Иосиф Гольман - Отпусти кого любишь (сборник)
Джадд, естественно, встретил неласково. Надулся и сурово бурчал сквозь рыже-пегие усы: красные щеки ходили в такт выпуклому пивному животу. Егор и так в инглише несвободно, а тут еще такое бурчание – половину из сказанного не разбирал Греков.
Но и оставшейся хватало, чтобы понять: шеф недоволен.
Еще вчера Егор бы точно испереживался. А сейчас смотрит на ирландца и думает: а не пойти ли тебе… Благо адресов подходящих достаточно – и в самом деле, великий и могучий.
– Да что такое происходит? – наконец вызверился иностранный начальник. – Ты на работе или где?
За точность перевода Греков не поручился бы, но смысл гарантировал.
Почему-то это замечание особенно подействовало на Грекова, и он – опять-таки неожиданно для себя – объяснил господину Джадду все, что в данный момент думал о работе, о компании и лично о мистере Джадде.
Как выяснилось, Греков знал немало специфических английских слов, и этот язык тоже при ближайшем рассмотрении оказался достаточно могучим.
Ошарашенный Джадд пошел пятнами и вперевалочку выбежал из кабинета. В раскрытую дверь Греков видел, как его буквально за рукав перехватила Мария Васильевна, но Егора это уже не интересовало. Хотя умом точно понимал: сделал большую глупость. И эта работа, и деньги, которые за нее платят, ему теперь очень даже будут нужны.
Однако и пальцем не шевельнул, чтоб загладить произведенное впечатление.
Некоторое время Греков просто просидел в кресле, то вспоминая, как уходила от него по аллее его Женька, то размышляя про этот гребаный гемофил, без которого Лешке может стать очень несладко.
Про мистера Джадда даже не вспомнил.
Ирландец пришел сам.
Весь виноватый, словно это он матерно послал Грекова, а не наоборот.
– Чего сразу не сказал? – снова забурчал он сквозь усы. Но теперь уже не вызывая Егорова гнева, наоборот даже, Грекова теперь точно охватило раскаяние. Уж Джадд-то наверняка в его бедах виноват не был.
Короче, его босс, просвещенный в деталях уважаемой «Мариэн Василиеффной», был полон решимости врубиться в ситуацию.
Пристыженный Греков нехотя рассказал про заморочку с гемофилом, даже написал название латинскими буквами. Про Женьку рассказывать не стал, но и так было понятно, что решившая бить на жалость секретарша поведала Джадду все его печальные тайны. Тот все понял и, похоже, простил. По крайней мере, не мучил вопросами сбыта краски. А посидев еще пять минут, хлопнул Егора по плечу и велел ему «проваливаться к детям», которым он, Греков, по мнению алчного капиталиста Джадда, в данный момент нужен намного больше, чем зашивающейся в предновогодней толчее компании.
Греков поблагодарил и в самом деле поехал домой: от него, сегодняшнего, толку на работе было немного.
11
Авдеева приехала с самого утра, как договаривались.
Дома все было в порядке, и она, покормив детей и вымыв Машке мордочку после каши, решила заняться Лешкиной школой.
К делу подошла основательно: залезла в Сеть и выписала все специальные и частные средние учебные заведения в радиусе примерно до двадцати минут езды от грековского дома.
Начать решила с английских, хотя в списке еще имелись и специализирующиеся на других языках, и физико-математические, и даже – вот до чего дошли! – экономический лицей с собственным детским садом. Это они что, трехлеток деньги делать учат?
Выписав названия с телефонами, устроилась поудобнее – и в кресле мягком, и с блокнотиком на широком поручне-подставке. А радиотелефоны сегодня вообще к месту не привязывают.
Только начала набирать первый номер из списка – английской спецшколы, – как краем глаза уловила у двери что-то тревожное.
Машинально всмотрелась – и аж мурашки по коже: маленький злобный гном с устрашающими черными глазами-блюдцами и огромным красным ртом шел прямо на нее. Не вмиг поняла, что это не взбешенный тролль, а обычная Машка. И тут же новый мгновенный испуг – что со ртом и глазами?
А еще через секунду облегченный, слегка истерический смешок: девочка просто добралась до ее косметички, употребив все в принципе по назначению, но несколько более обильно, чем обычно принято.
– Я покласилась, – не выговаривая букву «р», сообщила Машка. – Видишь, класиво?
– Вижу, – досмеивалась Ленка, но руки-то еще тряслись. – Ужас, летящий на крыльях ночи. Давай я тебя вымою.
– Давай нет! – Машка явно имела свои представления и о девичьей красе, и о русской грамматике. А когда Авдеева схватила ее в охапку, чтоб тащить в ванную, заверещала так, что из спальни галопом примчался едва проснувшийся Лешечек.
– Лешка! Не так быстро! – крикнула ему Лена, потому что в голову вбилось прочно: «фактора номер восемь» в их доме сейчас нет вообще. А потому ни падать, ни царапаться мальчику нельзя категорически. Лешка страдальчески скривился; «фарфоровая ваза», поняла Авдеева ход его мыслей.
– Привезет отец лекарство – хоть убегайся, – попыталась она перестроить мальца. И Лешка действительно улыбнулся: убегаться – даже при наличии необходимого запаса «гемофила Ф» – взрослые ему никогда ранее не предлагали.
– Видал, что твоя сестра натворила? – спросила она братца, поворачивая к нему вопящую Машку.
– Толково! – восхитился Лешечек. – Может, до папы оставим?
– Думаешь, ему понравится? – усомнилась Авдеева, а сама про себя уже перебирала в памяти другие сумочки и предметы, до которых Машуне лучше не добираться.
В этот момент зазвонил телефон. Греков сказал, что сегодня будет пораньше, Джадд его отпустил.
Авдеева обрадовалась. Грековское появление радовало ее всегда самим фактом, а если он придет днем, то вполне можно будет куда-нибудь полезно сходить. Например, в выбранную для Лешки школу.
Однако домой в этот день Греков попал не скоро.
Уже на выходе подошла Валентина, сказала, что надо поговорить. Оба сели в его «Вектру», поехали.
– Куда направимся? – спросил Егор.
– Думаю, – ответила Валентина и в самом деле задумалась. В грековском доме наверняка была ненавистная ей Авдеева – как бы спокойно ни относилась Валентина к мужским вывертам, а наличие соперницы все равно неприятно. К себе домой уже тоже нельзя – там мамочка приехала, красоту наводит. – Давай, может, в ресторанчике, где тихо?
– Давай, – согласился Егор.
Сошлись на маленьком и уютном японском ресторане, которых в столице развелось немало.
Время обеда еще не настало, и зальчик был пуст.
Выбрали место у окна, за столиком на двоих.
– Ну, что решил? – спросила Валентина, удобно откинувшись на спинку.
– Ничего я не решил, – отмахнулся Егор даже с некоторым раздражением. Он же говорил ей, что ничего не решил.
