Проиграем? (СИ) - Юнина Наталья

– Понятно, но свои колени я вам показывать не буду. Давайте все же вернемся к нашему опросу. Боль в эпигастрии какого характера? Может быть, колющего или ноющего? Куда-нибудь отдавала?

– Может, и отдавала. Не помню. Я вижу у вас серьезные проблемы, – не унимается мужчина, вскидывая свою ладонь вверх.

А дальше начинает ею шевелить, как гадалки-шарлатанки из телевизора. Закрывает глаза и начинает еще сильнее шевелить рукой в мою сторону.

– Вижу вас что-то очень сильно гложет. Словно камень на душе. В церковь ходишь. Не нужно этого. Нет греха на тебе, даже если так кажется. Вижу, что ты сделала, но все не так, как кажется, – как там говорят, сердце пропустило удары? Нет, оно у меня, кажется, вообще остановилось и я совершенно точно не дышу. – Не ходи в церковь больше, они воры, – продолжает говорить мужчина, не открывая глаз. – Наценка на свечки в пять, а то и больше раз. Цепочку и крестик… крестик нательный купила… в ювелирках в два раза дешевле. И милостыня… милостыня до нуждающихся не дойдет. Исключительно в карман попу, – резко открывает глаза, я же, кажется, только в этот момент начинаю дышать. Вот только слова вымолвить не могу.

Если чисто теоретически предположить, что этот мужчина видел, что я сделала со Стасом, то про церковь и тем более цепочку с крестиком, как мог узнать?!

– Я вижу у тебя хорошее будущее. Вижу рядом с тобой мужчину, тебе надо просто ему довериться. Вижу, что он временами… болван, но хороший человек. Очень хороший.

– Болван?

– В смысле дурак иногда. Сейчас скажу, как его зовут. Лен… Леньчик. Нет, не так. Там есть «ша». Леша… Лешик. Да, точно Леша.

– Давайте, пожалуйста, вернемся к опросу и осмотру, – совершенно не своим голосом произношу я, пытаясь хоть как-то прийти в себя.

– Время все рассудит. Ты только в милицию не иди. И свечки за упокой не ставь, ну и про церковь вообще забудь.

– Извините, я чуть позже подойду, – резко встаю со стула и фактически сбегаю из палаты.

Опираюсь о стену и закрываю глаза, сжав со всей силы мембрану стетоскопа. Экстрасенс, уж теперь я в этом точно уверена, не выглядел устрашающе, не угрожал и ничем меня не пугал, вот только факт того, что кто-то еще знает, что я сделала – невероятно удручает.

– Ты что здесь делаешь? – резко распахиваю глаза в ответ на голос Зорина.

– Он все знает.

– Кто и что?

– Пациент в палате – экстрасенс. Он знает, что я убила Стаса.

– Что за бред? – цедит сквозь зубы Зорин.

– Это не бред! Он говорил такие вещи, о которых могу знать только я.

– Например?

– Неважно. Он сказал абсолютно все. Вплоть до того, что я делаю каждый день. Об этом никто не знает. А что если… он все-таки расскажет всем?

– Успокойся, – вырывает из моих рук историю болезни. – Сейчас пойдем вместе.

– Не хочу. Мне страшно.

Зорин бегло просматривает историю, а затем поднимает на меня взгляд.

– Я тоже побуду экстрасенсом. Чувствую, что бояться нечего. Тебе не показался странным этот больной экстрасенс?

– Нет. Нормальный. Ну, разве что смутило, что он просил показаться коленки, именно после их вида, по его словам, у него открывается третье очко. В смысле третий глаз.

– И ты показала ему свои коленки, чтобы у него открылось третье очко?

– Нет, конечно. Но он и без коленок все обо мне рассказал.

– Тяжелый клинический случай. Подорожник к голове можно не прикладывать. Не поможет.

– Что?

– Ничего. Вспомни, что ты будущий врач. Морда кирпичом и стена между тобой и пациентом, какую бы он правду или чушь о тебе ни нес. Ты его уже полностью опросила и осмотрела?

– Нет, конечно. Я его про жалобы пыталась расспросить, а он про меня только рассказывал.

– Будешь и дальше такой слабой, в медицине тебе делать нечего.

– Я не слабая!

– Ну так докажи это. Заходи, – указывает взглядом на дверь.

***

При виде меня, у развалившейся скучающей скотины определенно появился интерес в глазах. Вот уж от кого я не ожидал подставы, так это от него.

– Продолжай опрос, Евгения. Считай, что ты сдаешь мне экзамен, – шепчу ей на ухо и отхожу к окну.

Собраться надо не только Жене, но и мне. Никогда не думал, что из-за какой-то девки моя жизнь снова полетит к чертям собачьим. Если бы знал, что так влипну, то и не начинал бы. Жил бы себе спокойно без всего этого дерьма. Чувствую себя абсолютнейшим психом, от разъедающих совершенно противоположных мыслей. То задушить ее хочу, как представлю, что с кем-то трахалась, позволив себе залететь, то пожалеть хочу. Мне на хер не сдались чужие дети, тут уж без вариантов. И вроде бы вот она, финальная точка. По всем законам жанра я должен отлипнуть от Жени. Беременность ну всяко должна во мне все отрезать, но ни в какую. Это как раковый больной, у которого последняя стадия, метастазы везде, где не лень, а он все равно продолжает верить в какое-то чудо, типа авось рассосется. И нет, не рассосется.

Но не настолько я еще дошел до края, чтобы требовать от Жени сделать аборт, используя случай с недобитой тварью. А с другой стороны, ну куда ей этот ребенок? Плодить нищету и вгонять себя в еще большую задницу? Дура. Просто дура.

Хотя, почему дура, если она залетела от «пони»? Другого варианта в принципе нет. А он ей, как минимум, нравится. Возможно, и вправду в него влюблена. Скорее всего даже рада, что так все сложилось. Может быть, Женя из тех, кого беременность, наоборот, красит, судя по сегодняшнему внешнему виду. Еще и платье надела и даже волосы распустила. «Пони» – смазлив, Женя хорошенькая и дите у них тоже может быть вполне себе симпатичное. Подумаешь, будут жить на копейки и одеваться в секонд-хенде.

А кто я в принципе такой, чтобы рассуждать про «плодить нищету», тогда как сам стал отцом в таком же возрасте, без жилья и бабла?! Напиться. Снова хочется напиться, да так, чтобы в отключку. Так и алкашом недолго стать.

За своими раздумьями совершенно пропустил момент, когда Соболев успел раздеться. И пока эта дуреха усердно пытается выслушать его бесстыжее сердце, этот придурок совершенно точно напрягает мышцы, дабы выглядеть более накачанным. Мальчику сорок три года. Пожалуй, из детского сада в первый класс его переводить рано. Однако, надо признать, мальчик сложен хорошо, благо Женя на это не ведется. Вся напряглась, нахмурив брови.

– Женя, ты забыла спросить у Петра Васильевича, употребляет ли он алкоголь. Уверен, что в свете его жалоб, это может быть важно.

– Вы прослушали, Алексей Викторович, я поинтересовалась этим. Ложитесь на спину, Петр Васильевич.

– Значит я пропустил ответ.

– Употребляю по праздникам, – совершенно серьезным голосом произносит Петя. Хороший все-таки актер.

– А праздники как часто?

– Исключительно, по календарю.

– А работаете кем? Что-то у вас стоит прочерк в истории болезни.

– А вы с какой целью интересуетесь?

– Исключительно, с деловой. Евгения, для чего я это спрашиваю?

– Нам нужно знать место работы, чтобы указать в больничном листе. Ну, если он вам нужен, – влет отвечает Женя.

– Ой, он мне не нужен. Не беспокойтесь.

– Ну, мы еще этим интересуемся для того, чтобы понять, возможно, какое-то влияние идет именно от условий работы. Судя по описанным жалобам, если они, конечно, не заучены из какого-нибудь источника, все указывает на то, что у вас язвенная болезнь. И вот тут имеет место фактор риска – стрессовая работа. У вас с этим как?

– Возможно, я – экстрасенс, бывает перенервничаю.

– Какая интересная у вас профессия. Евгения Михайловна, а что вы сейчас делаете?

– Пальпирую эпигастральную зону.

– А похоже на то, что ты гладишь отсутствующие у Петра Васильевича кубики. Не бойся делать это сильнее. У нас не массаж и приема поглаживания с тебя не требуется. Сильнее, вот так, – накрываю ее ладонь своей. – Больно? – перевожу взгляд на Петю.

– Немного есть.

– А что же вы, Петр Васильевич, обладая экстрасенсорными способностями, не смогли поставить себе диагноз, заодно и помочь?