Головная боль генерала Калугина, или Гусь и Ляля - Наталия Романова
Миха сделал расклад, важно поводил взглядом по картам, выразительно выдохнул, выдал, наконец:
– Тоже дорога дальняя и известие по работе, а ещё приятное событие, связанное с близким человеком.
– Жена родит, – подсказала Даша, панибратски толкнув коллегу в плечо.
– Главное, неожиданно! На восьмом-то месяце узнал о скором рождении наследника, – поднял указательный палец Анатолий Юрьевич. – Если бы не карточный расклад…
– Не будь таким скептиком, Анатоль, – засмеялась Даша. – Мне, например, ребёнка не нагадали.
– Может быть, потому что ты очевидно не на восьмом месяце? – заржал Гусь.
– Ну и что, может я три часа как в положении, – подмигнула она, радостно улыбнулась, незаметно скосив глаза на майора.
– Мамой клянусь, отец не я! – мгновенно отреагировал Гусь.
– Это мы ещё посмотрим, – фыркнула Даша. – Продолжай, Ведун. Что нам карты про Виктора поведают?
Миха кинул карты, сложил руки замком, хмуро разглядывая то, что видит, насупился.
– Дом казённый вот, – ткнул он одну из карт. – Неприятности какие-то, заботы, хлопоты – всё в казённом доме. И дама на сердце.
– Только одна? – поинтересовалась Славка. – Смотри лучше, Миха, их должно быть минимум семнадцать.
– Одна дама, – важно заявил Миха. – Вот этот король стоит между капитаном и этой дамой… – пояснил он, показывая карты.
– Гусь, ты на замужних перешёл? – вылупилась Славка. – Мой мир не будет прежним. Сам говорил, что замужние для тебя – табу, а здесь дама при короле.
– Нет у меня никакой одной дамы, тем более с королём, – огрызнулся в ответ Гусь. – Врут карты, Миха. Хреновый из тебя Ведун.
– Не слушай его, Миха, он контору палить не хочет, чтоб король ему лицо не начистил, – отмахнулась Слава. – Ляле лучше погадай.
Миха внимательно посмотрел на то, что выпало.
– Большие неприятности, много хлопот, неожиданная встреча с кем-то очень важным. Вот этот король – родственник или сильный покровитель, немолодой уже, он все хлопоты на себя возьмёт.
– А этот король? – Славка ткнула в соседнюю карту.
– А этот – возлюбленный. Взаимные чувства, радость и всё такое…
– О-ла-ла! – воскликнула Слава. – Не может быть! Ляля, мы дождались твоего короля! Миха, смотри внимательней, кто он. Бизнесмен? Именитый художник? Олигарх? Не, не надо олигарха, они старые, страшные, без «Виагры» не шевелятся, и с ней чаще давление поднимается, а не то, что полагается. Лучше молодой перспективный политик. Или спортсмен! Точно, спортсмен! Криштиану Роналду! Миха, скажи, что это Криштиану Роналду!
– Имён карты не говорят, – важно заметил Миха.
– Жаль, жаль, но всё равно, начинаем ждать твоего короля, Ляля. В золотой карете, запряжённой тремя белыми конями!
Ляля вылупилась на сестру, взглядом прося заткнуться. Неприятны ей были подобные разговоры, почему-то в присутствии Бисарова особенно противны. Словно в чём-то личном, интимном ковыряются у всех на виду. Почему – разбираться времени не было, а заткнуть сестру хотелось ужасно.
Слава демонстративно закатила глаза, покривлялась ещё немного, просто потому что останавливаться по первой просьбе не умела никогда, и потребовала у Михи:
– Теперь моя очередь знать, чем сердце успокоится.
Миха важно разложил карты, почесал макушку, нос, начал говорить:
– У тебя здесь тоже какой-то сильный покровитель или родственник, вы же сёстры, наверное, один на двоих. Неприятности, хлопоты, дальняя дорога, возлюбленный и… сердечное разочарование в прошлом. Сильное!
– Возлюбленный? – протянула скептически Слава, глядя на карту, которую показал Миха, как на воняющего, собственноручно раздавленного клопа. – Про покровителя не знаю, может, есть, да я не в курсе, – фыркнула она. – А возлюбленного – за гору. Фу, фу, фу, чур меня! – она схватила карту, сбросила со стола, брезгливо поджав губы. – Не нужен мне никакой возлюбленный. Что с ним делать?
– На Мунку-Сардык твой забираться? – подсказала Ляля, улыбаясь.
– Знаешь, если «возлюбленный», – произнести слово «возлюбленный» с настолько отталкивающей интонацией нужно постараться, Славе удалось с первого раз, – только категорию «один-бэ» преодолеть может, то он точно не мой «возлюбленный»! Разочарование ещё какое-то… сердечное, мля! Миха, давай заново.
– Карты не врут! – встал в позу Миха. – Здесь никак иначе не прочитать, только сердечное разочарование! Вспомни, было разочарование, ты просто забыла, если покопаться как следует в памяти – вспомнишь сто пудов!
– Ну… в третьем классе мне валентинку Сидоркин не подарил, но всё по-честному, я ему пинков отвесила за то, что Лялю толкнул. Родителей в школу вызывали, помню, я тогда сильно в Сидоркине, как в мужчине разочаровалась… – скорбно вздохнула Слава. – А! Точно! Было разочарование! Сердце в хлам просто, на куски разорвало, как пережила, не понимаю! Вспомнила, снова заболело! – Слава схватилась за правый бок.
– Больше на межреберную невралгию похоже, – флегматично заметил Анатолий Юрьевич. – А если твоё разбитое сердце ниже болит, в подреберье, подумай над пищевыми привычками и исключи алкоголь.
– Так разбилось сердце-то, нету сердца, здесь осколок, – важно ткнула себя в бок Слава.
– Так что за разочарование-то? – заметно оживился Миха.
– Рассказываю! – торжественно начала Слава, ей не хватало только праздничной формы «белый верх тёмный низ» и микрофона. – В доме, где живу, была шаурмичная. Работал там араб… низенький такой, худой, нос шикарный, глаза как маслины… Отвлеклась, простите, – закатила глаза. – Араб этот делал самую шикарную шаурму в городе. Самую! Чем угодно могу поклясться! На сырном лаваше, с мясцом горячим, овощами, с халапеньо… ум-м-м-м… Главное – соус! Потрясающий соус, всё как надо, сливочный, с чесночком, кислинкой, приправами, не густой, не жидкий, идеальный! И вот, возвращаюсь ночью домой, жрать охота… понятно, да? – хихикнула она. – Мечтаю, как куплю эту шаурму, как оторву бумагу сверху, как вопьюсь зубами в её горячий бок… и бац! – хлёстко ударила ладонь об ладонь. – Шаурмичная закрыта!
– Вот это поворот, – фыркнул Гусь.
– Прикинь, какое разочарование! – посмотрела она на Гуся, надув губы.
– Жрать что-то захотелось… – вздохнул Миха. – Я бы сейчас от шаурмы не отказался… на сырном лаваше, с халапенью этой.
– Никто бы не отказался, – вздохнув, подтвердила Даша. – И чем закончилась эта душераздирающая история?
– Трагедью, вестимо, – театрально вздохнула Слава. – Пришлось идти домой, есть бич-пакет. В шаурмичной в тот день то ли крысу нашли, то ли таракана, ерунду какую-то, в общем. Их по жалобе закрыли, через три дня открыли, только араб тот там больше не работал, и шаурма стала – говно. Сердечное разочарование – не передать! Так что, Миха, карты не врут. Кто остался?
Миха молча посмотрел на Вячеслава Павловича, вслух предлагать не стал. То, что майор общается с рядовым, не значит, что рядовой имеет право общаться с майором. Субординация и дисциплина вбивается
