Долина кукол - Жаклин Сьюзан

– Лайон ничего подобного не говорил. Слушай, Энн, ты же мне сказала, что он мнет постель. Он все еще врет тебе. Все еще придумывает оправдания.

– Спасибо ему за маленькие знаки внимания, – сквозь слезы сказала она.

– Погоди, Энн. Нили сказала, что ничто не может уничтожить ее талант. Да, ничто – кроме самой Нили. Она сама себя погубит – вот увидишь.

Она покачала головой:

– Это конец. Дальше я не могу.

– Еще как можешь! И будешь. В тебе есть порода. И ты можешь быть не менее сильной и крепкой, чем эта сучка.

Этой ночью Лайон даже не позвонил. Он просто не пришел. Она собиралась принять пилюлю в полночь, когда услышала плач ребенка. Джен была хорошая девочка и ночью, как правило, спала спокойно, не просыпаясь. Что-то, должно быть, случилось. Господи, а у мисс Казинс как раз выходной! Энн вбежала в детскую. Лицо у девочки было красным, и она орала благим матом. Энн осторожно вынула ее из кроватки. Она стала искать, не попала ли в ребенка случайно булавка. Джен была мокрая, но никаких булавок в ней не было. Энн сменила пеленку и дала ребенку воды в бутылочке, но Джен не стала пить, а принялась орать еще громче. Она была горячая на ощупь. Может быть, зубы режутся? Энн натерла девочке десны болеутоляющим средством, на которое мисс Казинс просто молилась. Но девочка оставалась беспокойной и хныкала. Затем, для успокоения, Энн смерила ребенку температуру. Тридцать девять градусов! С ребенком на руках она помчалась по коридору и забарабанила в дверь горничной. Сонная женщина послушно надела халат и держала вопящего ребенка, пока Энн пыталась вызвать врача.

Была пятница, и прислуга в доме врача сказала, что он уехал за город на выходные. Ей дали номер врача, который подменял его в экстренных случаях. Там сказали, что врач еще не приехал, но что c ним будет можно связаться через час. «Господи, – подумала она. – Что мне делать? Где Лайон?» Она позвонила Генри, но, судя по бесконечным долгим гудкам, его тоже не было дома. Ну да, у него же загородный дом где-то в Уэстпорте. Неужели в городе никого нет?

Она решительно позвонила в отель, где остановилась Нили. Она назвала себя телефонистке, и через некоторое время Нили подняла трубку.

– Алло, Нили. – Энн старалась говорить спокойно. – Лайон у тебя?

– Не-а.

– Я должна найти его. Это очень важно.

– Ну… – Нили зевнула. – Если он мне позвонит, я ему передам.

– Нили, ребенок заболел.

– Позови врача.

– Я звонила. Он уехал на выходные. Она кричит, и у нее температура тридцать девять. Ее лихорадит.

– Не паникуй. У маленьких детей всегда поднимается температура, и, как правило, из-за сущих пустяков. Дай ей полтаблетки аспирина.

– Но если Лайон позвонит, пожалуйста, передай ему.

– Конечно-конечно. Спокойной ночи! У меня завтра запись. Мне надо выспаться. У моих близняшек тоже часто поднималась дикая температура. Это пустяки. – И в трубке послышались отбойные гудки.

Она поверила Нили. Настолько бессердечной не могла быть даже Нили. Господи, но где же Лайон?

Нили сняла трубку и распорядилась, чтоб ее больше не беспокоили. Но где же, черт возьми, Лайон? Ах да, он же в отеле «Виктория» c аранжировщиками, сочиняет новые стихи для ее песни. Он сказал, что пробудет там до двух, а потом придет к ней. Позвонить, что ли, сказать о ребенке? А, это пустяки. У малышей вечно температура. Это просто уловка Энн, которая пытается удержать его единственным доступным ей способом. Интересно, до чего вообще может дойти баба? Ну уж она-то на эту удочку не клюнет. Когда Лайон придет, она будет спать. Тогда она не сможет передать Лайону, что сказала Энн. Ага, она оставит на подушке записку, в которой напишет, что приняла снотворное в двенадцать. Так, сейчас четверть второго. Значит, если она приняла снотворное в полночь, совершенно естественно, что под его воздействием она могла забыть, что Энн звонила. И не сказать ему, когда он придет. Скорей всего, он сразу ляжет спать. Или, может, если она будет спать, он пойдет домой проведать свою вонючую жену c ребенком. А, ладно. Она приняла три таблетки и запила их стаканом виски. Ладно, пусть катится домой – на одну ночь. Остальные-то ночи он будет здесь, у нее. Засыпая, она надеялась, что новая песня будет хорошей. В графе «автор слов» будет стоять ее собственное имя. Этот трюк придумал Лайон. Ведь каждый сочинитель песен мечтает, чтобы она записала его песню или спела ее на ТВ. Теперь она потребует гонорара как соавтор. Да, у нее скоро будет действительно высокий рейтинг в Актерской гильдии. Она довольно улыбнулась – начинали действовать таблетки. Она уснула.

Ребенка привезли в больницу в два часа ночи. Дежурный врач позвонил домой и тут же поехал по указанному адресу. Сначала опасались, что у девочки полиомиелит, но наконец поставили диагноз «пневмония».

Когда Лайон застал Нили спящей, он побрел домой. К его удивлению, в окнах горел свет, но Энн нигде не было. Горничная, вся в слезах, сбивчиво рассказала ему, что произошло. Он пулей вылетел из квартиры и помчался в больницу. Энн сидела в холле, бледная и напуганная. Она почти не отреагировала на его появление.

– Что c ней? – встревоженно спросил он.

– Она в кислородной палатке. С ней две медсестры. Меня они туда не пустили.

– Я работал c авторами над новой песней Нили. Мы засиделись допоздна, и, когда я пришел и увидел, что тебя нет…

– Я звонила Нили несколько часов назад, – безжизненно произнесла Энн.

– Меня у нее не было, – сказал он почти c праведным негодованием. – Зачем ты ей звонила?

– Потому что я считала, что она может знать, где ты. Тебя же неделю не было, – надо думать, ты занимался ее делами.

Он внимательно посмотрел на нее:

– При подготовке телевизионного шоу надо сделать много работы. Мы решили, что ей нужно выработать новую тему, новый образ.

– Лайон, пожалуйста, не будем сейчас говорить о Нили и ее шоу. Я до смерти боюсь за малышку.

Он взял ее за руку. Это был бессознательный, естественный жест, но он застал Энн врасплох. Неужели они когда-то были близки друг другу? Неужели этот великолепный незнакомец когда-то принадлежал ей? Сейчас он был незнакомцем, связанным c ней по закону, но на деле принадлежащим другой. И все же она любила его – в этом она сама себе призналась c ужасом. Ей хотелось ненавидеть его. Но, если такое только