Заложница. Теперь ты моя - Филиппа Фелье
«Она хочет меня. Так же сильно, как я ее. Боже, я схожу с ума!»
Срываю пуговицы с рубашки. Расстегивать нет ни желания, ни времени. Стягиваю остатки одежды с Эми и жадно припадаю к твердому бугорку на груди. Сладко. Пьяняще вкусно.
Эмили стонет, когда мой палец погружается в нее. Двигает бедрами навстречу и у меня напрочь срывает крышу.
Руки дрожат, когда расстегиваю ремень собственных брюк, спускаю их вниз, даже не удосужившись снять полностью. Погружаюсь в мою горячую девочку и не могу сдержать судорожный то ли вздох, то ли всхлип. Эми совершенно порочно мокрая, ее влага стекает по моему стволу. Но при этом моя девочка продолжает быть наивно-невинной в своих неопытных ответных ласках.
Двигаюсь в ней быстро. Нет сил терпеть. Хочу ее глубже, резче, дольше.
Опрокидываю ее на стол и продолжаю трахать, как заведенный. Напрягаюсь внутри, готовый извергнуться. Не могу остановиться, сдержаться или замедлиться. Кладу большой палец на клитор и взрываюсь от громкого стона и спазма, сжимающего меня в ней.
Только теперь вспоминаю как дышать. По вискам скатываются капельки пота. Эмили сжимается от оргазма и стонет мое имя, обвив меня ножками. Стройными, идеальными, слишком сексуальными, чтобы остановиться на одном разе. Я слишком быстро кончил. Хочу еще.
Олсон Смит
Названный Рэдом дом нашел довольно быстро. Хорошее место, чтобы залечь на дно. На многие мили вокруг раскинулись поля. С трассы дом почти не виден за перелеском и кажется крошечным, почти игрушечным.
«Вот я и нашел тебя» — подумал Смит, прикуривая сигарету. Он давно не курил, но это дело вызывало непередаваемо мерзкое послевкусие, которое приходилось глушить табаком. — «Как закончу, подам в отставку».
Эми была для него самого как ребенок, которых Бог ему не послал. Олсон не был создан для семьи. Так он считал. Он пробовал несколько раз, но ничего хорошего из попыток построить отношения не выходило.
Машину придется спрятать среди деревьев. Предрассветные сумерки прекрасное время, чтобы подобраться к дому. Стоило обойти и расставить ловушки по периметру на случай, если вдруг похитителю удастся сбежать.
Смит выключил телефон, оставил его в бардачке и вышел из машины.
Глава 23
Олсон Смит
Под ногами хрустел снег. Смит обходил дом по большой дуге, устанавливая ловушки. Ледяной воздух сковывал покрасневшие пальцы.
Странно, что на подъездной дорожке не стоял автомобиль. Дом выглядел нежилым, только дым из трубы говорил о том, что внутри кто-то есть.
Место казалось идеальным, чтобы скрыться от мира и творить темные дела. Дом на отшибе, вокруг ни души. Даже, если будет стрельба, никто не услышит. Олсон похлопал по своим бокам не для того, чтобы согреться, проверял оружие. Верный пистолет всегда был при нем. Кобура срослась с одеждой, как родная. Он будто с ней родился.
Смиту не привыкать к подобным заданиям: найти, обезвредить, припугнуть, откупиться. Но подобное, куда он был вовлечен эмоционально, было впервые.
Он помнил Эмили еще маленькой девочкой. Она всегда была доброй и наивной. Поэтому он не понимал, как это чудовище могло так обойтись с ней. Она не заслужила подобного обращения. Другое дело ее отец.
Морган постепенно черствел. Олсон давно перестал понимать, что движет старым другом, хотя, последнее время они не были друзьями. Смит давно подумывал уволиться, пожалуй, отношение Моргана к похищению Эмили станет последней каплей. Как только он освободит девочку, покинет свой пост, и пусть Уотсон сам решает свои проблемы. В конце концов, Смит заслужил отдых.
Закончив с ловушками, Олсон убедился, что не был замечен и неторопливо двинулся вперед, обходя дом, пригибаясь, под окнами. Из окна, смотрящего в лес, а не в сторону трассы, лился тусклый свет. Плотные шторы помешали разглядеть, что происходило внутри. Не было слышно ни звука.
Олсон перерезал кабели связи и электричества. В доме послышались шаги.
Смит достал пистолет, снял с предохранителя и медленно подошел к двери, ведущей на террасу.
«Осталось немного. Еще чуть-чуть и все закончится».
Итан
Плотные шторы не пропускают солнечные лучи, поэтому кажется, что рассвет еще не настал.
Мы лежим в спальне, в полумраке, уставшие, но довольные. Эми пытается прикрыться простыней, но я не позволяю. Она слишком прекрасна, чтобы скрывать это под покровом ткани. Я хочу запомнить ее, налюбоваться, насмотреться, впитать образ, чтобы он остался со мной навсегда. Моя милая, маленькая Эмили Уотсон.
— Почему ты так смотришь на меня? — она улыбается и тихо смущено смеется. Мелодичный звук наполняет комнату светом и теплом. Так уютно, что в груди щемит. Рядом с ней я всегда как дома, где бы мы ни были.
Провожу пальцем по ее лицу. Нежно обвожу контуры щек, подбородка, шеи. Не хочу спешить. Время будто замирает, растягивается в одно длинное мгновение единения и покоя. Я словно погружаюсь в собственную вселенную, где никто нас не потревожит.
— Ты очень красивая, — голос предательски сиплый, когда я говорю ей: — хочу, чтобы этот момент никогда не заканчивался.
Но понимаю, что нет ничего вечного. Я отпущу ее, и она уйдет, забудет меня. Вот только я никогда не забуду о ней.
Эмили слегка краснеет от комплимента. Мои губы дрожат от сдерживаемой улыбки, и я совершенно не понимаю, как выразить словами всю глубину своих чувств. Меня распирает, разрывает изнутри. Но разве можно говорить слова любви после того, что я сделал с ней? Это лицемерно. Я не имею на это права. Не имею права на счастье.
Каждое мгновение, как дар, редкое сокровище, которое я хочу беречь и хранить. Эти утренние часы, проведенные вместе, как пара, а не как похититель и заложница, я навсегда сохраню в памяти.
Внезапно в доме становится слишком тихо. Не сразу понимаю, что свет в столовой не горит, а котел затих.
— Свет выключили? — удивляется Эмили, а меня накрывает дурное предчувствие.
— Похоже на то. — Тихо говорю я и быстро одеваюсь.
Слишком тихо. Ненормальная тишина заставляет насторожиться, напрячься. Придется обойти весь дом, проверить каждую щель, чтобы успокоиться. Почему-то я уверен, что это не плановое отключение электричества.
— Я выйду, запущу генератор. — Сухо бросаю я, накидывая куртку.
— Итан, — Эмили с тревогой смотрит на меня, завернувшись в простыню по самые уши. — Будь осторожен.
Застыл, как громом пораженный. Она обо мне беспокоится? Эми? Обо мне? И это после всего, что
