Под одной крышей - Эли Хейзелвуд
— Всё в порядке.
— Кстати, мне нравится «Old Spice». Отличный выбор.
— О. — Лиам смотрит куда угодно, только не на меня. — Я просто беру первый попавшийся в магазине.
В этот момент я знаю, просто знаю, что Old Spice — любимая марка средств личной гигиены Уильяма К. Хардинга, и что из-за этого он испытывает глубокий стыд. — Точно. Конечно. — Иногда он может быть очаровательным. — Эй, просто к твоему сведению, я не смущаюсь. Так что и тебе не стоит.
— Что?
— Мне всё равно, что ты видел меня голой. Потому что я знаю, что тебе всё равно. Просто говорю, что нам не нужно быть странными из-за этого. Поверь мне, — я смеюсь, — Я знаю, что ты не собираешься использовать крошечные веснушчатые сиськи своей надоедливой рыжей соседки в качестве материала для дрочки.
Я ожидаю, что он ответит шуткой, как он обычно делает, но он не отвечает. Он вообще ничего не отвечает, на самом деле. Просто поджимает губы, кивает один раз, и внезапно всё становится ещё более неловким. Черт.
— В любом случае. Ещё раз спасибо.
— Не за что.
Я выхожу, помахав и замечаю две вещи: он пристально смотрит на свои ноги, а его левая рука сжата в кулак.
Глава 7
Три месяца назад
С волноводом всё в порядке. Это я знаю точно. Трансформатор и мешалка, похоже, тоже в порядке, что заставляет меня думать, что проблема в магнетроне. Я не эксперт, но я надеюсь, что если я буду возиться с нитью накала, сборка исправится сама собой и…
— Это потому что вчера вечером мы смотрели «Трансформеров»?
Я поднимаю глаза. Лиам с мягкой улыбкой на лице стоит по другую сторону кухонного острова, рассматривая детали микроволновой печи, которые я тщательно разложила на мраморной столешнице.
Возможно, я устроила беспорядок.
— Либо это, либо писать фанфики про Оптимуса Прайма.
Он кивает. — Хороший выбор.
— Но ещё, твоя микроволновка не работает. Я пытаюсь её починить.
— Я могу просто купить новую. — Он наклоняет голову. Он изучает компоненты, слегка нахмурившись. — Это безопасно?
Я напряглась. — Ты спрашиваешь, потому что я женщина и поэтому не могу делать ничего научного, не вызывая радиоактивного загрязнения? Потому что если так, то я…
— Я спрашиваю, потому что не знаю, с чего начать, и потому что я настолько невежественен во всем, что касается науки, что ты можешь создавать атомную бомбу, а я не смогу этого понять, — спокойно говорит он. Как будто ему даже не нужно защищаться, потому что мысль о том, что я — девочка с маленькими мозгами, даже не приходила ему в голову. — Но ты явно можешь. — Пауза. — Пожалуйста, не создавай атомную бомбу.
— Не указывай мне, что делать.
Он вздыхает. — Я освобожу место для плутония в ящике с сыром.
Я смеюсь и понимаю, что делаю это впервые за несколько часов. Что, в свою очередь, заставляет меня вздохнуть. — Просто… Шон ведет себя как полный мудак. Опять.
Его выражение лица темнеет от понимания. — Что он сделал?
— Как обычно. Тот проект деко, о котором я тебе рассказывала? Я объясняла ему действительно классную идею, как это исправить, но он дал мне поговорить всего полминуты, прежде чем сказать, почему это не сработает. — Я возилась с магнетроном, затем начала собирать печь. Как только обе мои руки оказываются заняты, прядь волос решает упасть мне в левый глаз. Я сдуваю её. — Дело в том, что я уже рассмотрела все его возражения и нашла решения. Но позволил ли он мне продолжить? Не-а. Так что теперь мы используем гораздо менее элегантный метод, и… — Я прервалась. На данный момент Лиам получает от меня от двух до четырех разглагольствований о Шоне в неделю. Меньшее, что я могу сделать, это сделать их короткими. — В любом случае. Извини, что защищаюсь.
— Мара. Ты должна сообщить о нем.
— Я знаю. Просто… это постоянно принижающее поведение так трудно доказать, и… — Я пожимаю плечами — плохая идея, так как мои волосы теперь снова лезут мне в глаза. Я чувствую, что немного застряла. Сильно застряла.
— Итак, как фамилия Шона? — спрашивает Лиам.
— Почему?
— Просто любопытно. — Он пытается говорить непринужденно, но у него это так плохо получается. Он явно худший лжец в мире — как ему удалось пройти через юридическую школу? Это заставляет меня улыбаться каждый раз.
— Тебе нужно попрактиковаться, — говорю я, направляя на него свою отвертку.
— Практиковаться?
— Потренироваться говорить…
Мой голос прерывается. Потому что Лиам тянется вверх, чтобы провести пальцами по моей скуле, на его губах играет слабая улыбка. Мой мозг замыкается.
Что…? Он…?
О. О. Мои волосы. Моя потерянная, заблудшая прядь волос. Он заправил её мне за ухо. Он просто мил и помогает своей рыжей неуклюжей соседке, у которой, в свою очередь, большой мозговой пердеж. Шикарно, Мара. Очень шикарно.
— Потренироваться в чем? — спрашивает он, всё ещё глядя на раковину моего уха. Возможно, она неправильной формы, а я даже не подозревала об этом.
— Ничего. Ложь. Я… — Я прочищаю горло. Соберись, Флойд. — Эй, знаешь что? — Я стараюсь сохранить легкий тон. Сменим тему. — Начало этого сожительства было абсолютным кошмаром, но мне это очень нравится.
— Это?
— Эта штука. — Я начинаю завинчивать заднюю тарелку микроволновки. — Где мы болтаем, не швыряя друг в друга стульями, а ты вскользь спрашиваешь фамилии чуваков, которые плохо ко мне относятся, с очевидной мыслью совершить против них несанкционированный акт самосуда.
— Это не то, что я…
Я поднимаю бровь. Он краснеет и отводит взгляд.
— В любом случае, мне это нравится гораздо больше. Быть друзьями, я думаю.
Он смотрит на меня. — Я тебе не друг.
— Ох. — Я почти отшатнулась. Почти. — О. Я — я сожалею. Я не хотела намекать, что…
— В тот вечер Эйлин подарила Берни розу, и ты сказала, что это был хороший ход. Это не то, что я могу принять от друга.
Я разразилась смехом. — Да ладно, он симпатичный. Он дрессировщик собак. Ему нравится K-pop!
— Видишь, это? Причина, по которой ты мой заклятый враг. — Он качает головой, и я смеюсь сильнее, а потом мой смех стихает, и на секунду мы просто улыбаемся друг другу, и внутри меня разливается незнакомое, жидкое тепло.
— Я уверена, что Хелена болела бы за Берни.
Он фыркает. — Ты так говоришь, как будто это одобрение. Как будто она не пыталась постоянно сводить меня со случайными людьми, до которых мне не было никакого дела.
— Она делала то же самое со мной!
