Развод. Я календарь переверну (СИ) - Блио Элен
Рискуя получить отёк Квинке и закончить свой жизненный путь сорокалетним кандидатом на премию Дарвина*. Но всё получилось еще веселее, если можно так выразиться. Если бы я не умел использовать приём Геймлиха...
Славный, в общем, юбилей получился. Славный.
Не бай Бог.
Запомнится надолго и участникам, и гостям.
Чёрт, на самом деле мне в какой-то момент стало дико жалко Аду, хотя уж кто-кто, а эта фемина жалости точно не вызывает.
Но искренне, по-человечески, было жалко.
Да, да, и адвокаты иногда бывают людьми.
Жалко, что такая шикарная женщина рядом не с тем мужчиной.
С мужчиной, который ногтя её не стоит.
Кстати, довольно часто задаюсь вопросом, почему такие женщины постоянно выбирают «не тех» мужчин? Ведь если задуматься, то и мой братец, Филипп, тоже, не ахти какая партия?
Почему она решилась на связь с ним? Просто от безысходности? Аделаида?
Да уж...
Нет, возможно именно так. От безысходности. Или для того, чтобы доказать самой себе, что она всё еще желанная женщина, доказать самым легким способом.
Или гештальт закрыть? Как и мой младшенький?
Честно, для меня версия с гештальтом самая приличная. Потому что тут я могу понять. Первая любовь, первые чувства — даже я вспомнил, как тогда в свои семнадцать загонялся Филипп. Как он горел, как тяжело отходил после ссоры и как жутко первый раз напился, когда узнал, что он уезжает, а его Ида остаётся. Тогда он звал её Ида, это как-то больше подходило чем Ада.
Фил говорил мне, как хотел стать её первым, но посчитал, что это будет неправильно, потому что будущего у них нет. Тогда, в юношеском возрасте брат поступил с Идой благородно, а сейчас?
Сейчас, кстати, и в голову бы не пришло назвать её Идой.
Ада она, адовая женщина.
А мужиков, всё-таки, выбирать не умеет.
Вот, почему Фил? Почему?
Допустим, гештальт закрыли. Одного раза достаточно. А дальше-то что?
Я же в курсе, что Филипп ничего определённого не предложил, да? Так, редкие встречи, в те моменты, когда он возвращается в столицу. Охренеть как удобно устроился, братец.
Ну, нет. Мне это совсем не нравится.
Хотя моё мнение пока никто не спрашивал, но я его выскажу. Аде.
Правда, я не уверен, что она тоже в восторге от отношений с Филиппом.
Иначе, зачем целовалась со мной, да?
Я, конечно, не оставил ей выбора. Или выбор есть всегда?
Целовалась, отвечала, было вкусно. Еще и танго.
Огненная фемина. Ради такой можно пожертвовать своим счастливым холостяцким настоящим и смело шагнуть в светлое женатое будущее.
Да?
Или...
Чёрт, дилемма.
Всё-таки мы, мужчины те еще сволочи. Нет, если среди нас нормальные экземпляры, которые с женщинами ведут себя честно и благородно. Которые сразу предлагают брак и всё остальное.
Может, в это дело? Поэтому такие как Аделаида выходят за таких как Игнатов?
Потому что те сразу предлагают брак?
Им проще предлагать, потому что, получается, этот брак для них ничего не стоит.
Это я если решусь на серьёзные отношения с женщиной это будут именно серьёзные отношения.
Семья. Любовь. Верность.
Верность в приоритете. Я из тех мужчин, которые женившись даже не посмотрят на другую даму, только в исключительно изобразительных или образовательных целях, ну, то есть как на картину или предмет искусства и изучения. Если я женюсь, я буду только с женой.
Это не громкие слова. Это правда. Я так чувствую. Иначе - зачем?
И разводиться я, как адвокат по бракоразводным делам точно не собираюсь.
Хватит, насмотрелся!
Женюсь и буду жить счастливо до конца своих дней.
Ну или стану философом, как говорил, по-моему Сократ.
Да, для меня брак - святое дело, а для таких как Игнатов — просто удобство.
Дома красивая тёплая женщина, налаженный быт, обеды и ужины, секс по расписанию — шикарно устроился. А любовницы, секс на стороне — знаю, как такие кобели об этом рассуждают, типа для них это как в туалет сходить. Просто выпустил пар.
Тьфу, мерзость.
Или я слишком уж утрирую?
Просто не нравится мне муж Аделаиды. Охренеть как не нравится.
- Герман, я не совсем понимаю... Мы же договорились? — Макар, наконец, отмирает, раздувает ноздри.
Интересно, он ничего не попутал? Спокойнее, господин Игнатов, я тоже умею ноздри раздувать.
— Аделаида, ты что тут делаешь? - не унимается неверный благоверный.
- У меня тот же вопрос, Макар, что тут делаешь ты?
- Я? — муженёк старается сохранить невозмутимость, но после юбилея это сложно, я понимаю. Пить надо было всё-таки меньше. Я же видел, как он вискарь хлестал.
Особенно после того, как Ада уехала.
- Да, Макар, ты.
- А ты? Ты вчера сказала, что развода не будет!
- И поэтому ты побежал к адвокату? — Ада надменно выгибает бровь.
Что там её Игнатов, кажется, куда-то в депутаты метит? Я бы на месте партии, от которой он выдвигается, обратил бы внимание на его супругу.
Вот кому надо в думе заседать!
Глядишь, и жизнь в стране наладится. Таких людей во власти нам не хватает.
Уверенных, принципиальных и бескомпромиссных.
Ада ведь не пойдёт на компромисс, да? А на принцип пойдёт.
Не зря она ко мне обратилась.
ЕЙ нужен был лучший. И она хотела, чтобы было красиво. Что ж...
- Хорошие мои, давайте-ка успокоимся и присядем. Раз уж вы оба тут. Возможно, нам удастся сейчас устроить примирение сторон? Знаете, так бывает. В моей практике, конечно, это случалось редко...
- Примирение? Но мы вроде... не ссорились? - усмехается Игнатов. — Адочка, я пришёл вообще-то совсем по-другому поводу. Не затем, о чём ты подумала.
-- А о чём я подумала?
- Ну, ты сама сказала, развод?
- Я сказала? Это ты сказал, Игнатов. Может быть, я тоже пришла сюда по другому поводу?
- Дорогая, какой у тебя может быть повод, чтобы прийти к адвокату?
- Банальный, Макар. Герман мой любовник.
Вот так.
Шах и мат.
Обтекайте, господин Игнатов, обтекайте.
26.
- Чт... что?
Интересно, у Германа есть в кабинете скрытая камера? Потому что фейс моего муженька надо видеть.
Просто зачёт.
Жалею, что не достала телефон и не щелкнула.
- Ада ты... блядь, ну и шутки у тебя! Просто крындец!
- Шутки? При чём тут шутки? — не унимаюсь, хотя Макар давал мне шанс. Вот только шанс этот мне на хрен не упал.
- Аделаида, прекрати. Тебе это не идёт.
- Друзья мои, я вам не мешаю? — зычный голос Крестовского заставляет моего,
Макара чуть осесть, и закусить удила.
- Герман, я просто... я немного не в себе...
- Это видно. Так, может, не стоило тащиться сюда? — делаю вид, что оглядываю Игнатова, хотя мне и так всё с ним ясно. — Не в себе?
- Я приехал по важному делу. Мне нужно обсудить один вопрос. Это касается только моей фирмы, Ада!
- Твоей? — вот тут моё самообладание меня немного подводит. Голос дрожит. Хотя я чувствую в нём холод. Лед. Если бы змеи улыбались, моя улыбка сейчас должна была бы быть похожей на их.
Макар смотрит, глазками хлопая. Не понимает.
Куда тебе, милый. Ты так привык к собственной значимости.
Вернее, тебя к этому приучили. Начала мама, а я, дура, подхватила.
Нет, согласитесь, это же кажется правильным возвышать собственного мужа?
Внушать ему, какой он сильный, мудрый, великий. Что он не один из многих, а единственный. Неповторимый.
Ублюдок.
Да, да, внушаешь ему, такому, а потом получаешь ответочку, только не ту, которую ждёшь.
Думаешь, что сделаешь его королём и станешь королевой. Ага, как бы не так! Ты сделаешь его королём, но так и останешься при нём служанкой. Или вовсе будешь изгнана из дворца как ненужная рваная ветошь.
Старо как мир, да?
Но почему же мы, женщины, из поколения в поколение на это ведёмся?
Почему же продолжаем творить своих королей, чтобы потом получить личную порцию унижения и боли?
