Я подарю тебе новую жизнь (СИ) - Муромцева Кира El.Bett

Я потер переносицу и едва кивнул, пытаясь сделать вид, что встреча с организатором нашей свадьбы меня действительно волнует, как самого ответственного в мире жениха. Забавно. Столько событий произошло с моей предыдущей свадьбы. Я вырос не только в моральном, но и материальном плане. Крепко стою на ногах и могу позволить себе почти всё, если захочу. Но в этом и заключалась вся проблема. Ничего этого я не хочу.

Я боролся с отяжелевшими веками, пытаясь прогнать непрошенный сон, который прошлой ночью не желал меня посещать, то и дело отвлекался на сообщения в мобильном телефоне и всячески делал вид, отменной такой декорации. Красивой, яркой, картонной.

Впрочем, моя невеста не сильно печалилась по этому поводу. Всё что интересовало Викторию, как можно качественнее пустить пыль в глаза. И я не осуждал её в этом стремлении. Чем бы дитя не тешилось, как говорится.

— У моего жениха свой бизнес. На свадьбу приглашены многочисленные деловые партнеры, если Вы меня понимаете? — усмехнулась блондинка, невесомо погладив меня по плечу. — Всё должно быть на высшем уровне. Я не хочу ударить в грязь лицом.

— Я всё прекрасно понимаю и могу гарантировать, что Вы обратились по адресу. Наше агентство лучшее в регионе, а наша репутация говорит сама за себя. Вы не пожалеете, что выбрали именно нас.

— Надеюсь, — величественно кивнула Вика и пододвинула к себе стопку материалов и каталогов, которые привезла организатор для ознакомления.

Я ощущал себя абсолютно лишним, выслушивая великосветские разговоры двух барышень. А от обилия незнакомых слов, споров по поводу начинки для свадебного торта, цвета декора и оформления всей свадьбы, очень скоро нещадно стала раскалываться голова. Я нервно тер виски, маленькими глоточками цедил эспрессо, иногда кивая, когда моей невесте срочно требовалось подтверждения её правоты.

— Как насчет танца молодожёнов? У меня на примете есть чудесный учитель хореографии. Он научит танцевать любого и за короткий срок! — фонтанировала идеями девушка-организатор.

— Конечно…

— Нет, — перебил я Вику, нахмурившись. — Никаких танцев.

— Дайте нам одну минутку, — попросила Вика собеседницу и как только та, понятливо кивнув, встала из-за стола и скрылась из вида, повернулась ко мне всем корпусом, решительно выпятив грудь и подбородок. — Танец молодоженов — это неотъемлемая часть любой свадьбы. Неужели тебе так сложно пойти мне на встречу?

— Никакого танца, Вика, — устало повторил я, указательным пальцем почесав бровь. — И это не обсуждается.

— Царёв!

— Нет. И закрыли тему.

Благо от дальнейшего спора меня спас звонок мобильного телефона и я, даже не взглянув, кому я так срочно понадобился, схватил смартфон, как утопающий спасательный круг. Бросив совершенно безразличное: «Извини» обиженной невесте, вышел из-за столика. На выходе, уже забрав пальто из гардеробной, придержал дверь обескураженной девушке-организатору и выскочил на улицу, глубоко выдохнув, словно избавился от стискивающего грудную клетку обруча.

Телефон продолжал нервно вибрировать в руке, а я продолжал наблюдать за снующими прохожими, автомобилями на проезжей части и пыльными витринами магазинов. И грызущая пустота, вместе с обжигающе холодным для весны ветром, дурманили разум настолько, что мне понадобилась долгая минута, дабы наконец прийти в себя и взглянуть на дисплей разрывающегося смартфона.

А потом всё стало неважным. Ни ветер, ни пустота, ни брошенная в кафе невеста. Исчезла любая грань, в омуте утонули все чувства, кроме одного — страха не успеть. Потому что на том конце провода была Яна и её дрожащий хриплый голос, несвязная речь и просьба приехать. Немедленно.

Пожалуй, бросить всё было в корне неправильным, сорваться по первому же зову, вдавливая педаль газа до упора, собирать всевозможные штрафы, проскакивая на красный свет светофора, но один её звонок и воронка времени закрутилась, отбрасывая меня назад в прошлое. Где такой же надломленный дрожащий голос просил быть просто рядом, а я не смог. И теперь, спустя годы, мчу навстречу в вялых попытках исправить то, что уже никогда не стереть из памяти и не начать с чистого лица.

Яна встречает меня на пороге. Её лицо белее мела, она с остервенением кусает губы и дрожит всем телом, обхватив себя двумя руками, покачиваясь со стороны в сторону, будто бы пьяная. И я подаюсь соблазну. Не отдавая себе отчет в своих поступках, притягиваю бывшую жену к себе и крепко обнимаю. Потому что давно хочу это сделать, вопреки всем условностям. Невесомо целую в макушку, качаю в своих руках, словно в колыбели и жду. Жду, когда она выйдет из своего ступора и снова меня оттолкнет. Заставит держать дистанцию, сделает выговор, бросит гранатой испепеляющий взгляд.

— Прости, — наконец, шепчет она где-то в районе моей груди и отстраняется. И я отпускаю, пусть и кажется мне, будто отдираю её вместе с кожей. — Я просто так испугалась…

Я киваю, хотя и так понимаю, что только сильный страх и безысходность заставили её набрать мой номер. И этот страх был явно не за себя, судя по тому какие беспокойные взгляды она бросает в сторону гостиной.

— С пацаном что-то? — догадливо уточняю я, снимая пальто и определяю его на вешалку.

— Угу, — закусив губу, кивает Яна, виновато отводя взгляд. — Он так хотел этот велосипед, и я… Я хотела его порадовать. Понимаешь?!

— Понимаю. Давай по порядку, — прошу я. — Ты купила пацану велосипед, так?

— Тимке, — поправляет меня Яна. — Да, я купила велосипед, и мы пошли в парк кататься. Сначала всё было хорошо, я держала его, а потом он попросил прокатиться самостоятельно и упал. Я надеялась, что всё обойдется, но рука такая синяя и болит, и… Я не знаю, что делать. У меня никаких документов нет, я даже скорую ему не могу вызвать. Я так боюсь, Сережа. Господи, если бы я не купила этот чертов велосипед. Я…

Яна закрывает лицо руками и отворачивается, а я не могу спокойно смотреть, как она терзает себя. Режет на куски по живому мнимой виной. Именно поэтому поворачиваю её к себе и, отняв её ладони от лица, твердо говорю:

— Ты ни в чем не виновата. Такое могло случиться абсолютно с каждым. Слышишь?!

— С каждым, — едва уловимо повторяет она за мной, но на дне глаз плещется то самое недоверие и протест. Она не верит мне. Никогда не верила. Ни тогда, ни сейчас.

10.2. Яна

«Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя

Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала

Мне бы звезды, чтоб осветить твой путь

Мне б увидеть сон твой когда-нибудь»

Женя Любич — Колыбельная тишины

Яна

Он заприметил его сразу. С широко открытыми глазами взирал на велосипед в витрине магазина спортинвентаря, едва ли не разинув рот и не прилипнув всем телом к стеклу. И сколько бы не пытался потом качать косматой головой, но блеск желания в его глазах я бы никогда ни с чем не спутала. А на обратном пути, когда мы с полностью обновленным гардеробом возвращались тем же путем на парковку торгового центра, я зашла и, вопреки насупившейся мордашке Тимофея и глубокому недоверию в детских глазах, купила этого железного «монстрика».

А потом исподтишка трогала кончиками пальцев свои губы и не верила, что не перестаю улыбаться, наблюдая с какой радостью Тима взирает на приобретение, пусть и у кассы утверждал, что и кататься то не умеет.

— А когда мы поедем в парк? — интересуется Тимофей на подъезде к дому.

Ему не терпится опробовать покупку и то и дело ребенок ерзает на сидении, в плохо скрываемых попытках унять бурлящую энергию внутри себя.

— Завтра, — прикусываю губу, чтобы снова не улыбнуться, разглядывая дитя в зеркало заднего вида. — Сегодня уже слишком поздно. Поужинаем, покупаемся и спать.

— Опять купаться? — кривит мордашку Тима. — Мы же вчера купались.

— Гигиена — залог здоровья, — философски замечаю я и, припарковав машину у дома, оборачиваюсь к ребенку.

— Я и так здоров, — бубнит себе под нос, отстегивая ремень безопасности, после чего выпрыгивает из машины.

Кто сказал, что материнство — это легко? К тому же, Тима привык жить самостоятельно, по законам улицы и папаши- алкоголика. Надо искать компромисс, учиться находить точки соприкосновения, если я хочу, чтобы этот ребенок принял меня. А то, что я не отступлюсь от него, пусть Сергей миллион раз прав в возможных неприятных для меня последствиях, я и не сомневалась.