Заложница. Теперь ты моя - Филиппа Фелье
— Прости, — бормочет Итан, — прости… Эми…
Итан
Просыпаюсь утром. Постель смята после бурной ночи. Вспоминаю ее и не могу сдержать довольную улыбку. Эми было хорошо, а это главное.
И тут я понимаю, что в спальне я один. Эмили в комнате нет.
«Черт! Идиот!» — подрываюсь, быстро натягиваю одежду. — «Сбежала!»
«Да и пусть. Это правильно. Так и должно было произойти».
Сажусь. Опускаю лицо в ладони.
«Я идиот».
Нужно было отпустить ее раньше. Самому отвезти в город, куда-то, где тепло и безопасно, откуда она смогла бы позвонить домой.
Я бы наблюдал, как за ней приехал Морган-мать-его-Уотсон и злился на него. И тосковал по ней. Да. Пусть бежит.
В груди колючий комок. Горло стискивает до боли. Даже дышать тоскливо.
Что мне делать дальше? Как жить? Оставить Моргана в покое? Придумать другой план? Я не смогу жить, пока он не ответит за все.
Так. Если Эми сбежала, пора собираться и валить, иначе о мести я могу забыть. Из-за колючей проволоки не отомстишь. Если Морган оставит меня в живых, а не устроит очередной несчастный случай.
Поднимаюсь. Кидаю в сумку ноут, камеру и тут до меня доносятся шорохи и звон посуды из кухни. Запах яичницы.
«Чего?»
Шок и страх разгоняют адреналин и ледяных мурашек по спине.
Крадусь по коридору, как вор. В руке армейский нож. Тихонько выглядываю из-за угла. Открывшаяся взору картина потрясает до глубины души. Эмили готовит завтрак. На двоих.
Стоит, такая соблазнительная, в моей черной рубашке, которая ей доходит до середины бедра, но когда она поднимает руки, то ткань задирается до упругих округлостей ягодиц. Тянется за кружкой. На изящном запястье серебрится браслет. Распущенные влажные после душа волосы падают на спину, достают до талии. Невероятный изгиб спины, стройные ножки.
«Почему она не сбежала?»
Сердце пропускает удар. Прячу нож от греха подальше.
Прислонился плечом к притолоке. Не могу оторвать взгляд от этой красоты. И не могу поверить, что передо мной не мираж.
Сегодня снегопад. За окном все белым-бело. Красиво. И я бы очень хотел пойти с ней на улицу, но у нее нет одежды, а я слишком боюсь оставить ее одну. Боюсь, что, когда вернусь, дом будет пуст, а все, что между нами произошло окажется сном.
Подкрадываюсь к ней сзади.
Пугать, пожалуй, не стоит, но так хочется прикоснуться к ней, убедиться, что это не игра воображения, что она настоящая. Руки сами собой ложатся на тонкую талию, скользят к упругим грудям, от прикосновения к ней мгновенно возбуждаюсь. Никогда никого так не хотел. Вдыхаю аромат волос. Шампунь пахнет яблоком, но и этот запах ей идет.
— Щекотно, — хихикает она, пытается отстраниться.
«Ах щекотно? Сейчас я покажу тебе, что такое щекотно!»
Мои пальцы пробегают по ее бокам. Она разворачивается ко мне и… начинает щекотать в ответ. Неожиданный ход. Мы смеемся и заваливаемся на диван у противоположной стены. Она подо мной. Хохочет так искренне, открытой не наигранной улыбкой, что я тоже улыбаюсь ей в ответ.
Настоящая. Живая. Безумно красивая. Идеальная. И слишком добрая.
Сердце колотится, в паху пожар.
— Наконец, я увидел ее. — Мой голос хрипит, хотя я не простужен.
— Кого? — Пытается отдышаться она. Волосы разметались по сидушке, водопадом спускаются к полу.
— Твою счастливую улыбку. — Цепляю кончик ее носа своим.
Теплые ладошки обхватывают мое лицо. Подушечки пальцев мягко гладят брови, скулы.
— Ты такой красивый! — Выдыхает она, а я впечатываюсь в ее рот, сминаю губы поцелуем, на который она сразу же отвечает, обхватив мою шею.
«Нет. Не я. Ты красивая. До умопомрачения. До одури! Люблю тебя! Но не могу сказать об этом, ведь я монстр, преступник и мне придется отпустить тебя и уйти».
Сердце сдавливает до боли. Мы еще не расстались, а я уже тоскую. Люблю ее. Безумно люблю. Никого не любил, а ее люблю!
Глава 21
Олсон Смит
— Я сделаю с ним тоже, что он сделал с моей дочерью, только найди этого подонка! Ты слышишь меня? Живым приведи! — орал начальник в трубку не своим голосом. Олсону даже пришлось отодвинуть телефон от уха, чтобы не оглохнуть.
— Вас понял, босс. — Спокойно ответил он. Звонок прервался.
Выдержка и терпение были теми столпами, на которых держалась вся служба Олсона Смита. После увольнения в запас он долго не мог найти себя в этом мире. Военная служба была для него всем. Другой жизни он не понимал. Поэтому до сих пор был не женат и не имел детей.
В то время Морган Уотсон стал его надеждой на то, что даже такой как Олсон Смит способен существовать в обычном мире городской суеты. Тогда Морган казался кем-то вроде божества. Нет, конечно же Смит не боготворил Уотсона, но работал на него с удовольствием. Теперь же удовлетворения от работы он не испытывал.
Олсон никогда не проваливал задания. С этим, он был уверен, что тоже справится, хотя, парня было жалко. Смит докурил сигарету и вернулся на заброшенный завод далеко за городом. Это не первое дело, которое он проворачивал здесь по заданию начальника. Место было удобным. Никакой проходимости. Здесь не могло оказаться случайных свидетелей. Разве что койот мог забрести. Но не более.
Раньше Морган не был так жесток. Но раньше его дочь не насиловали у него на глазах. Смит пытался оправдать начальника состоянием аффекта. Но в глубине души понимал, что дело совершенно не в этом. Морган прогнил. А Смит отказывался в это верить.
Честно говоря, Олсон был шокирован поведением босса. Любой нормальный родитель давно выполнил все требования похитителя, лишь бы с его ребенком не обращались жестоко. Просил бы о замене. И Морган был именно таким. Раньше.
Когда Эмили была похищена в первый раз, босс слезно умолял вымогателей обменять дочь на него и делать с ним что угодно, только отпустить его маленькую девочку. Теперь же Уотсон стал черствым и жестким. Никакого сочувствия. Только злоба и выгода. Это заставляло Смита задуматься о том, хочет ли он оставаться и дальше на службе у такого человека. Раньше они с Морганом были пусть не близкими, но друзьями, но кем-то вроде, а теперь…
— Парень, может все же расскажешь мне все добровольно? — спросил Олсон, присаживаясь на стул напротив своей жертвы. Он узнал о Рэде многое. Обычный честный работяга-парень. Смиту совершенно не хотелось пытать невиновного человека. Только, если он не оставит выбора.
— Не понимаю, о чем вы.
Олсону показалось, или парень действительно усмехнулся?
