Измена. Игра на вылет (СИ) - Грасс Елена
– Марта, не упрямься, надо поговорить! – настаивает. – Я смогу тебе всё объяснить.
Поднимаю на него глаза и смотрю в его. Думаю, он видит в моих всё то, что я чувствую к нему теперь: дикая ярость, перемешанная с презрением.
Разговаривать с ним я совершенно точно не хочу. Всё, что я хочу – это, чтобы он исчез.
Старший по званию полицейский, наблюдающий за нами, вздыхает и подходит ко мне. Он отводит меня чуть в сторону и начинает раздавать советы.
– Пожалуйста, поговорите с мужем. Вы не видите, он настаивает. Может, сможете миром решить конфликт.
Хочется сказать ему, чтобы он не лез не в своё дело, но грубить стражу правопорядка, особенно при условии, что он приехал по моему звонку, я не решаюсь.
Ещё один сердобольный нашёлся, но вслух я этого, естественно, не говорю.
Галина Андреевна уже успела за пару минут влезть со своими "да вы помиритесь, все люди ошибаются", а теперь вот и полиция учит её жизни.
– Если вы немедленно выведете эту даму, я поговорю, – определяю условия для общения с мужем. – Кроме того, мне нужно пару минут, чтобы скорую вызвать для фиксации побоев.
Полицейский кивает, слишком быстро, на лице появляется улыбка.
– Это непременно!
Я догадываюсь, ему очень хочется поскорее замять ситуацию, и совершенно точно он рассуждает как младший по званию. Только у него хватает ума и опыта не говорить нам с Беловым это вслух.
Разворачиваюсь и иду на кухню, не оглядываясь, но слышу за спиной шаги Белова. Поворачиваюсь к нему и жду, что он скажет.
– Ты слушал, её выпроводят. Так что лучше, чтобы не позориться и её не выводили в наручниках, пусть валит из моей квартиры побыстрее.
– Ты сейчас не кипятись, ладно? Я уже понял, что ты настроена категорично, но… У нас ситуация такая сложная. Я был уверен, что отец уступит ей, если Лариса поставит ему определённые условия. Он дочери многое прощал раньше, но сейчас неожиданно в позу встал. Она ему предложила, чтобы, ну раз он не хочет, чтобы мы в основном доме жили, пусть хотя бы в доме для гостей тогда. Но он упёрся и сказал, что раз я ей так дорог, она уходила вместе со мной.
Белов начинает оправдываться. Не агрессировать, как примерно час назад, когда он вытолкал меня из дома, а наоборот, мягко стелить.
– Вышвырнул её, значит. И правильно сделал! Молодец мужик, что не прогнулся. Наверное, до этого слишком долго прогибался, раз она такой дурой выросла.
Он хмурится, но ничего не отвечает.
– Марта, а давай так… Я не планировал тебя никуда выталкивать, это чистой воды импровизация, но теперь она мне кажется прекрасной, – признаётся не стесняясь. – Я думаю, мы быстро теперь, при таких остоятельствах решим как сделать так, чтобы ты одна жила в квартире, а мы жили с Ларой у неё.
Я прямо вижу, как он усердно думает. Глаза бегают, он сам слишком суетлив в своём поведении.
– Ты сейчас прямо позвони Воронову и скажи, что я привёл её в наш дом, а ты вышвырнула её за дверь. Прямо так и расскажи: что она тут начала вести себя как хозяйка, что у вас драка случилась, что я тебя вытолкнул. А ещё что ты устроишь скандал и об этом все узнают! О, обязательно скажи, что ты вызвала полицию! И Ларису выведут отсюда в наручниках! В обезьянник скажи, к преступникам заберут.
Белов замолкает на мгновение, словно подбирает слова, как бы ещё усугубить историю.
– Напугай его и по поводу клиники тоже. Он же хочет, чтобы ты работала в клинике, верно? – Нагнетает, перечисляя всё подряд. – Всё как было у нас скажи, в лоб! А если ты на самом деле не планируешь работать, тогда добавь, что репутацию ему похоронишь. И ничего уже её не спасёт!
На лице почти бывшего мужа столько злости и агрессии, что, кажется, будто он сейчас взорвётся от ненависти к Воронову.
Смотрю на него очень пристально. В глаза смотрю, хочу понять, расширены ли зрачки, есть ли какие-нибудь признаки, возможно, приёма каких-то препаратов, от которых он ведёт себя столь неадекватно.
– Ты принимал что-нибудь? – спрашиваю в лоб.
Он сначала не понимает меня, но потом догадывается о моём вопросе и начинает отрицательно крутить головой.
– С ума, что ли, сошла?! Нет, конечно!
– Просто поведение у тебя крайне неадекватное. И зрачки… они всё-таки расширены, Артур. Ты же знаешь как врач, что это может означать, поэтому мой вопрос вполне логичен.
– Ничего я не принимал! – гаркает. – Зрачки могут быть расширены от отсутствия нормальной освещённости, при тревоге, сильном психологическом возбуждении. Ты сама всё это знаешь и не сочиняй ерунду! Ещё полицейским ляпни что-нибудь такое!
– Слушай, отличная идея...
– Не говори хрень, я не идиот, чтобы такими вещами заниматься!
– А вот в этом у меня большие сомнения, – не сдерживаюсь.
– У меня сейчас проблем выше головы, нервная система ни к чёрту. Всё навалилось. Ещё вчера всё казалось распланированным, а сейчас. Ну почему вы оба такие упрямые? Он заартачился, не уступает. И ты такая же. Позвони Воронову! Он поймёт, что ты её не оставишь в этом доме, и изменит своё отношение к ситуации. В таком случае мы уверены, что он позовёт её обратно.
– А дальше что?
– А дальше разберёмся! – отмахивается. – Ну же, Марта! Для тебя же лучше! Ты останешься в квартире, а мы уйдём. Честно, я не планировал тебя прямо за дверь выгонять, но закрутилось всё… – заканчивает этими словами, словно это смягчит мой гнев.
Он не отводит теперь от меня глаз и ждёт ответа.
Глава 17.
Глава 17.
– Ну же, Марта! Для тебя же лучше! Ты останешься в квартире, а мы уйдём. Честно, я не планировал тебя прямо за дверь выгонять, но закрутилось всё… – заканчивает этими словами, словно это смягчит мой гнев.
Он не отводит теперь от меня глаз и ждёт ответа.
Только мой ответ для него не в разговоре. Он в действиях.
Разворачиваюсь и иду в гостиную, где под присмотром полицейских сидит Лариса и разговаривает с ними.
– А где ваш паспорт? – слышу, заходя в комнату, как спрашивает младший по званию.
– Я не взяла, – говорит недовольно Лариса. – Пару вещей, косметики и обуви закинула в сумки и к Артуру поехала.
– И к его жене, – тот, что младше, всё-таки не может, видимо, сдержаться, наблюдая за нашим спектаклем.
– Стой, Марта! Погоди! – Артур хватает меня за руку, но я дёргаюсь и вырываю её.
Его пальцы оставляют на коже очередную порцию следов. А я и не против. Пусть лучше будут синяки.
– Капитан, – мой голос звучит бескомпромиссно, – вы обещали составить протокол и задержать её. Прошу, сделайте то, что должны по закону.
Капитан Рыжов кивает.
– Антон Маратович, административку писать или…? – задаёт тот, что моложе старшему вопрос, и я догадываюсь: он говорит про выбор между административным делом и уголовным.
– Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор, но раз уж это моя квартира, тогда и выбор за мной, верно? – кивают снова. – Прошу по всей строгости закона. К тому же я буду оформлять побои, скорая уже в пути.
И это не блеф. Мои друзья-врачи действительно приедут и зафиксируют всё для уголовного дела в будущем. Гулять так гулять, потому что по другому таких иначе не наказать.
– Пиши по сто шестнадцатой УК РФ.
– А может, по сто тридцать девятой? – предлагает младший.
– Что такое сто шестнадцатая и сто тридцать девятая? И что такое УК? – сразу встревает Артур, и в его голосе впервые за это утро слышится нескрываемая тревога. Он бегает глазами от одного полицейского к другому и обратно.
– УК – это Уголовный кодекс. Насильственные действия, причинившие физическую боль, но без тяжких последствий. Совершённые из хулиганских побуждений. Ну или, та, что вторая – незаконное проникновение в жилище, совершённое против воли проживающего в нём лица, – монотонно поясняет капитан, пристально изучая моего мужа.
В комнате повисает тяжёлая тишина. Лариса бледнеет. Артур сжимает кулаки. А я... Я просто стою и смотрю, как лихо всё меняется в ситуации, где недавно он привёл свою девку в дом, а она теперь блеет как овца.
