Развод. Я календарь переверну (СИ) - Блио Элен
Мне теперь монопенисуарно*.
Пусть!
А я...
Я я надела строгий, элегантный костюм, забрала из сейфа документы и отправилась в геенну огненную.
Кадвокату Крестовскому пред ясны очи.
- Значит, перейдём к делу, Аделаида Александровна?
Надеюсь, слово «монопенисуарно» вы поняли? В общем, однохуйственно. Всё равно, короче.
23.
Чёрт, она просто огонь... дама.
Бабой назвать — язык не поворачивается, да и не люблю я это слово. Не кошерно как-то красивую женщину называть бабой. А красивую и умную - тем более. Её и женщиной-то как-то не хочется называть. Хотя из возраста девушки Ада уж точно вышла, слава Богу. К малолеткам я давно не питаю страсти. Собственно, никогда особо и не питал. Аделаида — дама, мадам, госпожа.
Фемина.
Моя фемина.
Ну, пока еще нет. Я почему-то с ней всё время бегу впереди паровоза. Это мне не то, чтобы нравится. Тревожные звоночки в голове давно звенят.
Еще с того дня как братец попросил меня помочь своей первой любви.
Я смутно помнил красивую девочку, с которой Фил мутил еще в школе. Тогда он собирался на ней жениться, говорил об этом как о само собой разумеющемся. Я ржал. А мама головой качала.
«Какое жениться в восемнадцать лет, Филюшка? Подумай хорошо. Таких девочек у тебя будет миллион!»
Ошиблась, маман. Миллиона не вышло.
Нет, баб у брата было дофига и больше. А вот такой как та тонкая и звонкая девочка с тяжелым именем Аделаида он не встретил.
Да, был женат, словила его одна мадам, хорошо наша, русская, не европейка. Я сразу тогда брату брачный контракт составил и заставил подписать. Чтобы не было потом воплей и нервов. Филипп меня уверял, что разводиться не планирует, жена его устраивает.
Угу, все так говорят сначала, а потом... у-у-у... что начинается!
Мне ли не знать! Скольких мужиков я, по сути, из петли, из рабства доставал!
Хорошо еще, что большинство дам у нас в стране юридически не подкованы или подкованы, но очень хреново. Ну, тут, как говорится — кто кому доктор? Сама виновата, если своих прав не знаешь, а только обязанностями мужа козыряешь. А у мужчин, оказывается, тоже есть права.
Например, право оставить за собой имущество и детей, право не платить алименты в ряде случаев. Право требовать совместную опеку или даже единоличную, если моральный облик матери не удовлетворяет отца и уважаемый суд.
Все эти подводные камни разводов я знал как свои пять пальцев, меня можно ночью разбудить, дать вводные и я тут же расскажу, как можно повернуть дело в пользу истца, даже будь он злостный гуляка, кобель и чмо. Да, таких я тоже защищал.
Но, честно говоря, искренне жаль жену такого урода мне было только один раз.
Женщина реально была хорошая. Нежная, милая, тихая, мужу осталась верна, несмотря на все мои старания. Переспал я с ней уже после процесса, когда она в слезах покидала особняк своего неверного. Да, да, я и тогда провернул всё в пользу своего клиента.
Правда, позже схитрил. Жалко было его жену, и трахалась она так сладко. Сам бы женился, не будь я такой циничный, прожжённый мудак. В общем, отправил я её к своему злейшему другу, прямому конкуренту, снабдив сведениями как сделать так, чтобы дело о разводе пересмотрели, в общем, в особняк она возвращалась с триумфом, а её козлик долго ползал в ногах, просил вернуться. Она оказалась девочкой не глупой, и возвращать козла не стала. В итоге вышла замуж за своего адвоката. Не за меня.
Я уже довольно долгое время лично дел не веду. Но у меня одна из самых больших и сильных юридических контор в стране. Клиенты не только мужики, которым нужен развод. Слава богу, не разводами едиными.
Я и за дело Аделаиды не собирался браться сам.
Если бы Фил не устроил нам встречу.
Нет, я не то, что сразу запал. Бред, конечно.
Ну, красивая она дамочка. Фемина.
Но разве мало я повидал красивых.
О, еще и умная?
Но таких я тоже видывал не мало.
Что же такого было в Аделаиде?
Сразу понял, что она сильная, со стержнем. Но при этом, в тот самый первый день, когда я её увидел я почувствовал... уязвимость.
Да, да, вот оно это правильное слово.
Уязвимость.
Мы, мужчины, чувствуем это как хищники, как волки. И сразу просыпается инстинкт.
Оскалиться. Прикрыть её своим телом. Защитить от всех. Утащить в свою берлогу, и... Да, да, затрахать до беспамятства, чтобы эта гребанная уязвимость исчезла из её глаз.
Защитить.
Присвоить.
Украсть у всего мира и охранять, как зеницу ока.
Я тогда еще подумал, неужели мой брат этого не видит? Не чувствует? Он дебил?
Зачем он привёл эту овечку в мою волчью пасть.
Хотя нет, овечкой Ада точно не была.
Скорее самкой волка, волчицей раненной. Той, которой нужна была помощь.
Мощное плечо рядом. И здоровые клыки, чтобы загрызть любого, кто покусится.
Я и готов был грызть.
Сразу.
Даже братца, который тут же похвастался, что, наконец закрыл гештальт.
Сука.
- И как?
- Ну, как тебе сказать... с моими аппетитами на твердую четверочку.
- Ты просто охуел, братец, - ухмыльнулся я, а самого кольнуло.
Значит, он её трахнул?
Гордая, уязвимая Аделаида дала себя совратить? Но она ведь не блядь, это видно, не шалава, не привыкла таскаться.
Да, Фил выяснил, что мужу Адочка раньше не изменяла, верной была. И муж у неё был единственным мужчиной.
Какой же фееричный мудак. Проебать такую фемину!
Мой внутренний волк скалил клыки, ржал, слюной капая.
Заберу.
И у мужа. И у брата.
Не знаю, правда, зачем мне такое счастье. Но, может, пришло время остепениться?
Заземлиться, что ли? Корни пустить? Детей еще сделать.
Аделаида ведь вполне себе фертильна, насколько я могу понять?
Аделаида.
Насколько это имя не шло её в юности, создавало диссонанс с ангельской внешностью, настолько оно в масть сейчас.
Просто то, что доктор прописал.
Аделаида. Ада. Адушка... Шикарная моя женщина.
Моя, потому что я застолбил. Буду завоёвывать потихоньку. Хотя, почему потихоньку? Надо торопиться. Ей уже тридцать восемь, а нам еще рожать, как минимум двоих.
Так что…
- Я посмотрел документы, которые вы принесли, Аделаида Александровна. Что могу сказать... Всё плохо.
24.
Краснею. Сама не знаю почему. Может потому, что мне кажется он сейчас меня мысленно над своим столом нагнул и смачно отымел?
Причем, в извращенной форме.
И самое интересное, что мне в его мечтах это дико понравилось.
Пиздец.
А в моих мечтах мне бы это понравилось?
Зараза.
Кобель.
Кретин.
Наглец.
Похотливое чудовище.
- Что? — не выдерживаю, и выпаливаю в ответ на его ухмылку нахальную.
- Если я скажу наша работа на этом закончится.
- Почему?
- Потому.
Он наклоняется, упираясь руками в стол, нависает надо мной.
Жар ползёт по коже. Зажигает каждый миллиметр. В венах уже не кровь кипит, а смесь адовая, заставляющая меня гореть еще ярче.
- Ада...
Шепчет. Чёрт. Искуситель хренов.
Мефистофель, блин!
Кстати, чем-то даже похож. И почему я раньше об этом не подумала?
Адвокат дьявола.
Ада, Ада, успокойся сама! Ты зачем сюда пришла? Мужика кобелирующего развлекать или бороться за свои права и доказать своему блудливому супругу, что ты не покорная домохозяюшка, которая по его указивке жить будет?
К делу ближе! Не к телу, а к делу!
- Аделаида... - еще ниже басит, еще глуше, и эти звуки заставляют тело вибрировать, заводят.
О, боги, боги.
Может быть и хрен с ним? Дать? И он успокоится?
Тек ведь вроде не просит. Что это я?
Соберись, Ада, соберись!
- Герман Львович, давайте вернёмся к нашему делу.
- Так я вроде бы от дела и не отрывался. А-да.
