Элизабет Лоуэлл - До края земли
Не отрывая взгляда от скалы, Кэт отступила назад и потянулась за сумкой с фотоаппаратами, но ее рука уперлась в бедро Эшкрофта. Не успела она отпрянуть, как Блэйк схватил ее ладонь и прижал к своей промежности.
Кэт вскрикнула от отвращения и попыталась освободиться, но не смогла: Эшкрофт был выше и сильнее.
– Крошка Кэти, – Эшкрофт улыбнулся, – я долго терпел твои милые соблазнительные игры, а теперь трахну тебя, хочешь ты этого или нет. Уверен, мне это понравится.
Кэт поняла, что поэт не шутит. Он вполне способен изнасиловать ее и заявить, что это она его соблазнила.
Кэт быстро осмотрелась, но никого не заметила. Они с Эшкрофтом стояли в глубокой расщелине между отполированными водой гладкими скалами. По одной из скал спускалась лестница, но снизу Кэт видела только ее середину. На этом участке лестницы тоже никого не было. Страх сменился жгучей яростью. Кэт быстро наклонилась и схватила полную горсть песка. Но она не успела швырнуть песком в лицо улыбающемуся поэту. Между валунами, скрывающими нижнюю часть лестницы, показался Трэвис. Еще минута, и он стиснул руку Эшкрофта так, что тот взвыл от боли.
– Мне надо с ним познакомиться? – осведомился Трэвис.
– Нет, – ответила Кэт. – Я и сама предпочла бы не знать его.
– Что ж, это можно уладить.
В прищуренных глазах Трэвиса кипела ярость.
– Можно, Кэт? – спросил он.
– Отпусти его. Теперь он будет вести себя прилично, поскольку убедился, что я не играю с ним и если говорю “нет”, значит, так оно и есть.
Трэвис отпустил Эшкрофта.
– Кто он такой?
– Блэйк Эшкрофт – “восходящая звезда” американской поэзии, – ответила она. – А по-моему, испорченный маленький мальчик. Я делаю иллюстрации к его последней книге.
– Ты делала иллюстрации, похотливая сука, – рявкнул Эшкрофт и вздрогнул, заметив выражение лица Трэвиса.
– Делаю, – возразила Кэт. – Если не веришь, спроси у Харрингтона. Но предупреждаю, если ты попытаешься избавиться от меня таким способом, я подам на тебя в суд и за нарушение контракта, и за попытку изнасилования.
Трэвис изумленно посмотрел на Кэт. Странно, почему Харрингтон сказал, что у Кохран неброская внешность. Ведь Родни не упомянул о ее длинных ногах, соблазнительной груди и об огненных, как осень, волосах.
– Никто тебе не поверит, – бросил Эшкрофт, потирая запястье. – Женщины только и мечтают расстегнуть мне ширинку.
– Но у меня есть свидетель, – заметила Кэт.
Эшкрофт посмотрел на высокого босого мужчину в обрезанных джинсах и выцветшей синей футболке.
– Переросший бродяга с берега, – презрительно процедил он. – Неужели кто-то поверит его словам? Все кончено, крошка Кэти. Финиш, капут, конец.
Трэвис наклонился к Эшкрофту и что-то тихо сказал ему. Побледнев как полотно, поэт недоверчиво уставился на Трэвиса и только шевелил губами. Трэвис ни на миг не отрывал своего холодного взгляда от Эшкрофта.
– Ладно, – глухо пробормотал поэт, злобно посмотрев на Кэт. – Продолжай заниматься этой проклятой книгой, но сделай великолепные иллюстрации или я… – Он посмотрел на Трэвиса. – Почему черт возьми, ты сразу не сказала мне, что твой любовник такой знаменитый и ревнивый маньяк? Я бы не прикоснулся к тебе!
Глаза Кэт округлились.
– Трэвис, это ты знаменитый и ревнивый, и мой любовник?
Легкая улыбка вернула Трэвису привлекательность.
Сейчас его глаза походили на блестящие голубовато-зеленые драгоценные камни.
Кэт уставилась на Трэвиса, забыв обо всем. Волна желания пробежала по ее телу, наполняя его теплом. Трэвис, словно угадав мысли Кэт, нежно коснулся ее щеки.
– Я ревную тебя ко всему, даже к солнечному свету. Особенно к солнечному свету, ласкающему твою гладкую кожу. – Кончик пальца Трэвиса медленно скользнул по ее передним зубам.
Кэт вздрогнула от интимности этого жеста и слегка прикусила его палец, будто прося продлить эту дразнящую ласку.
Теперь лицо Трэвиса дышало чувственностью, и это необычайно возбуждало Кэт.
– Вот дерьмо! – бросил Эшкрофт. – Да она и не собиралась снимать. До завтра, крошка Кэти. В то же время и на том же месте. Мне все равно, кто твой любовник, но ты сфотографируешь эту скалу так, как я хочу, или контракт будет аннулирован.
– Она придет, – сказал Трэвис, не отрывая взгляда от дымчато-серых глаз Кэт. – И я тоже.
Эшкрофт ушел.
Через несколько мгновений Кэт, вздрогнув, очнулась и отпустила палец Трэвиса. Но тот не убрал его, и тогда она с кошачьей осторожностью прикоснулась к нему языком.
Внезапно осознав то, что делает, Кэт покраснела до кончиков своих рыжевато-каштановых волос и быстро отвернулась.
– Кэт?
Она опустила голову, стыдясь взглянуть на Трэвиса. Билли говорил ей, что мужчины думают о женщинах, интересующихся сексом. Таких женщин он считал проститутками и потаскушками.
– Извини, – прошептала Кэт.
Но чувственное прикосновение ее языка ничуть не смутило Трэвиса, его испугало, что она стыдится этого.
– О чем ты? Извиняешься за этого ублюдка Эшкрофта?
Кэт покачала головой.
– За что же?
– За себя – за то, что я сделала. С твоим пальцем.
Трэвис взял в ладони лицо Кэт.
– Посмотри на меня, Кэт, – тихо попросил он. У нее перехватило дыхание, когда она увидела желание в глазах Трэвиса.
Трэвис наклонился и проговорил в губы Кэт:
– Ни о чем не сожалей и не думай, когда тебе захочется что-то сделать.
Поцелуй начался так же нежно, как и рассвет, струйкой тепла. Потом кончик языка Трэвиса начал ласкать губы Кэт, проникая в уголки ее рта. Но, едва она вздохнула, как язык скользнул в ее рот. Дожив почти до тридцати лет, Кэт впервые познала настоящий, нежный поцелуй.
Слегка отстранившись, Трэвис заметил, что Кэт дрожит от возбуждения. Впрочем, он тоже дрожал.
– Трэвис?.. – выдохнула она.
Он поцеловал жилку на шее Кэт и услышал, как стучит ее сердце. Трэвис начал ласкать эту жилку кончиком языка, а потом потерся о нее зубами.
Кэт снова прошептала его имя. Она уже принадлежала ему, тая и растекаясь в его объятиях, как теплый мед. Трэвис не решался отпустить ее.
Наконец он приподнял голову и увидел ошеломленные, затуманенные серые глаза. Искушение опустить Кэт на песок и слиться с ней было таким сильным, что Трэвис не мог думать ни о чем другом.
– У меня такое ощущение, будто я посадил тебя к себе на плечи и плыву на закат солнца, – пробормотал он. – Но я слишком стар, чтобы заниматься любовью с женщиной, которая не знает моего полного имени.
Кэт с трудом перевела дыхание. Она поняла, что Трэвис страстно желает ее. Кэт тоже всей душой мечтала соединиться с ним.
