Натали Патрик - Больше собственной жизни
— Все в порядке, Алиса, — обернувшись, буркнул Прайс. — Он живой, и даже настроение прежнее.
— Коб! Мы в палатке «скорой помощи». Бык тебя сбросил, и несколько минут ты был без сознания. Узнаешь меня? — Лицо Алисы возникло перед его затуманенным взглядом.
— Смутно, — пробормотал он. — Ближе.
Она наклонилась над ним.
В напряженном взгляде светилось столько искренней тревоги и заботы, что, несмотря на боль, Коб сумел разглядеть в нем то, что всегда мечтал увидеть: любовь. Алиса все еще любит его.
А он приносит ей одни несчастья.
Ничего, он еще встретится с Дьяволом и победит. И она будет гордиться своим мужем. Да и с деньгами наладится.
— Коб!
Он почувствовал на щеке ее дыхание.
— Ты узнаешь меня?
— Да. — Он запустил пальцы в ее мягкие волосы. — Ты моя жена.
Она улыбнулась.
— Я пришлю доктора, — вмешался Прайс. — Наверно, он сумеет как-то уменьшить боль.
Коб что-то проворчал в ответ. Рука упала на стол. Улыбка Алисы помогла ему лучше, чем любое обезболивающее.
А он приносит ей одни несчастья. Чувство вины не давало покоя.
— Алиса, прости, я…
— Простить? За что? — Она провела холодными пальцами по левому виску.
— Не самое удачное выступление… — Он закрыл глаза. — Вряд ли оно будет способствовать моей рекламе.
— Кто сейчас думает о рекламе? — Она села на край стола, на котором он лежал. — Главное, чтобы ты был в порядке. И кроме того, ты не прав, Коб.
— Что? — Он поморщился и с усилием открыл оба глаза. — В чем не прав?
— Насчет рекламы. С чисто деловой точки зрения твое сегодняшнее фиаско — просто золотой трюк. — Она стерла с его плеча комочек грязи. Он не возражал, хотя от прикосновения боль пронзила тело. — Нет, я ни за что не предложила бы тебе делать это намеренно. Но раз уж так случилось…
— Может быть, я ничего не смыслю в шоу-бизнесе, — он моргнул, — да и сегодняшнее падение не прибавило мне ума, но ты, женщина, городишь чепуху. Почему мое поражение стало золотым?
— Ты шутишь? Это же, Коб, потрясающе. — Она говорила, приглушая энтузиазм, но глаза светились. — Не понимаешь? Это высшая ставка. Теперь, когда ты и Дьявол сравнялись в счете, все решает финал.
Он застонал от одной только мысли о следующем выступлении.
— Так бывает лишь в кино, — продолжала она. — Равные по силе противники, счет равный. Или-или, как в лотерее…
— Понимаю, ты хочешь организовать грандиозную рекламную акцию следующему разу, когда я оседлаю этого проклятого быка…
— Следующего раза, Коб, не будет. Не будет, если я так скажу. — В палатку вошел доктор, бородатый, круглолицый человек, давний знакомый Коба, без него не обходилось ни одно родео.
— С какой стати я должен слушать какого-то увальня, слишком толстого, слишком кривоногого и слишком важного, чтобы залезть на быка? — Коб заставил себя приподняться, стараясь казаться в лучшем состоянии, чем был на самом деле. — Добрый вечер, док.
— Привет, Коб, — кивнул доктор. — Похоже, вы ожидали броска влево, а бык взял вправо.
— Похоже…
— Доктор, что вы имели в виду, когда сказали, что следующего раза не будет? — спросила Алиса.
Лицо доктора помрачнело. Коба обожгло тревогой: если этот костоправ сейчас выложит ей все как на духу, тогда конец — тот слабый намек на любовь, который еще оставался у Алисы, превратится в страх, разочарование и, что хуже всего, в жалость.
— Док хотел сказать, что после тех мудрых указаний, которыми он меня осчастливит, Дьявол сразу станет послушным и кротким, как овечка, — со злым сарказмом бросил Коб, надеясь, что доктор поймет намек и прикусит язык.
— Я имел в виду, что собираюсь отстранить этого ковбоя от участия в родео, — ответил доктор Алисе, а потом повернулся к Кобу. — Я не мог понять, почему после падения вы не смогли встать, пока Прайс не рассказал мне о старой травме.
— Вы про ушибленное бедро? — Алиса задала свой вопрос раньше, чем Коб успел вмешаться.
— Ах, ушибленное? — Доктор игнорировал отчаянные попытки Коба подмигнуть ему заплывшим глазом. — Теперь это так называется?
Коб обреченно молчал.
— Тогда понятно. — Доктор погладил бороду. — Хотя не думаю, что ковбоя в его восхождении на вершину карьеры можно остановить каким-то ушибом.
Коб закрыл глаза и откинулся на подушки.
— Ушиблено, наверное, самолюбие, — пробормотал доктор. — Поэтому такой ковбой и не может признать правду.
— Какую правду? — спросила Алиса у доктора.
Тот не ответил.
— Какую правду? — Алиса потянула Коба за рукав, требуя ответа.
— Правда в том, Алиса, — заговорил он, не глядя на нее, — что это не ушиб, а серьезная травма. Но у меня есть шанс, если специалисты спортивной медицины поработают надо мной. С их помощью я приду в форму и буду готов через шесть недель встретиться с Дьяволом в Нью-Мексико.
— Спортивная медицина не колдун вуду, Коб, и творить чудеса она не умеет, — фыркнул доктор и выписал какой-то рецепт. — Это поможет вам справиться с болью, пока будете искать подходящего колдуна.
— Мне это не нужно… — Отчаянным усилием воли Коб приподнялся и сел, свесив ноги со стола.
— Нужно. И не только это… — доктор повернулся к Алисе. — Понадобится человек, чтобы ухаживать за ним по меньшей мере несколько дней.
— Я могу присмотреть, — задыхаясь, проговорила Алиса и посмотрела на Коба. — Если ты не против побыть со мной на ранчо.
Вчера он бы ухватился за это предложение, словно жеребенок за материнский сосок при первом кормлении. Только ради возможности быть рядом с ней и малышкой. Но сейчас… Он не мог смотреть ей в глаза, зная, что прочтет в них унизительную жалость.
— Выбирайте: либо ранчо, либо я приставлю к вам Прайса, чтобы быть уверенным, что вы не упадете и не расквасите свой упрямый нос, — предупредил доктор.
Коба всего передернуло, когда он представил, как Прайс водит его за ручку по коридору, словно инвалида какого-нибудь. Нет, решил он, лучше уж пожить на ранчо, подальше от сторонних глаз.
Коб взял у доктора рецепт, стараясь не замечать отвратительную ухмылку на его лице.
— Мне не нужна сиделка, но если уж вы так повернули, — нехотя проворчал Коб чувствуя, что начинает действовать обезболивающее, — то я выбираю ранчо.
— Ты очень скоро будешь в порядке, Коб, — пробормотала Алиса, глядя, как он погружается в забытье.
— Очень скоро, дорогая, — эхом повторил он заплетающимся языком и рухнул на свое жесткое ложе.
У него не хватило сил поднять ноги на стол. Алиса никогда не видела этого мужчину таким слабым, таким уязвимым и таким… родным. У нее потеплело на сердце. Подобного она не ожидала.
— Пока я положу твои вещи в комод. Потом ты их сам рассортируешь. — Она нажала на замки привезенного из отеля чемодана, и они, щелкнув, открылись.
Он что-то промычал в ответ, шляпа съехала на глаза.
Алиса подняла крышку чемодана и заглянула внутрь. Знакомый запах! Она глубоко втянула воздух. Потрогала вещи. Первый раз после долгого, слишком долгого перерыва. Дрожь пробежала по спине. Пальцы утонули в мягкой ткани черной футболки. Взгляд остановился на аккуратно уложенном бритвенном приборе. Две серые коробки. Конечно, в них он держит чемпионские регалии. Бледно-желтый лист бумаги, сложенный так, что она тотчас узнала свою листовку с фотографией Джейси.
Алиса почувствовала себя виноватой.
— Если хочешь, я могу тебе дать фотографии Джейси.
— Это было бы прекрасно. — Опершись на руку, он подвинул онемевшее тело.
Глядя, как он пытается поудобнее устроиться, Алиса невольно вспомнила предупреждение доктора. Да, у Коба серьезная травма. И она должна знать о возможных последствиях. И бизнес здесь ни при чем… Всегда тяжело видеть человека, страдающего от боли. Даже постороннего. А он отец ее ребенка. Пред этим фактом меркнут все прежние обиды. И пора наконец признать, что она всегда будет его любить.
— Я хочу, Коб, чтобы ты доверял мне. Расскажи о своей травме. Насколько она серьезна?
— Никакой серьезной травмы у меня нет, правда. — Алиса не видела его глаз, но дрогнувший голос выдал Коба.
— Правда? Да из тебя правду щипцами не вытащишь!
— Хочешь сказать, что я лжец?
— Нет, просто твое упрямство такое же непробиваемое, как у быка. — Она раздраженно швырнула в комод его бритвенный прибор. — Наверно, уже пора признать, что тело у тебя не такое прочное.
— Хочешь пари?
Алиса быстро обернулась и увидела, как он, вцепившись в больную ногу, пытается ее согнуть.
От гримасы, исказившей бледные губы, у нее перехватило дыхание.
— Разреши, я помогу тебе. — Она шагнула к постели.
— Я справлюсь сам.
— Коб Гудэкр, не рычи на меня, как цепной пес. — Она уперлась руками в бедра. — Кроме того, разве не ты говорил, что человек не должен стесняться попросить помощи, если она нужна ему?
