До встречи с тобой (СИ) - Мелихова Юлия
— Давай договоримся, когда мы одни, я - Илья. Ей богу старым себя чувствую, — потирает заросший подбородок, перехватывая руль левой рукой.
На лице моем расцветает улыбка, которую он успевает поймать и тоже улыбнуться, только глазами.
— Беременная, срок тридцать недель. Порок сердца у роженицы. Поступила по скорой. Начало родовой деятельности. Готовят к кесареву.
— А… можно мне поприсутствовать? Пожалуйста пожалуйста… — складываю руки в умоляющем жесте. — Я как мышка.
— Долго, не успеем.
— Я пулей, быстро вернусь! Пять минут. — упрашиваю, обнаглев, когда он уже паркуется у моего подъезда. — Ну пожалуйста…
— Пять минут и ни секунды больше. — Получаю ответ и несусь на всех парах переодеваться.
В квартире быстро переодеваюсь в джинсы и водолазку. Уже в лифте замазываю ссадину на щеке, а через полчаса переодеваюсь в стерильную пижаму, мою руки и натягиваю маску и шапочку, стоя в санблоке предоперационной
Глава 28. Кукла Ляля.
Внимание, есть осбенная лексика. Ругается наш Илюша сильна( злой .
Туманов.
— Всем спасибо за операцию, — благодарю персонал и выхожу из оперблока. Снимаю перчатки, одноразовый халат и маску. Открываю контейнер с отходами и отправляю их туда.
Мою руки.
— Спасибо Илья Валентинович, — Оля мнется рядом, в глазах восторг и искры. Хорошая девочка, способная, я уверен, она своим упорством дальше пойдет.
— Ольга Валерьевна, проследите чтобы пациентку определили в палату. И какой список назначений нужен?
— Гемостатик, глюкоза, антибиотик и анальгетик. Я распишу, можно? В стандартных дозах.
— Да, — мы выходим из оперблока. Я первый иду, Оля семенит следом, черкая в блокнот что-то.
— Вот еще что, — резко останавливаюсь и поворачиваюсь к ней. Она не ожидая такого врезается в меня на ходу и утыкается носом в ключицы.
Сладкий запах сирени проникает в мои легкие с первым вдохом. Перед глазами возникают картинки сегодняшнего утра.
Она манкая и раскрасневшаяся. Смущающаяся, но любопытная. Доверяющая и отвечающая.
Девочка…глаза горящие, щеки пылающие…
Цепкие пальчики на моих плечах, в волосах. Шум дыхания, стоны тихие. Мурашки на нежной коже. Запах желания. Вкус поцелуя.
Блять. Ну Туман… взрослый мужик же.
Член в штанах вновь оживает. Сука. И так болит.
— Ооо, — сложив губки буквой о и раскрыв широко глаза смотрит не моргая.
Оглянувшись по сторонам и не заметив зрителей, беру Ольку за руку и тащу в подсобку, она рядом совсем, дверь вторая после операционной.
В подсобке свет только от маленького окошка над потолком. Вокруг все заставлено стеллажами. Что тут хранится я в душе не еб… потому что я впервые за свои тридцать пять зажимаю кого-то в подсобке. Были сестринские, ординаторские, пустые палаты. Но чтобы вот так…
Пипец.
Олька дышит рвано, грудь быстро поднимает и опускается под сорочкой медицинской. Которая ей очень идет, надо отметить.
Я не обращал особо внимания на наряды медперсонала. Запретил себе это перед командировкой и до сих пор стремился соблюдать данные себе обещания.
Но рядом с Олей…все мои установки, правила и принципы начали трещать по швам.
Под нежно -розовой тонкой тканью колышется миниатюрная грудь, как под мою ладонь сделанная. Проверил утром. Просматривается горошинка твердеющего соска и мой член все отчетливее встает по команде смирно.
Прижимаюсь бедрами к ней. Руки у головы на полочки кладу и наклоняюсь к лицу ближе. Втягиваю ее аромат и опять дурею.
— Оля… Валерьевна, — тяну ее имя, перекатывая каждую букву на языке.
— Ляля, - шепчет мне в губы. — Все близкие называют меня Лялей…Илья…Валентинович.
— Как куколку. Ты, Ляль, точно кукла.
Проговариваю и целую сладкие губы, раздвигаю их и врываюсь во влажный рот. Шарю словно голодный пес, язык нахожу и дышу жадно.
Руками впиваюсь в ее стан тонкий и впечатываю в себя. Вдавливаю как можно теснее. Трусь стояком об нее и просто пиздец как хочу обратно в свою квартиру. С ней вместе.
— Ай, — пищит.
Ослабляю хватку, отрываюсь от губ, бегло осматриваю ее и спрашиваю:
— Больно, Ляль, где болит. Я тебе больно сделал? Прости малышка.
— Скула ноет, — тихо жалуется.
Провожу нежно по щеке пальцами.
А во мне сука пожар разгорается. Вспоминаю картинку прошлой ночи и мне хочется угандошить этих отморозков.
Как можно девочек бить и пугать. Кем быть нужно чтобы такое творить безнаказанно.
К этому вопросы мы с Гором вернемся еще по-любому. Вот сейчас пойдем курить и все сука перетрем.
— Оль, сейчас нужно в сестринскую сходить. Там Чума сегодня, она тебе даст мазь хорошую. У нее есть она. Скажешь, что я попросил. И она молчать будет. Болит где-то еще? Может пойдем тебя посветим? Заодно побои снимем.
— Нет, — пугливо возражает, — Не надо побои снимать, пожалуйста! Мазь я попрошу. Больше ничего не болит, колени саднит немного. Но я потерплю.
Момент страсти смывается мгновенно. На смену адреналину послеоперационному приходит ярость за вчерашнее.
Я поправляю на девушке форму, волосы за ушко заправляю. Нежно целую в губы и прошу:
— Ты беги в сестринскую. Сегодня малолюдно. А мне нужно еще одно дело решить. Хорошо? Потом созвонимся.
— Как?
— В смысле? — не понимающе отвечаю.
— Как созвонимся? У меня нет телефона… вашего.
— Дай свой, — протягиваю руку в которую она тут же вкладывает свой айфон в чехле из страз.
— Это чтобы его из космоса видно было? — усмехаюсь. Какая же она девчонка.
— Нравится, а что? — задрав подбородочек остренький хорохорится.
—Все отлично Ляль. Вбиваю свой номер в ее, делаю дозвон. Вот теперь мы на связи. — Целую ее в кончик носа. — Беги пчелка.
Выхожу из подсобки спустя секунд тридцать и набираю Гора:
— Здоров бро, покурить выходи. Жду тебя минут через десять.
Глава 29. Подорожник.
Ляля.
Скрываю под маской раскрасневшиеся щеки и зацелованные губы. Стыдно так…слов нет. Юркаю мышкой в ординаторскую и за ширмой волосы поправляю. Достаю из сумочки маленькое зеркальце: нормально.
Хорошо что у меня на работе есть комплект со штанами. Под ними не видно моих коленок побитых. Руки тоже скрыли длинные рукава сорочки. В отделении сегодня тихо, день праздничный и только дежурные врачи и младший медперсонал.
Отворяю дверь в сестринскую.
— Здравствуйте, — тихо здороваюсь. — Эльвира Павловна, Илья Валентинович сказал, что у вас ест мазь от синяков хорошая.
Чума отрывает глаза от монитора компьютера, очки на кончик носа сдвинуты.
— Ой добрый день Ольга Валерьевна, — смотрит внимательно, — Есть есть такая мазь. А вы для кого? — аккуратно интересуется.
— Для себя, — отвечаю вздохнув глубоко. Присаживаюсь на маленький диванчик в тесной комнатке.
— Ударились где?
— Эм… —замолкаю, пытаясь в голове сложить ответ, — так получилось, что…да?
Чума встает со своего стула и отходит к небольшому стеллажу. Роется на полочках, перебирает баночки.
— Есть у меня такая мазь, но, — оборачивается. — Я ее сама делаю, она… не медицинская. Бабка моя меня научила, еще когда на Алтае жили. Она травницей была. — поворачивается держа в руках неприметную баночку из темно коричневого стекла.
Моет руки в раковине. Вытирает одноразовой салфеткой и подходит ко мне.
— Показывай, что обработать нужно. Не бойся, она бактерицидная. Недавно сделала, принесла сюда на всякий случай.
Я медленно спускаю маску с лица.
— Ох ты ж, еп мать, — причитает Чума. — Кто тебя так Олечка? — осматривает мою ссадину на щеке. — И не говори мне, что сама ударилась. Я столько в жизни видела и в сказки не верю лет тридцать.
— Вчера в ночном клубе была потасовка… — неуверенно начинаю мямлить. Боясь рассказывать правду. — Я …
— Что за ирод тебя ударил? — причитать начинает, —Туманов тебя прислал, говоришь? — серьезнеет на глазах, сдвигает брови к переносице.
