Безбашенная (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Замечательно. Я слушаю.

— Очень хотелось бы верить, что я сейчас пополню твой словарный запас, но верится в это слабо.

— Таки попробуй.

— В целом, налицо мозаичное расстройство личности, с цикличным обострением. Что симптомы, а что диагнозы — пока не ясно, но отметить можно следующие тенденции: аутизм, социопатия, деперсонализация и расщепление личности, автоматизмы, парафрения, культурная геттоизация, параноидальный психоз, сексуальные извращения пока опустим.

— Добавь игроманию и нарколепсию. Сексуальные ты опустил, но я бы не стала игнорировать эксгибиционизми и парафелию. Для общей клинической картины.

— Парафелия?

— Я возбуждаюсь от неестественных вещей, не связанных напрямую с сексом.

— Например?

— Опасность, азарт, сложные игровые ситуации… Много всякого.

— Эксбиционизм…

— Ну да…

— В какой форме он возник?

— Долгое время мама пыталась навязать мне стыд за обнаженность. Я не понимала почему обнаженное тело — это плохо или стыдно.

— Ты не испытывала стыд?

— Только уязвимость и множество эмоций окружающий. Очень разных. Мне было интересно. Мне казалось обнажение — это инструмент изучения окружающих. Мне и сейчас так кажется. Но в детстве, в какой-то момент маму взбесило мое нежелание перенять ее стыд, и меня начали лупить за то, что я не испытываю стеснение обнажаясь тогда, когда хочу. Внутренний конфликт реализовался в навязчивый кошмар. Меня преследовал сон, где я оказываюсь абсолютно раздетой среди толпы незнакомых людей. И я начинала испытывать ту эмоцию, что транслировала мама. Она мне не нравилась. Этот сон меня выматывал. И я решила его победить.

— Как?

— Я разделась и пошла на улицу.

— Что? Сколько тебе было?

— Шесть.

— Черт… — крутит он ручку. — Очень жаль, что я игнорировал периодизацию детской психиатрии. Шесть… Шесть…Ты осознанно пошла раздетой на улицу в шесть?

— Да. Это была терапия. Я себя решила так вылечить от этого сна. Периодизация тебе сейчас никак не поможет, потому что у меня было опережение психологическим возрастом физиологического. В шесть я уже была очень взрослым ребенком. Обычно, исправь, если я ошибаюсь, аналитический отдел мозга, который отвечает и за абстрактные формы мышления, начинает полноценно функционировать к девяти, так?

— Так.

— У меня, как у аутиста, он работал с самого начала. Я все время анализировала, сколько я себя помню. Я абстрагировала свои выводы в тезисы. Обобщала. А помню я себя с десяти месяцев.

— Удалось? Твое прилюдное обнажение купировала навязчивые сны?

— Удалось.

— Тебя наказали?

— Меня наказали, но это был последний раз, когда меня наказали за это.

— Потому что ты больше так не делала?

— Потому что я сказала, что буду выходить каждый раз голой, если меня будут за это наказывать и что мне понравилось. На следующий день, я как обещала вышла опять. После этого у мамы была истерика, так как моя спина и задница были располосованы ремнем. И окружающие увидели меня не только голой, но и избитой.

— Ты делала это намеренно! Дрессировала их.

— Конечно. Родители меня бесили своими слабостями и невозможностью относиться к происходящему открыто. И я бесновалась. Страх и боль были уже разделены. Поэтому я могла пережить свои наказания отстранено.

— Что было дальше?

— Мама замолчала про стыд, и я прекратила делать так.

— Но тебе реально понравилось обнажаться?

— Да, мне реально понравилось. Я наелась эмоций.

— Откуда ты взяла этот инструмент работы над собой?

— Когда мне было два. Я четко ощущала под своей кроватью некое существо. Существо нехорошее, с низкими вибрациями. Дух, домовой… не знаю. Когда я засыпала он визуализировался в нечто похожее на клоуна из "ОНО". Это я уже сейчас могу сказать. Тогда он был для меня просто паукообразным клоуном. Короче, он доводил меня до ужаса. И в какой-то момент, я устала его бояться. И я взяла подушку и пошла ночью спать к нему под кровать. Ужас усилился на несколько минут до панической атаки, но я не позволила себе сбежать и расслабилась, пытаясь отдаться тому, что чувствую. В какой-то момент, интенсивность эмоций зашкалила и они сошли на "нет". Я была с ним очень близко и вдруг поняла, что он не может причинять мне никакого вреда, кроме как вызывать этот ужас. Мне показалось это глупым, и я уснула под кроватью. После этого он исчез.

— Без комментариев, — хмурится Олег. — В два?

— Может, два с половиной… — кручу я в воздухе рукой.

— Дальше. Игромания?

— Я стараюсь это контролировать. Но я не могу остановиться, когда расклад кажется мне очень азартным. Мне сносит башню от красивой игры, я ее продолжаю в ущерб себе. Это в масштабной форме. В мелкой… я могу не несколько суток пропасть за новой игрой. Когда я западаю, я не ем и не сплю, практически. Я не осознаю, что происходит вокруг, и я испытываю выраженную агрессию и раздражение, если кто-то пытается меня прервать. Как только я полностью выкупаю алгоритмы игры, я торможу сама.

— Да, это игромания.

— Я и говорю.

— Нарколепсия.

— Тут неоднозначно. Я пока не могу определиться к чему отнести, к автоматизмам или нарколепсии. У меня часто повторяющийся сонный паралич в сочетании с паническими атаками.

— Ого…

— Да. Я зависаю между сном и явью, мое тело полностью отключено, а сознание включено. Наваливается состояние дикого ужаса и беспомощности. Я умираю от ужаса не в силах пошевелиться.

— Длительно?

— Самый длительный минут сорок.

— Хм… Такая длительность не описана в медицине. Обычно, минута-две.

— Я знаю.

— Как часто?

— Дело в том, что, если я не вымотана и засыпаю спокойно, а не отрубаюсь. То это происходит без потери сознания. Я вхожу в сон без его прерывания. Осознанно. И я всегда знаю, что сплю. Мои сны управляемы. Но на этапе погружения всегда возникает эта штука. Всегда. Обычно она длится секунды три. Но иногда я длительно застреваю. И ко мне присоединяются какие-то ДРУГИЕ. Не знаю, нижние сущности, мертвые сущности… короче мои вибрации резко понижаются, и я начинаю выплескивать энергию, испытывая паническую атаку. Они жрут! И иногда могут держать меня очень долго. «Синдром ведьмы».

— Женя, то что ты говоришь сейчас, это не истероидальность случаем?

— Чтобы придать себе значимости?

— Да. Я очень прошу тебя быть со мной максимально реалистичной.

— Нет. Это реально со мной происходит. И тогда пару раз ты был свидетелем, когда я не справилась и меня утащили в те нижние частоты. В астральном теле. Ты веришь в астральные путешествия?

— Я не знаю. Не определился.

— Я могу тебя научить…

— Стоп. Не уходим в иррациональное. Я бы отнес это к параноидальному психозу. Как симптом.

— Ну, пусть тогда так, — вздыхаю я. — Врачи, такие врачи!

— На счет парафрении… твоих автоматизмов. Одержимости.

— Это уже пройденный этап, и мы вроде как определились, что это было на фоне гормонального всплеска.

— Теперь я в этом не уверен. Окей. Я бы хотел предложить тебе сегодня ассоциативное путешествие, — берет он в пальцы ручку и задумчиво покручивает.

— Давай.

— Между строк у тебя везде идет тема саморазрушения.

— «Самосовершенствование — онанизм. Саморазрушение — вот что действительно важно»! — улыбаюсь ему я.

Короткая улыбка в ответ, и на минуту он сбивается со своей волны.

— Женя… — хмурится. — Веди себя адекватно происходящему.

— Как скажете, доктор.

— Закрывай глаза… расслабься… отпусти свое сознание… посмотри картинки вместе со мной… мы отправляемся в путешествие… пять… четыре… три… два… один… ноль… смотри образы: собака… дом… береза… велосипед… портрет… чей?

— Женщины.

— Кто она тебе?

— Я не знаю… Мы похожи. Она мертвая. А глаза живые.

— Дальше… дорога… Куда она ведет?

— В лес.

— Зачем тебе туда?

— Отдохнуть.

— Ты устала?