Мы будем дома на Рождество (ЛП) - Даймон ХеленКей
— Я осознала, что умная женщина не отказывается от бесплатной помощи.
Он шел следом, так как надеялся, что передвижение пригонит кровь к его мозгу и поможет ему с этим справиться. Логичный ответ осенил его, когда он разместил свою руку на почтовом ящике за головой Лилы.
— Теперь ты ведешь себя как Дарла.
— На самом деле, эту мудрость ты унаследовал от отца.
— Что?
— Он звонил сегодня утром, чтобы проверить меня. Он очень милый.
— Не этим бы словом я его описал.
Жесткий, справедливый и трудолюбивый, да. Милый? Никогда.
— Он объяснил, что дружил с Недом годами и настаивал на том, что семья Томас многим обязана ему. — Она провела своей рукой вниз по руке Спенса, пока он не зацепил ее пальцы своими. — Честно говоря, я не поняла этой части, но твой отец сказал, что вы делаете правое дело помогая, и что мне стоит выполнить свою часть любезно это приняв. Я отметила, что собиралась отплатить тебе, но он и слушать не хотел. Одного поля ягода.
Разумеется, он не обращал на нее внимание, потому что знал своего отца, он здесь не просто так, и Спенс боялся того, что догадывался из-за чего именно.
— Что еще говорил папа?
— Что, волнуешься?
Спенс перевернул ее руку, прикасаясь большим пальцем к ее мягкой ладони.
— Мужчина жаждет внука.
— Он упоминал это.
Спенс знал, что должен отпустить ее руку и отойти. Должен, но не сделал этого.
— Игнорируй его сватовство.
Ее пальцы сжали его большой палец, прежде чем переплестись с его.
— Что заставляет тебя думать, что он пытался?
Разговор имел значение, но он не мог сосредоточиться. Его внимание было направлено на нежность ее кожи и запах ее волос. Стоя всего в нескольких дюймах друг от друга, он жаждал притянуть ее ближе. К черту его работяг, и Трэвиса, и все сплетни, что пронесутся после своего рода жаркого, выбивающего из твоих легких весь воздух, поцелуя, который он хотел ей дать. Только кашель Трэвиса остановил Спенса совершить этот шаг.
— Хочешь сказать, папа не навязывал тебе замужество?
Она подняла свободную руку и слегка коснулась пальцами его щеки. Эти глаза сверкали озорством, в то время как она касалась его и говорила с ним. Она точно знала, как действовала на него. Это было ясно по греховной понимающей улыбке.
— Не все касается тебя, Спенс.
Он охватил ее блуждающую по его лицу руку и поцеловал ее ладонь.
— Я отказываюсь в это верить.
Даже с красным от холода носом ее лицо напоминало ему о долгих страстных поцелуях и смятых простынях. Его желание владеть ею орала, разнося жар по всему телу.
— Пора вернуться к работе. — Она опустила обе его руки и оттолкнула от почтового ящика.
Он позволил ей дойти почти до двери, прежде чем снова заговорил:
— Ты ошибалась, знаешь ли.
— Ты о чем?
— Все твои рассказы о незнании того, что делать с лагерем и строительными работами. Это не то, что я вижу, когда смотрю на тебя. — Он так сказал, потому что это нужно было озвучить. Ей было нужно это знать.
Она оборачивалась так медленно, будто на каждый дюйм уходила целая минута, пока не оказалась лицом к нему.
— А что видишь ты?
— Силу и уверенность в себе. Слабую неуверенность, которой ты позволила раздуться, пока воин внутри тебя не взял верх.
Она заправила волосы за ухо, когда порыв ветра разбросал их по сторонам.
— Потому что я распоряжалась Трэвисом этим утром и спорила с тобой сотни раз в течение пары часов?
— Потому что ты сама знаешь, чего хочешь, и задаешь исключительно правильные вопросы, чтобы это получить.
Потому что она сражалась с ним, чтобы не дать ему принять руководство, и тем самым отталкивала его от себя, что было для нее благом. Если бы Спенс так хорошо этого не знал, то сказал бы, что она была знатоком переговоров.
Она наклонила голову на бок, и ее шелковистые волосы спадают ей на плечи.
— Почему, Спенсер Томас. Если ты не прекратишь делать такие комплименты, то я начну думать, что ты довольно приличный парень.
— Это возмутительная ложь, — сказал он, подмигивая.
— Пойду я погуляю, зная, что в тебе есть больше, чем секс и бизнес.
Та лучезарная улыбка вскружила ему голову, пусть думает, что хочет.
Глава 7
Лила собрала влажные волосы в хвост тем вечером после целого дня ремонта базы отдыха. По распоряжению Спенса они покинули территорию, когда стемнело, хотя она даже хотела остаться подольше. Несмотря на замерзшие ноги и онемевшие пальцы, работа разжигала в ней азарт. Прогресс в главном здании был очевидным. Место еще не было пригодным для жизни, но по крайней мере теперь имелось четыре стены и прочный пол.
Вернувшись во временный дом, позаимствованный у Карла Томаса, счастье, которым она подпитывалась весь день, окатило ее волной неконтролируемой дрожи. Десять минут под горячим душем сняло с нее большую часть озноба. Подкрутка обогревателя на подогрев и одевание сделало все остальное. Она надела серые тренировочные брюки и футболку с длинными рукавами, которую носила обычно под свитерами, потому что была слишком маленького размера и неприлично обтягивала ее. Вынужденная покупать одежду по скидке, чтобы сэкономить деньги после развода, она действительно была не разборчивой в таких вещах.
Она вошла в гостиную толстыми носками шаркая по паркетному полу и даже это высасывало из нее всю энергию. Каждая мышца ныла. Все. До единого. Полностью.
Орудуя молотком, проведя часы с руками над головой, работая над установкой нового окна, заставило ее бицепсы пульсировать. Просто удерживать руки по бокам заставляло ее сдерживать крик. Она стояла у кресла рядом с камином и поняла, что согнуться не лучше, чем шаркать. Упасть на подушки дивана было бы ответом на ее проблемы. Она тихо отсчитывала, чтобы упасть в них, как резкий стук в дверь прервал ее.
Полуподнявшись и полусогнувшись, она застонала, когда снова выпрямилась. Выпрямилась настолько, насколько смогла. Она была уверена, что пошатывалась пока брела к двери, но отказалась смотреть в зеркало и проверять.
Вздрогнув, когда встала на цыпочки, чтобы достать до окошка в двери, она увидела Спенса, стоящего снаружи под светом крыльца, держа коробку с чем-то. Будет ей уроком, что надо быстро побежать и посмотреть, как она выглядит в зеркале.
Она провела рукой по волосам, пытаясь пригладить всю дикую путаницу, пока открывала дверь.
— Что ты здесь делаешь?
Его брови поднялись.
— Ух, привет?
— Прости. — Она винила болезненную неподвижность в своей раздражительности, но увидев его здесь, выглядя таким высоким, темноволосым и прекрасным после двадцати часов труда и так близко к кровати, расшатало ее нервы. Ее желудок, единственная часть, которая была в порядке секундой ранее, сделал сальто.
Она отошла назад, чтобы впустить его и присвистнула, когда ее нога отказалась сгибаться. Тупое предательское тело.
Его взгляд бродил по ней, согревая каждый дюйм, и задержался на несколько секунд на ее тесной футболке и груди, очерченной под ней.
— Болит?
Не было необходимости скрывать дискомфорт в ее мышцах, будто она могла со всеми этими стонами и скрипами ее костей.
— Едва могу стоять.
— Ты будто согнулась на сорок пять градусов. — Он использовал руки, чтобы выразить слова действием.
Нахал.
— Полагаю, ты хочешь простоять на холоде всю ночь.
— Я говорил, насколько хорошо ты выглядишь скрюченная сейчас? — Он имел наглость улыбаться, когда говорил это.
— Угу. Так я и думала. — С рукой, обернутой вокруг ручки для баланса, она шагнула назад и позволила ему войти внутрь. — Так, а что ты таскаешься тут?
Он потряс коробку.
— Думал, мы сделаем кое-какую работу.
— Ты шутишь?
Пожалуйста, пускай это будет шуткой.
— Ты что, не получала мое сообщение? — смеется он.
Низкий звук его голоса создал у нее головокружение. Она слышала его шутку и видела его улыбку, но он не парень, которого легко насмешить. Слышать это теперь заставило ее дыхание застрять в горле.
