Двойная тайна от мужа сестры - Яна Невинная
— Ева! — кричит она, бросая гостя стоять посреди столовой с открытым от изумления ртом.
Она догоняет меня с искривленным от ярости лицом, затаскивая в библиотеку и захлопывая дверь. Поджимаю губы. Что, не хочет, чтобы нашу ссору слышал ее разлюбезный гость?
— Я вас не пущу! — раздается истеричный визг, аж уши прочистить хочется. — Что о нас подумают люди? Скоро намечается аукцион! Не позорь меня перед Ролдугиным!
Оборачиваюсь и окидываю ее презрительным взглядом.
— Ты сама себя опозорила, мама. Только и думаешь об общественном мнении. А что у нас за отношения в семье, тебя и вовсе не волнует, правда? Или как тебя называть? Стефания? Ах да, забыла, ты же Степанида!
— Мелкая паршивка, — цедит с яростью сквозь зубы мать, сжимая губы и становясь похожей на злобную ведьму из сказки. — Могла бы и пойти мне навстречу. Разве я многого прошу? Отец в больнице, так что я — за главу семьи, будь добра подчиняться! — переводит дыхание, скалится. — Мало того, что из дома сбежала и вышла замуж непонятно за кого, без нашего одобрения, между прочим, так теперь характер мне вздумала показывать? Могла бы и раньше детей привезти, а не подачки нам сейчас кидать, еще и не вовремя так. Меня не жалеешь, так хоть перед сестрой бы постыдилась, даже на свадьбу к ней не приехала. И смотри, что теперь. Она даже ребенка не может родить.
— А мне что, свечку в ее спальне держать? — задираю подбородок, холодея внутри от этой отповеди, вот только ничего внутри не екает, одна злость пробирает.
— Нет, но… — теряется родительница, осекается, не зная, что добавить, ведь отклика на моем лице не видит.
— А как я веду себя, мама? Ты бы лучше на себя посмотрела. Хоть бы попыталась с внуками наладить общение. Это ты ведь от них отрекаешься, не я! Молодишься? Зачем? Годы уже давно свое взяли.
Вижу, как ее перекашивает гримаса ненависти после моих слов, но я ведь права.
— Прими, что ты уже бабушка. Время даже к тебе неумолимо.
Она не успевает ничего сказать. Не думаю, что даже хочет. В любом случае момент упущен, в библиотеку просачивается Олег. Да с таким выражением лица, словно ожидал увидеть здесь драку буйволов. Усмехаюсь про себя. Решил проявить инициативу и разнять нас?
А вот мать, видя его появление, резко дергается в сторону выхода, громко хлопая дверью. И как только ее присутствие больше не тяготит, обхватываю себя за плечи руками, едва сдерживаюсь от рыданий.
Как же больно внутри, до рези. Мама умеет расковырять рану, надавить на самое больное, перевернуть слова. Да, я сбежала! Но разве бегут из нормальной семьи? Убегают от людей, которые тебя любят? Но у всех своя правда, всегда так было, и ты ничего не докажешь родителям, Ева! Давно пора закрыть эту тему и жить дальше. Но отчего же так тянет в душе пустотой?
— Птенчик, — обращается вдруг ко мне Олег тем прозвищем, которое сто лет не произносил, удивляя нежностью в голосе, подходит ближе и обхватывает меня за плечи. — Мы останемся. Зачем переезжать?
— Мои дети не будут наблюдать за скандалами и лицемерием, незачем им учиться плохому, — обрубаю все его возражения разом, чтобы он и спорить не смел. Его приторный тон и касания раздражают, хочется сбросить его руки, но только он сейчас дает мне утешение. — Разве тебя не оскорбило ее поведение? Она предложила спрятать их, словно они прокаженные, недостойные носители генов Стоцких. Как же, династия.
И такая горечь в моем голосе, что меня саму пробирает.
— Это обидно, не спорю, — кивает муж, крепче стискивая мои плечи и начиная их массировать, — но мало женщин, что могут достойно принять свой возраст. Твоя мать не из таких. Не обращай внимания, недолго осталось. Твой отец в больнице, ты не знаешь, кому сколько отмерено, не нарушай его волю.
Чувствую, что он давит на чувство вины и ответственности. Надо же, как благородно с его стороны. Смотрю на него с подозрением.
— Как ты беспокоишься о моей семье, — прищуриваюсь, глядя на него внимательно, — готов всё ради денег стерпеть? Даже намекнуть, что отец детей не ты! Зачем ты это сделал, Олег?! Ты совсем идиот?
Не выдерживаю, сама опускаюсь до оскорблений.
— Ну, никто же ничего не понял, — усмехается, принимая придурковатый вид, как обычно, словно он ни при чем, а потом подбирается, становясь серьезным: — Так говоришь, будто зазорно хотеть наследство! Деньги обеспечат нам с детьми приличную жизнь.
— Ага, а ты снова спустишь их на гулянки! — освобождаюсь из его объятий, нервно передергивая плечами. Знаем, проходили. — Мы можем продать дедов дом, купить небольшую квартиру и жить по средствам.
Предлагаю наиболее оптимальный вариант. Долго размышляла над этим, так что решение взвешенное.
— Даже не думай, Ева, — угрожающе склоняется надо мной, — мы будем решать эти вопросы вместе. Давай-ка ты успокоишься и съездишь в дом деда, осмотришь свои владения, проверишь, как там дела, а я пока побуду с детьми, заодно проверю, что твоя мама удумала с аукционом.
— Какое тебе до него дело? — вскидываю голову, не понимая намерений мужа.
— А до тебя не дошло, что она хочет наш антиквариат себе прикарманить?
Кривлю лицо, совсем не вникая в то, что он говорит.
— Наш? — вздергиваю бровь, особо не разбираясь в этих тонкостях.
— Конечно, ты невнимательно слушала. Она перевезла его из дома деда, пока он болел, но, по условиям завещания, частично он может нам принадлежать, а возможно, и весь. Надо разобраться. Мне нужна копия завещания с точными указаниями предметов искусства, доставшихся тебе, — деловито потирает руки, глаза загораются, а мне становится противно.
Такое ощущение, что над еще неостывшим трупом дела кружат голодные стервятники. Все хотят урвать кусок пожирнее.
— Я поеду, — соглашаюсь, лишь бы поскорее уйти отсюда. До того противно дышать с этими алчными людьми одним воздухом. — Заеду в дом деда, потом за копией завещания.
Умалчиваю о просьбе матери поискать в документах признаки невменяемости усопшего, не хочу снабжать Олега новыми сведениями. Но у самой неприятно свербит внутри. Будто и я становлюсь участницей каких-то махинаций. Кощунственных, оскорбляющих покойника.
— Ева, ты же знаешь, что мы семья, всё у нас будет хорошо, — Олег подходит ближе и норовит обнять. — Кстати, ты сегодня как конфетка, прихорошилась. Так и хочется тебя съесть…
От банального и неожиданного комплимента тошнит. Мерзкие мурашки ползут по телу, давая мне ясно понять, что муж опротивел окончательно.
— Олег, мне не до этого, отпусти, — выбираюсь из его объятий слишком рьяно
