Двойная тайна от мужа сестры - Яна Невинная
Глава 10
— Потрудись объяснить, что ты имеешь в виду, — с напором смотрит на моего мужа Давид.
Вскидываю взгляд и натыкаюсь им на сверлящие мое нутро черные глаза Горского.
— Ты же мужик, — фыркает Олег, подмигивая при этом Давиду как старому знакомому, — нам спиногрызов заделать раз плюнуть. Поищи по бывшим, может, завалялись где. Чернявенькие такие детишки. Мы ж не женщины, чтобы девять месяцев с пузом ходить.
И смеется лошадиным смехом, словно то, что он сказал, весело.
— Ты идиот? Или притворяешься? — холодно осаждает его Горский, не церемонясь и не потакая его дурацким шуткам. — Нужен наследник двух семей, а не только моей. И нет, я, в отличие от некоторых, внимательно слежу за своими связями.
Облизываю губы и кидаю несчастный взгляд на Олега, сижу вся красная, на нервах, не понимая, как он мог так меня подставить. Да, сказал очевидную глупость, но зерно сомнения в души всем посеял.
Теперь у них зародятся подозрения, начнут приглядываться к детям, сравнивать их с родителями. Или я себя накручиваю и они просто еще раз убедятся в недалекости моего мужа? Господи, какой стыд!
— Олег, ну право слово! Я-то думала, что ты действительно что-то стоящее предложишь, — упрекает моего мужа мама, переводя умоляющий взгляд на Давида. — То есть выход только один? — хватается тут же за сердце, будто ей лишь от одной мысли об этом плохо. — Решено, дети мои! — подается вдруг вперед, глядя на Давида и Милану. — Вам нужно слетать на острова. Говорят, теплый климат отлично влияет на деторождение. Глядишь, Миланка беременная вернется.
Никто этого не замечает, но я вижу, как мимолетно, всего на секунду кривится Давид.
— Да господи, мама, хватит! — Милана комкает салфетку и бросает ее на стол. — Прекрати! Просто прекрати! — Она демонстративно уходит, шатаясь и взмахивая руками, продолжая ругаться с кем-то невидимым. Сестра выглядит безумной, и это действительно пугает.
— Иди-иди! — летит ей вдогонку визгливый голос мамы. — Проспись! А лучше скатайся для разнообразия в больницу к отцу, пусть тебя прокапают, так хоть протрезвеешь и начнешь думать о потомстве! Господи, я сойду с ума в этом доме! — возмущается она, опрокидывая в себя стакан холодной воды.
В этот момент мимо проносятся Том и Гектор, вереща, как племя индейцев, а за ними потешно бегает Глафира, раскинув руки.
— Простите, не уследила за ними, — извиняется впопыхах. И я ее прекрасно понимаю: дети от вынужденного безделья совершенно сорвались с цепи. С ними нужно заниматься, чтобы расходовалась неуемная энергия, но кому это делать, если все заняты этим чертовым наследством?!
Вдруг раздается громкий звук. Звонок в дверь. Мать подрывается, в панике начинает оглядывать всё наше семейство.
— О боже, я совсем забыла, — кладет ладонь на грудь, смотрит на часы. — Это Ролдугин, я его пригласила сегодня. У меня появилась идея устроить аукцион и распродать дедов антиквариат до того момента, как нас объявят банкротами. Ева, ты же понимаешь, что потом у него не будет никакой ценности? Как хорошо, что я заранее позаботилась, еще когда старик заболел, и перевезла часть предметов искусств сюда. Я же не думала, что дом достанется тебе, Ева! Надеюсь, ты не захочешь перетаскивать обратно эти вещи?
— Мне всё равно, — качаю головой, пытаясь понять, с чем связан мамин переполох.
На ней просто лица нет. Ну, пришел оценщик, в чем же проблема? Мамина рьяная деятельность по поводу аукциона вызывает недоумение, но спорить я не решаюсь, чтобы меня не объявили меркантильной бедной родственницей, которая вцепилась в дедовы вещи.
Мама глубоко дышит, стараясь успокоить дыхание, а затем смотрит четко на меня.
— Спрячь детей!
— Что? — не понимаю, что она имеет в виду.
И как она себе это представляет? Она не замечает от меня отклика и обращается уже к балующимся близнецам, которые прыгают на старинном кресле, пытаясь на нем поместиться вдвоем.
— Так, Том и Гектор, верно? Как вас там… — слегка морщится, даже имена запомнить не может, кажется. — Никакая я вам не бабушка, поняли?
— Мама! — подбегаю к детям и пытаюсь прикрыть им уши, но рук катастрофически не хватает, а от Олега помощи ждать и не стоит.
— Что «мама»? — фыркает. — Зовите меня Стефания, ясно?
Затем выпрямляется, когда на пороге появляется представительный мужчина.
— Григорий Александрович, так рада вас видеть. Как раз к завтраку подоспели. Присаживайтесь, Глафира принесет вам приборы. Вы же не откажетесь от чашечки кофе?
И эта поразительная мамина метаморфоза окончательно выводит меня из себя. Вот оно, истинное лицемерие Стоцких — на людях милые, обворожительные люди, дома же — тираны и деспоты, показывающие свое истинное лицо. Скрежещу зубами, прикрываю глаза, делаю глубокие вдохи-выдохи. Стискиваю кулаки… Не помогает.
— Доброе утро! — раздается приятный баритон гостя. — Надеюсь, не помешал?
— Нет, что вы, мы все так рады вас… — лопочет было мама, но договорить я ей не даю.
Резко встаю, практически опрокидывая стул назад. Нервы сдают окончательно. Терпение, до этого висевшее на волоске, лопнуло. Как она смеет так отвратительно вести себя при моих детях, ее родных внуках, и в то же время лебезить перед каким-то незнакомцем?!
— Мы уезжаем! — говорю резко, сама поражаясь грубости собственного тона.
Все в таком шоке от меня, что смотрят пристально, не отрываясь. Вот только мама — единственная, кто больше обеспокоен мнением гостя.
— Я, видимо, не вовремя, — говорит он, неловко переминаясь с ноги на ногу и переводя взгляд с меня на мать.
Последняя кидает в мою сторону предупреждающий взгляд. В детстве я его опасалась. Он не сулил мне ничего хорошего. Вот только сейчас мне нет никакого дела до репутации семьи Стоцких. В конце концов, я уже давно не ношу эту гнилую фамилию.
— Ев, — осторожно трогает меня за руку Олег, почему-то не раздражаясь, как обычно, а окидывая взглядом мою фигуру. — Не кипятись, с кем не бывает. Может, нам стоит?..
— Нет, мы не останемся в этом доме, где ни во что не ставят моих детей! — заявляю твердо, взбешенная тем, что муж не поддерживает моих решений, особенно в присутствии посторонних.
Я ведь для него это делаю… Делала… И выдергивая руку из ладони мужа, спешу к лестнице. Но возглас матери
