Диана Локк - Испытание чувств

Немного дальше, если пройти несколько поросших сорняком пустырей, находилась пиццерия Заля, а на углу улицы Портер был рынок Винни. Я жила неподалеку от этого угла. Здесь не было высоченных дубов, наши дворики были заполнены овощами и фруктовыми деревьями: тут никто не тратил землю на выращивание бесполезных цветов или декоративных деревьев.

Я не знаю, лучше ли один способ жизни другого, но знаю, что я и мои друзья завидовали людям, жившим на северном берегу, и я не могу себе представить, чтобы кто-то из них завидовал мне. Все это был один и тот же город, но я выросла на улице Портер, а Ричард – на Кинсли-Роуд, в Эджвуд-Парк. Это был другой мир.

Единственная причина, по которой я вообще познакомилась с Ричардом, заключалась в том, что в Оуквиле была одна школа, и, если между нами были какие-то социальные различия, в школьном возрасте мы совершенно о них не знали. Ожидания наших родителей по поводу высшего образования, карьеры, подходящих партнеров для своих отпрысков – все это могло различаться, и наши родители, безусловно, держались раздельно, но дети в основном общались все вместе, независимо от того, кто где жил. У нас была своя часть снобов и антиснобов, но было и много таких пар, как мы.

Мы с Ричардом регулярно виделись в течение лыжного сезона, но ходить вместе на танцы в «Спринг Флинг» мы стали, когда он поступил в колледж. Мы ходили вместе пять лет – до того лета, когда расстались, перед его последним курсом в колледже.

Боже, как я любила этого парня! Темные глаза, яркие и живые, постоянно меняющие выражение в зависимости от настроения… Озорничая, он умел выкатывать глаза, добавляя к этому лихую улыбку, как бы приглашавшую тебя принять участие в его шутке… Но через секунду его взгляд менялся от пронизывающего насквозь до мягкого, теплого, с оттенком желания. От одних воспоминаний у меня внутри все задрожало в радостном возбуждении. Глаза, как будто превратившиеся в два глубоких озера, мерцающие теплым светом, который озарял его лицо и освещал мою жизнь…

Когда Ричард хотел собраться с мыслями, он пользовался своими длинными узкими руками пианиста для того, чтобы в задумчивости подпереть подбородок ладонью, и это придавало дополнительное очарование его словам. А когда эти руки бродили по моему телу, я вся трепетала в предвкушении, меня бросало в дрожь при мысли о неизбежности перехода от уютного тепла наших объятий к полному пробуждению… Но ни разу, ни разу мы не прошли «весь путь»…

Первая любовь! Возбуждение, дрожь, эмоции, колеблющиеся от сжимающей сердце боли до парящего экстаза восторга… И в результате – неизбежно разбитое сердце, никогда больше не любившее так свободно, создавшее себе раковину, чтобы прятать в ней и возвышенное счастье, и бездонные глубины горя… Первая любовь! Я в этом не одинока, мы все прошли через это…

Разумеется, Ричард поступил в колледж – действие, практически невозможное для девочки вроде меня. Я осталась в Оуквиле, где училась машинописи. Если у него и были девочки в колледже, я о них не знала. Когда он приезжал домой, наша любовь расцветала.

Обычно по субботам мы шли на вечерний сеанс кино, обнимались там в темноте, часто смотрели один и тот же фильм по два-три раза, потом шли к Залю выпить кока-колы и, в конце концов, – в Пойнт. Когда Ричард купил машину, мы нашли другие места, где было меньше людей и легче остаться одним: на боковых дорогах, по которым мы выезжали из города.

Он имел сверхъестественное влияние на меня, но оно пересиливалось другим, еще более властным. Попросту говоря, я боялась своей матери! Она хорошо сделала свое дело: уверенная, что я попаду прямо в ад, или забеременею, или буду брошена возлюбленным, который получит от меня то, чего хотел, или и то, и другое, и третье сразу, я предпочитала не торопиться. Физический акт любви требует большой любви и доверия к другому, а у меня не хватало мужества. Ричард хотел от меня гораздо больше, чем я могла ему дать, и считал, что я дразню его тем, что удерживаю, но мамины предостережения неоновыми буквами светились в глубине моего сознания: «Дай мальчику то, что он хочет, и он через минуту избавится от тебя! Будешь вести себя, как потаскушка, Андреа, и с тобой будут обращаться как с потаскушкой!»

Она совсем не любила Ричарда.

– Я терпеть не могу длинные волосы. И неужели у богатого мальчика с той стороны реки нет пары приличных брюк? А его сандалии!

– Мама, он учится в колледже, где все студенты так одеты! Это еще не причина, чтобы его не любить!

– А после колледжа что будет? Он уедет, найдет где-нибудь хорошую работу и женится на девочке из колледжа.

На девочке из колледжа! А почему я не была девочкой из колледжа? Бог мой, жизнь несправедлива!

– Ну, назови мне хоть одну причину, мама, почему ты его не переносишь.

– Андреа, я не знаю, как еще тебе объяснить. Он использует тебя до тех пор, пока не появится нужная ему девочка, и тогда он забудет тебя. Ничего в нем нет хорошего, ему нельзя доверять. Я знаю этот тип. Найди кого-нибудь другого, Андреа.

Если бы я была на ее месте, я бы тоже ему не доверяла…

Дрожа от холода, я поднялась и принялась топать ногами, чтобы согреться. Это место очень хорошо летом, но зимой… Я осмотрелась по сторонам, но Мозеса нигде не было видно, и, пока я не позвала его, я кое-что вспомнила. Должно быть, это было летом… Мои родители поехали в Спрингфилд на самую богатую ярмарку в штате. По крупному маминому недосмотру мы с Ричардом оказались одни дома.

– Где же леди-дракон? Она забыла, что я сегодня приду? – Он прижал меня к стене холла и придвинулся вплотную, целуя ухо.

Смущенная, нервозная, хотя тесные джинсы и кофта-труба, так популярные в то время, возможно, придавали мне распутный вид, я сказала:

– Они поехали в Спрингфилд, Рич, и их не будет несколько часов. – Это прозвучало как приглашение.

Он прижался ко мне, и не успела я ничего осознать, как мы уже были в моей спальне и стаскивали с себя одежду. Раньше я чувствовала его пенис только сквозь одежду, но никогда не видела и не трогала его. Ричард взял мою руку и приложил к себе.

– Да, о да! Это так приятно, Андреа, именно так. – Его пенис увеличился, и я отдернула руку.

Он трогал мои груди, – знакомая территория! – наклонялся, чтобы поцеловать их, скользя вниз по телу, оставляя пылкие поцелуи в самых интимных местах, пользуясь языком, и мы оба возбудились до лихорадочного состояния. Вот он уже лежал на мне, пытаясь раздвинуть мои ноги… О, как я хотела его, но я собралась с мыслями и оттолкнула, не давая войти в меня. Ричард сполз с меня…

Я прижалась к нему, но он встал и отодвинулся с выражением разочарования. Я тоже была разочарована, потому что просто не могла этого сделать. Я залилась слезами, но Ричард оставил меня лежать и ушел, раздраженно хлопнув дверью.

Пытаясь вообразить удовольствие занятия любовью, я трогала свои груди, что было, конечно, слабой компенсацией. Мои глаза закрылись, и рука с вытянутыми пальцами поползла вниз по животу, нежно и медленно теребя плоть, пока ощущение мира и удовольствия не разлилось по всему телу. Мое сознание полностью отключилось, достигнув буйной кульминации, – грустное и одинокое утешение за удовольствие, которого я себя лишила.

Я была переполнена чувством вины, понимая, что то, что я сделала, было неправильно, но делать с Ричардом то, что он хотел, было бы бесконечно хуже.

«Все в свое время», – думала я, пока годы шли… но мое время не наступило. Другие девочки, видимо, с радостью удовлетворяли потребности Ричарда, и ему не пришлось больше меня ждать, если, конечно, он вообще ждал меня. После его промаха в машине тем вечером он попытался объяснить, но я отказалась слушать.

– Они просто девчонки! Они ничего не значат для меня, Андреа, я совершенно не хотел сделать тебе больно.

Девчонки! Даже не одна девчонка. Я чувствовала себя униженной.

– Ты хочешь сказать, что не ожидал, что я узнаю? Я не хочу тебя больше видеть.

– Я пытался удержаться, но…

– Ты думаешь, что я совсем дура? Лживый обманщик!

– Андреа, я люблю тебя и хочу всю жизнь быть с тобой. Больше такого не будет. Пожалуйста, прости меня!

Как я хотела простить, но не смела ему верить. В итоге я убедила себя, что он ничего не значит для меня. Мамины предостережения звенели в моих ушах: «У мальчиков только секс на уме, Андреа, грязный секс. Ничего нет хорошего в твоем Ричарде, ему нельзя доверять…»

Мама была права. Как удачно, что я так и не отдалась ему. Чистая репутация и девственность – такие важные вещи были сохранены.

Но я была унижена и разгневана: он одурачил меня и разбил сердце, и этого я никогда не прощу. Он умолял меня передумать, но я боролась с собой, чтобы оставаться холодной, хотя больше всего на свете хотела упасть в его объятия. Я не сдамся. Пусть он снова так поступает, но с другими, а не со мной! Я чувствовала себя несчастной, но «хлопнула дверью» и навсегда выкинула его из своей жизни.