Номи Бергер - Бездна обещаний
— И по прошествии лет большинство из них продолжают присылать плоды своих трудов, — с притворным равнодушием заметил Эрик. — Теперь мы живем практически в музее, а моя дорогая супруга является его хранительницей. Она просто обожает собирать вещи. Не так ли, лапушка?
— Чья бы корова мычала, — шутливо парировала Клодия. — Вспомни о своих журналах. Вот уж где истинная страсть, дорогая, — обратилась Клодия к Кирстен, ее серые глаза смеялись. — Он просто с ума сходит, собирая их.
— Думаю, «получая» было бы более точным определением, — целуя жену, парировал Эрик. — Мы вернемся буквально через минуту, — добавил он, беря Кирстен за руку. — У меня есть кое-что особенно интересное для тебя, дорогая. Бог весть почему мы не начали с той комнаты.
Толчком растворив настежь двойные стеклянные двери, Шеффилд-Джонс провел девушку в музыкальную залу. Большая, наполненная воздухом комната с начищенным до блеска паркетным полом, вся уставленная бронзовыми кадушками с миниатюрными апельсиновыми деревьями и фикусами. Солнечный свет, льющийся через стеклянную стену, скользил по полу и освещал иссиня-черный блестящий «Стейнвей» в дальнем углу залы. Огромный концертный рояль был настолько великолепен, что Кирстен не удержалась и, хлопнув от радости в ладоши, бросилась к нему.
— Ах! Вот уже целую неделю я не притрагивалась к клавишам, а ведь с пяти лет я ни дня без этого не обходилась! — Кирстен, словно восстанавливая контакт с потерянной было жизнью, пробежалась пальцами вперед-назад по крышке инструмента. — Сейчас я чувствую, что снова существую после семи долгих дней небытия. Странно, правда?
— Ничего странного. — Голос Эрика был на удивление нежен, на губах играла понимающая улыбка. — А сейчас подойди на минутку сюда. Думаю, это не меньше позабавит тебя.
«Позабавит» было совсем не тем словом, которое выражало чувства Кирстен, когда взгляд ее, проследовавший за указующим перстом Эрика, упал на небольшую стеклянную коробку на белом мраморном пьедестале. В коробке на красной замшевой подушечке лежала тоненькая дирижерская палочка. Небольшая бронзовая пластинка на пьедестале гласила:
МАЙКЛ ИСТБОУРН
1938–1939
Рука Кирстен дернулась в порыве дотронуться до коробочки, но она тут же ее отдернула и смущенно спрятала обе руки за спину. Не сводя глаз с палочки, Кирстен представляла, как Майкл слегка постукивает ею по пюпитру, привлекая внимание оркестра. Точно так, как это было в тот волшебный вечер в «Карнеги-холл».
— Так и знала, что вы здесь. — Голос появившейся в дверях Клодии заставил Кирстен вздрогнуть. — Эрик, ты, очевидно, забыл, что у тебя в три встреча в офисе?
Бегло взглянув на циферблат карманных часов, Эрик охнул: «Черт возьми, я опаздываю!» Пожав Кирстен руку и коротко поцеловав жену в губы, он поспешил к выходу.
— Увидимся вечером, — прежде чем исчезнуть, весело бросил он через плечо.
— А сейчас не хотела бы ты ознакомиться со своими новыми апартаментами? — Клодия заметила тоскливый взгляд Кирстен, брошенный на рояль, и улыбнулась. — Для этого у тебя времени будет более чем достаточно. Давай-ка сначала распакуемся и обустроимся, а?
Не успела Кирстен и шагу ступить, как Клодия уже пересекла половину зала.
— Дорогая, ты идешь?
В ближайшие двенадцать месяцев вопрос этот Кирстен предстояло слышать довольно часто, потому что, как бы быстро ни старалась она идти, ей никогда не удавалось поспевать за скорой походкой Клодии.
— Завтра, дорогая, мы едем по магазинам, — поднимаясь по лестнице на четвертый этаж, сообщила Клодия. — Мне не терпится начать с приобретения для тебя приличного гардероба.
— Но…
— Никаких «но», дорогая. Это входит в общую программу, так что не о чем и говорить. Деловой стороной пусть занимается Эрик, а я буду твоим духовным наставником, буду заниматься социальными аспектами. Ты не только музыкант, но еще и женщина. И я научу тебя ни при каких обстоятельствах не забывать об этом.
Наконец они поднялись на четвертый этаж, и в очередной раз Кирстен всплеснула руками от изумления.
— Как видишь, дорогая, я переделала все под цвет твоих очаровательных глаз.
Новые апартаменты Кирстен состояли из спальни, гостиной, артистической уборной, ванной и небольшой кухоньки с полным набором мебели, с цветастой ситцевой обивкой — по белому фону лаванда, фиалки и барвинок. Стены и потолок были окрашены в цвет лаванды, на фоне небесно-голубых стен белая мебель в стиле итальянской провинции выглядела бесподобно. Оба подоконника в спальне украшали китайские вазы с фиалками, на ночном столике у покрытой роскошным покрывалом кровати стояла огромная серебряная ваза в виде бутона, в которой стоял букет все тех же фиалок.
— Прямо с Пиккадилли, — пояснила Клодия. — Эрик решил, что это — самое подходящее.
— Элиза и профессор Хиггинс, — с улыбкой заметила Кирстен.
— Да. Это как раз то, что мы оба сейчас чувствуем. — Клодия сделала мягкое ударение на слове «оба».
Дойдя до спальни, она оставила Кирстен одну.
Возвращаясь к себе, Клодия не переставала улыбаться. Близость Кирстен, непосредственность и нежная невинность так обезоруживали и привлекали, что ей хотелось плакать от счастья. Ощущение этого счастья было столь же сильно, сколь сильно было когда-то чувство безнадежности, заставившее их с Эриком расстаться с мечтами о детях. И сейчас она испытывала прилив жизни, которого не было вот уже много лет. Клодии очень хотелось обнять Кирстен, сказать ей то, что говорит любящая мать своему обожаемому ребенку, и разделить с ней все, что могла разделить только с родной дочерью, которой предательское тело так ее и не наградило.
Разумеется, Эрик считал подобные порывы совершенной глупостью. С самого начала он постоянно напоминал Клодии, что все эти молодые люди и девушки принадлежали им только год, всего лишь один год. Они как бы были взяты взаймы. Одолжены на время у настоящих родителей. И все годы Клодия помнила об этом и постоянно следила за тем, чтобы не быть слишком уж заботливой с кем-либо из своих подопечных. А теперь Кирстен, с ее поразительным талантом и чарующей красотой, заставила хозяйку дома забыть о своих принципах.
— Клодия!
Голос Кирстен заставил пожилую леди остановиться и вернуться в спальню.
— Что, милая? — с трудом пряча виноватое выражение лица, спросила она.
— Эта акварель. — Кирстен указала на небольшую картину, висящую над изящным шифоньером. — Не могла я видеть точно такую в библиотеке?
— Сразу виден наметанный глаз художника. — Клодия скрыла за улыбкой охватившее ее волнение. — Ну, конечно, видела, дорогая. Собственно говоря, если будешь повнимательнее, ты сможешь найти в доме девять таких картин. Сейчас я как раз работаю над десятой. — Клодия провела кончиками своих длинных изящных пальцев по резной позолоченной раме и вздохнула. — Можно сказать, это мое хобби. Единственно, что я постоянно меняю, так это цвет, в зависимости от комнаты, для которой пишу. Эту я рисовала, когда мы переделывали твою спальню.
