Проиграем? (СИ) - Юнина Наталья

– К сожалению, у меня закрылась Сахасрара и я не смог.

– Закрылась срака? А вы что именно ею смотрите?

– Сахасрара – это седьмая чакра. Главный энергетический центр в теле человека.

– Ах чакра.

То ли Соболеву в пору давать Оскар, то ли он и вправду не придуривается. Ведет себя при всей своей несерьезности как истинный язвенник.

– Ладно, Жень, дальше я сам. Бери пока историю и иди заполнять приемку на компьютере. Только сразу запиши Петра Васильевича на завтра на ФГДС. И на ближайшее дату на ФКС.

– А вы что будете делать?

– Пальцевое ректальное обследование. Чтобы не смущать Петра Васильевича присутствием девушки, я его сделаю это наедине. Иди.

– Хорошо.

Провожаю взглядом Женю и как только она выходит из палаты, перевожу его на Соболева.

– Я тебе сейчас знаешь, что буду делать, Петя?

– Харакири?

– Сахасраку твою открывать.

– Сахасрару.

Глава 13

– Прежде чем ты надумаешь портить мою не открывшуюся сахасрару, я предпочитаю подискутировать с тобой.

– Какого хрена ты тут делаешь? – беру стул и сажусь напротив Соболева.

– Ну, если честно, мне стало скучно. Я подумал, что надо разнообразить свою жизнь и помочь нуждающимся. И у меня реально случилась какая-то жопа в животе. Решил, что надо совместить несколько дел: хворь подлечить, ну и скуку разогнать. Заодно людям помочь. Но живот уже, кстати, почти прошел, поэтому я тут просто полежу. Признаться, я был крайне удивлен, когда в палату зашла Евгения. Сразу такая удача.

– Ты понимаешь, что Женя сейчас в полном загрузе из-за того, что какой-то там экстрасенс знает, что она грохнула этого мудилу?! На хрена ты это сделал?

– Об этом позже. Сначала поговорим о другом. У твоей Жени проблема, Алексей.

– Да что ты?!

– Сдается мне, у нее заблокирована женская чакра анахата. Надо ее раскрыть. А у тебя проблемы с муладхарой, – тычет мне пальцем в пах.

– То есть я должен вставить свою мудалахару в ее хату?

– Нет, анахата это область сердца. Не мне тебя учить, куда тыкать членом, Лешик.

– После сахасраки уже не знаю. Просвети.

– Точно не в анахату.

– В мудалахару?

– Муладхару.

– Петь, иди в сахасраку.

– Короче, ты должен раскрыть ее анахату и свадхистану. Анахата – это ее сердечная чакра. Типа, если она блокируется баба перестает любить, а свадхистана – чакра сексуальных удовольствий. Вот у нее она прям на глухо забита досками. Надо брать гвоздодер и пробираться. Признаться, я еще не до конца все изучил, но суть понял.

– Ты что реально изучаешь чакры?!

– Пока, нет. Просто статья была в журнале, а я долго в сортире сидел, ну и зачитался.

– В сортире?

– Да. Живот прихватил. Но я не отравился. Короче, когда полностью разберусь с чакрами, скажу тебе точно куда и что тыкать и как их открывать. Теперь о насущном, Лешик. Собственно, для чего я здесь. Ты – козлешик. Козел, короче.

– То есть ты поступил по скорой для того, чтобы мне это сообщить?

– Нет, конечно. Какого хрена девчонка до сих пор не знает, что мудак жив? Ты понимаешь, что это не по-человечески?

– Говорит мне человек, который предлагал его добить.

– Это другое. Ты в курсе того, как она проводит время вне больницы?

– Предполагаю, что хорошо. Даже готовится стать мамой.

– Мамой?

– Да, Женя беременна.

– А когда ты успел ее обрюхатить? По моим данным, она ночевала у тебя только один раз. Неделю назад. А что беременность так быстро определяют?

– Я не спал с ней, Петя. Беременна она не от меня.

– Тогда что за бред? Она ж целка, – перевожу взгляд на Петю. – В смысле выглядит как она самая.

– Это ты по ее чакрам определил?

– Именно. Там наглухо все забито. Ты вообще с чего взял, что она беременна? Сама сказала? Так, может, для того, чтобы ты типа отлип от нее.

– Лично мне не говорила, а другому – да. Таблетки от изжоги для беременных пьет, вдобавок блевнула на меня.

– Ну последнее тебе за дело. Леш, я тебе так скажу, если ты ее не обрюхатил, значит кто-то другой тоже нет. Мало ли кому она что сказала. А таблетки, может, просто закончились для обычных людей, остались только для брюхатых. Прямо спроси ее, не мне тебя учить. Но вернемся к нашим баранам, она нехорошо проводит время, Леша. Я бы сказал, отвратно. И, кстати, никаких гостей мужского пола у нее не было за всю неделю.

– Ты что следишь за ней?

– Конечно. Мне как минимум надо знать не собирается ли она пойти к ментам. Ну и вообще интересно. Она каждый день ходит в церковь и ставит свечки за упокой гондона. Знаешь сколько она бабла спустила на всю эту церковную хрень? Еще и милостыню дает. Не знаю, где еще таких наивных дурочек производят, но ты просто обязан это остановить. Я думаю, еще чуть-чуть и у нее крыша поедет, ну или к ментам заявится.

– Охренеть, я не думал, что все так запущено.

– По твоей милости. Сказал бы сразу все как есть и этой херни бы не было. Для чего ты ее мурыжишь?

– Он может в любой момент сдохнуть. Придет в себя, тогда уже другой разговор. Зачем ее пугать неопределенностью?

– Пиздишь как Троцкий. Мы оба знаем зачем ты это делаешь. И, честно говоря, ты меня расстраиваешь. Ты не можешь не понимать, что такие уловки рано или поздно закончатся плохо. Ты ж хороший мужик, Леш. Что за идиотизм держать ее при себе таким образом? Мне кажется, ты заигрался, мальчик мой. Тебе рассказать, как надо за бабой ухаживать?

– Все, заткнись, Петь. Я не знал, что у нее крыша поехала из-за этого гондона. Она никак это мне не демонстрировала. Скажу ей правду. Доволен?

– Не доволен. Как бы это странно ни звучало, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо, – встаю со стула и подхожу к окну. – Леш, ну чего ты зациклился, что все бабы зло? Ну, подумаешь, попались три паскуды.

– Три?

– А что больше? – усмехаюсь в голос.

– Я подумал, что номер один не такая уж и паскуда. В восемнадцать лет мозгов все же мало. Так что, ее можно было понять. Наверное. Ладно, Петь, не грузи меня. И так тошно от всего.

– И мне тошно. Чего-то опять живот прихватило.

– Ляг. Дай нормально тебя посмотрю.

– Петр Васильевич, ваша доставка, – синхронно переводим взгляд на вошедшую «скалу».

– Спасибо, Мишань. Поставь на стол.

– Ты не будешь есть суши. У тебя реально проблемы. Завтра трубку будешь глотать, – подытоживаю я, опуская его футболку вниз.

– А что это может быть?

– Язва, гастрит. Разберемся. Ничего не жрать и не бухать. Только больничную еду. Я не шучу, Петь.

– Я надеюсь к субботе это все будет можно? Я так-то на этом юбилее собираюсь хорошо покутить. Докторицу какую-нибудь найти.

– Спрашивать, что ты забыл на юбилее отделения я не буду.

– И не надо. Ресторан мой, так что, кто платит, тот и музыку заказывает.

– Ну да, ну да. Суши я конфискую, – прихватываю пакет.

– Леш, я надеюсь ты будешь хорошим мальчиком и все расскажешь, как можно быстрее.

– Работай над своей сахасракой и не лезь ко мне, Петя.

– И он ушел из палаты, сердито тряся яичками…

***

Кажется, еще никогда я не ощущал себя таким трусом, как сейчас. Битый час сижу в машине, не решаясь выйти и все рассказать. Спрашивается, какого хрена я тяну? Не рассосется само собой. Не рассосется…

Наконец, собравшись с духом, я выхожу из машины и поднимаюсь на Женин этаж. Дверь мне, как ни странно, она открыла сразу.

– Ты одна дома? – без приветствий начинаю я.

– Не одна. Соседка дома.

– Надо поговорить. Впустишь? – Женя без слов пропускает меня внутрь.

– Только тихо, – шепчет Женя, открывая дверь в свою комнату. – Что-то плохое про этого экстрасенса, да?

– Нет, – оглядываюсь по сторонам, не зная куда деться.

И только присев на диван, вдруг понял, что не так. Женя в платье, не в том, какое сегодня было на ней. И она совершенно точно накрашена. Перевожу взгляд на часы – половина девятого.