Диана Локк - Испытание чувств

Много лет спустя я удивилась, почему он продолжал встречаться со мной. Мы с ним никогда не делали «этого», и, раз другие девочки удовлетворяли его сексуальные потребности, чего же он хотел от меня? Возможно, как сказала Элен, это было возбуждение охоты. Почему я не занималась с ним сексом, ведь хотела этого так же сильно, как и он? Или жизнь была тогда совсем другой?

Сейчас, когда защита от нежелательной беременности гарантирована, с ослабленной верой во всевидящего Бога, не боясь социального клейма позора или наказания за поведение, которое я уже не считаю греховным, мы можем позволить себе либеральное отношение к сексу до брака, и старомодная мораль кажется отжившей и ограниченной. Но в то время боязнь преисподней, беременности и родительского контроля была реальной. Да, все было по-другому тогда…

Мозес выскочил, гонясь за бумажным пакетом, несомым ветром, и вернул меня в настоящее. Я совершенно замерзла! Когда Мозес ткнулся холодным носом мне в лицо, я попыталась спрятаться от него в тулуп, но он пихал свою большую голову и туда, смеша меня. Я бросила ему палку, чтобы он принес, но мое сердце было не здесь, и Мозес это понял и снова убежал.

Я вынула фотографию с Ричардом из кармана и снова посмотрела на нее, надеясь восстановить хорошее настроение, но печаль переполняла меня, когда я брела обратно по берегу замерзшего озера с моим пушистым другом, полностью поглощенная своими мыслями.

Я редко разговаривала сама с собой, но сейчас, кажется, был хороший момент для такой беседы.

«Ричард – это просто воспоминание из другой жизни и не может уже причинить тебе боль. Ты счастлива замужем, у тебя прекрасный муж, и просто идиотизм полагать, что ты все еще любишь Ричарда. Это давно похоронено, вместе со всеми старыми переживаниями».

Но допустим, что он меня даже помнит? Это предположение вызвало острую боль разочарования.

«Если вы встретитесь на вечере группы, – твердо продолжала я, – вы встретитесь как старые друзья. Если он забыл… Нет, я в это не верю.

Будет он там или нет, у тебя много друзей в Оуквиле, и ты великолепно проведешь время.»

Этот очень важный диалог закончился, так как на все вопросы были получены ответы. Я положила свои воспоминания обратно в шкатулку и закрыла крышку. Затем я посвистела Мозесу и уехала со стоянки гораздо более счастливой женщиной.

Боже, я такая дура, когда дело доходит до мужчин!

Глава 8

Для рождественского вечера мы всегда придумывали что-нибудь особенное, и в этом году я решила восстановить теплую обстановку старомодной деревенской гостиницы Новой Англии. Это требовало оловянной посуды, ткани-шотландки и зелени. И свечи, множество свечей, пылающих в оловянных подсвечниках на скатертях из красно-зеленой шотландки, покрывающих каждый стол.

Мы сделали гирлянды и венки из остролиста и можжевельника, что росли у нас во дворе, и из сосен, которые во множестве росли в лесу за нашим домом. К этой зелени мы добавили крошечные веточки красных ягод, а также красные и зеленые бархатные ленты и банты. Получилось прекрасно: острый запах зелени смешивался с пряным ароматом подогретого сидра и теплом дровяной печи.

Я использовала для еды всю оловянную посуду, какую смогла выпросить или одолжить. Наряду с современными блюдами, мы подавали основное блюдо Новой Англии – похлебку из моллюсков, а также бостонские печеные бобы.

Знакомый бармен из придорожной гостиницы поделился своими рецептами двух подлинных колониальных напитков: крепкая смесь рома и имбирного бренди и другая ромовая смесь были прекрасным дополнением к бару, хотя все любили неразбавленное виски колониальных времен.

Стюарт нарисовал эскизы костюмов, так что «хозяин гостиницы» и его «добрая женушка» имели соответствующие платья. Вечеринка закончилась под утро. Мы считали, что это – несомненный признак успеха.

Элен и Кевин Макграф пришли рано и оставались допоздна, помогая нам приготовить, подать и убрать все потом. Около половины четвертого мы освободились и сели, положив ноги на кофейный столик, среди салфеток и орехов, допивая сидр, дожевывая последние пирожные и обсуждая прошедший вечер. Стюарт удивил всех известием, что Фред и Джулия расстались.

– Так вот почему она пришла одна. У него вовсе не было гриппа, – сказала я, удивляясь про себя, с каким самообладанием она лгала мне.

– Она сказала, что узнала о его измене, и не смогла стерпеть это. Думаю, что она и вправду не знала.

– Жена всегда узнает последней, – заметила Элен, опережая мои мысли. – Все остальные знали, что Фред много лет отделывался отговорками.

– Странно, однако, что он стал за кем-то волочиться, – сказал Кевин. – Джулия обожает его, выполняет все его капризы. Разве он не видит, что получилось?

– Иногда люди не знают, что получится, – отвечал Стюарт. – Они видят зеленый лужок, и им хочется там прогуляться.

– Не исключено, что Фреду захотелось кого-нибудь более независимого и менее услужливого, чем Джулия, – проговорила Элен. – Держу пари, что собственная мать не нянчилась с ним так, как она! Возможно, он устал от этого за многие годы, и ему захотелось кого-то более изящного.

– Люди делают удивительные вещи, – возразила я. – Они были знакомы около восемнадцати лет. За это время можно было привыкнуть Друг к другу.

– Вкусы меняются, – заметил Кевин. – Я и сам смотрю по сторонам в поисках длинноногой рыженькой красотки с большим изяществом, чтобы разделить с ней мои сумрачные годы.

– Всего хорошего, – отпарировала Элен. – Сообщи мне, когда найдешь. Я буду рада тоже отправиться на лужок! – Они ласково улыбнулись друг другу, все рассмеялись, и беседа переключилась на другие предметы.

Но замечание Стюарта не оставляло меня. Возможно, люди не всегда осознают, чего добились. Что это значит, когда человек сомневается в том, что имеет, и предается старым мечтам?

Часом позже этот вопрос все еще беспокоил меня.

– Стюарт!

– М-м-м-м?

– Стью!

– Что?

Мы были, наконец, в постели, усталые, но не вполне готовые ко сну. Было уже более четырех часов ночи, но мы еще почитали по нескольку страниц – многолетняя привычка. Я не могу заснуть, не прочитав Леона Уриса или Дика Фрэнсиса, в крайнем случае, даже Агату Кристи или восхитительного Вадхауза. Стюарт, естественно, читает для учения, и его представление о сказке на ночь – это огромный фолиант об удачных инвестициях или сборник советов о том, как подняться по служебной лестнице.

– Ты слушаешь?

– М-м-м, я весь внимание.

– Стью, у тебя был когда-нибудь роман?

– О, конечно!

– Стью, ну, будь серьезнее!

– Ну хорошо, тогда нет, никогда не было.

– Почему ты так уверен?

– Потому что я очень люблю тебя, а мой роман ранит тебя, разрушит наш брак, и последствия не поддаются описанию.

– Предположим, у меня был роман. Стал бы ты любить меня после этого?

– Это твои размышления?

– Справедливый вопрос: я думаю о Фреде. Аккуратно отметив страницу, Стюарт закрыл книгу, которую читал, и повернулся на спину: я, наконец, привлекла его внимание. Погасив свою лампу, я скользнула через постель, положила голову ему на грудь, и таким образом мы приняли свое любимое положение для ночных разговоров.

– Ну так вот, твой роман любой продолжительности был бы для меня ударом, но я, вероятно, смог бы пережить одну ночь: скажем, ты встретила кого-то и обнаружила себя в постели с ним. Только на одну ночь, когда ты пересаживалась с самолета на самолет в Мадриде или где-то еще, и чтобы я никогда не слышал об этом. Из всех возможностей эта – наилучшая.

Я хихикнула:

– Стюарт, это гнусный пример. Очевидно, ты должен знать обо всем, чтобы найти выход.

Пока Стюарт думал, он начал рассеянно описывать рукой ленивые круги на моей спине: это действовало расслабляюще.

– Да, я не проводил день и ночь, беспокоясь об этом, но вернемся к нашей первой встрече, когда я не знал, что ты чувствуешь ко мне, и заранее готовил отступление. Держу пари, ты не знала, что была объектом борьбы. Если бы ты отвергла меня в первый раз, я не отступил бы, надеясь, что ты не сможешь отказывать мне слишком много раз.

Поскольку я очень любил тебя, то создавал серии компромиссов, которые, я чувствовал, были бы приемлемы, в худшем случае такого рода.

– Я не думала, что это вызовет у тебя столько мыслей. – Стюарт не был подвержен взрывам эмоций, редко сердился и никогда не высказывал свои переживания. – Ты придумал всё это? На всякий случай? Что бы ты стал делать, если бы я сказала, что не хочу больше видеть тебя?

– Я старался не думать об этом. Возможно, ты любишь меня, но напоминаешь мне птичку, сидящую высоко и готовую к полету в любой миг. Я хочу, чтобы ты доверяла мне, и знай – все, что ты делаешь, будет хорошо для меня, пока я чувствую твою любовь.

Ленивые круги расширились, двигаясь постепенно прочь от спины и осторожно касаясь моей груди. Прикосновения его пальцев становились настойчивыми. Я поняла, что это уже не бессознательные движения, и почувствовала, что начинаю отвечать ему.