Заложница. Теперь ты моя - Филиппа Фелье
— Я сказал иди сюда!
«Я думала, что нравлюсь ему. Думала, что он нравится мне. Что вместе мы сможем придумать, как выбраться из сложившейся ситуации. Даже была готова помочь ему, но что теперь? Он убьет меня? На камеру? Правда?»
Итан хватает меня за руку и силой усаживает на стул. Достает из кармана стяжки и приковывает мои руки. Как бы я не сопротивлялась, все тщетно. Он сильнее меня. Через несколько минут я обездвижена. На глазах повязка. Во рту кляп.
Слезы душат. Горло сдавливает спазмом. Становится трудно дышать.
«Чем папа вызвал его гнев? Почему он так поступает со мной? Чем я заслужила подобное?»
— Давай снимем для Моргана веселое кино? — шепчет Итан мне на ухо, касаясь кожи за ухом чем-то холодным, металлическим, тонким и острым.
По шее стекает теплая струйка. Не сразу понимаю, что это кровь. Моя кровь!
На весь подвал разносится мой крик, наполненный ужасом.
Глава 19
Эмили
Итан отходит. Судя по звуку, отключает камеру. Возвращается. Освобождает мои ноги, а затем руки.
— Прости. Прости, что напугал. Я не мог предупредить об этом.
Тянусь к повязке, но он останавливает.
— Не сейчас. Чуть позже. Не больно?
Прислушиваюсь к ощущениям, но боли действительно нет. Сердце до сих пор колотится от страха.
Итан помогает подняться, подхватывает на руки и относит в санузел.
— Не снимай повязку. Я скажу, когда можно.
— Но почему? — не выдерживаю и спрашиваю, потому что ничего не понимаю. Я ведь четко чувствую остывшую кровь на себе. Так почему нет боли?
— Не хочу, чтобы ты сильнее испугалась.
— Неведение пугает сильнее. — Бормочу я, но послушно стою, пока он настраивает воду. Капли звонко бьют по плитке, журчат в водосток.
— Прости за это представление. — Итан заводит меня под теплые струи и моет меня.
— На мне кровь?
— Эми, — тяжелый вздох, — ты боишься крови?
— Нет. — Уверенно заявляю я, хотя не могу сказать, что это правда. Кровь я вижу каждый месяц, как и любая девушка в моем возрасте. Но это моя кровь и ее немного. Не знаю, как отреагирую на чужую.
— Осталось немного. Потерпи, пожалуйста. — Итан нежно смывает с меня, как я понимаю, чужую кровь. Он сказал: «представление», значит все это было спектаклем на камеру. Очень правдоподобным шоу для папы.
Не знаю, как реагировать, поэтому молчу, пока Итан продолжает процедуру. А затем снимает с меня мокрую повязку.
Встречаюсь с его виноватым взглядом.
— Прости, что напугал. — Он сглатывает. — Эми, я не причиню тебе вреда. Дай посмотрю.
Он мягко заправляет мокрые волосы мне за ухо, наклоняет голову и осматривает кожу за ухом.
— Все в порядке. — Выдыхает с облегчением и прижимает меня к себе.
Мы стоим под струями теплой воды, я слушаю, как часто бьется его сердце. И почему-то верю ему. Понимаю, что он не пытался мне навредить. Его поведение было лишь игрой на камеру, в которую поверила даже я. Как же я рада, что это так. Не хочу, чтобы он на самом деле оказался монстром. Да и стоит признать, что я давно не считаю его таковым. Он другой. Хороший и добрый.
Прижимаюсь к нему в ответ. Обнимаю руками и слышу, как его сердце пропускает удар и уносится в галоп.
— На мне была чужая кровь? — решаюсь спросить. Вода на полу прозрачная, без намека на произошедшее.
— Да. — Итан гладит меня по волосам и это простое действие успокаивает.
— Откуда она?
— Друг раздобыл. — В голосе Итана мелькает беспокойство.
Видимо, тот самый друг, который меня чуть не задушил.
— Он медик и я не должен был тебе это говорить.
— Поняла. Я ничего не слышала.
— Боже, Эми, ты удивляешь меня все больше с каждым разом.
Итан
— Ты отпустишь меня?
Наивный вопрос, но я завис. Хочется ответить, что да. Но как? Она видела мое лицо. Даже более, я кончал в нее как сумасшедший. Разве можно отпустить ее теперь?
«Можно, если я не буду эгоистичной сволочью, а я не был таким раньше. И я отпущу ее. Только сначала отомщу за родителей, а потом будь, что будет».
— Я никому не расскажу о тебе, правда. — Говорит мягко, будто ласкает, и я ей верю. Безоговорочно.
Поворачиваю ее лицо к себе за подбородок, сминаю губы и балдею от того, что она отвечает на поцелуй. Возбуждение уже окаменело в брюках, касается ее бедра через ткань.
Эми особенная. Другая. И я не понимаю, что в ней так заводит меня. Мне нравится ее трахать. Раньше ни с кем не было так: остро, чувствительно, сладко. Не могу насытиться ей.
Решение принимаю за доли секунды.
Подношу мокрую повязку к ее лицу.
— Не надо, пожалуйста! — От умоляющего взгляда сжалось сердце.
— Я выведу тебя наверх, но ты не должна видеть. — Разъясняю, как маленькой девочке. Мне нужно провести ее мимо машины, чтоб она не запомнила номер и марку. Хотя, она ведь видела мое лицо, и знает мое имя, но все же.
Кивнула, закрыла глаза и замерла. Повязка вновь на месте. Беру ее за руку и веду за собой к двери из подвала.
— Здесь восемь ступеней. — Предупреждаю ее.
Кивает.
Медленно иду впереди, поддерживая ее за руку. Взгляд падает на белые босые ступни. Какой же я идиот! Бетонный пол наверняка ледяной!
— Прости, — шепчу на ушко, от чего она вздрагивает, а я подхватываю ее на руки.
Охает от неожиданности, но обвивает мою шею руками. Дрожит, то ли от страха, но ли от холода, то ли от обоих. А у меня на душе погано и мерзко от самого себя. Что я наделал? Она не виновата в грехах отца. Почему я решил, что она необходимая жертва?
Заношу Эми в дом и опускаю босые ступни на палас в коридоре. Будто мы молодожены. Представляю Эмили в белом платье. Ей пойдет. Но вряд ли нас ждет такое будущее.
Пол в доме теплый, можно не волноваться, что простынет. Беру хрупкую ладошку и веду за собой.
— Уже можно снять? — касается повязки на глазах.
— Еще нет. — Останавливаю ее.
Не время. Хочу ее в этой повязке.
Останавливаюсь на верхней ступени лестницы на второй этаж, жду пока она поднимется на ощупь. Дышит часто, будто пробежала стометровку, явно взволнована, но не боится или храбрится.
Подвожу мою Эми к кровати. Она здесь большая, два на два, мягкая. Разворачиваю ее спиной к постели и снимаю мокрую одежду. Придавливаю на плечи, заставляя сесть. Послушно выполняет. Нависаю над ней,
