Эмигрантское чтиво - Асия Караева
Смотреть вместе кино? Да, но очень странные фильмы. Черно-белые и к тому же немые. «Подполье» Йозефа фон Стернберга или «Юха» Аки Каурисмяки, потому что они важны для его учебы на актера.
Путешествия? О, да! Он обожает путешествовать и выбирает далекие романтические направления, такие как Куба или Таиланд. Но без меня. С приятелями. Ведь так гораздо интереснее. И у него всегда есть оправдание: «Ты должна учиться, у тебя скоро экзамены, нельзя их провалить. Я же знаю, как важен для тебя университет… И у меня нет денег, чтобы взять тебя с собой».
Но всё не так уж плохо. Он готовит вкусную еду и даже придумывает для меня сказки, когда не могу заснуть. Что еще могу требовать от моего парня-романтика?
До скорого, моя дорогая…
Американский писатель и его датская жена с миловидной улыбкой
Мия, моя единственная,
Так хочется поделиться своими чувствами и мыслями. Недавно друг Матиаса пригласил нас в гости. Вообще-то Матиас посещает своих друзей без меня, а я посещаю моих друзей без него, потому что ему не нравятся мои друзья. Как видишь, наша романтичная совместная жизнь идет полным ходом!
Можешь себе представить, как я была рада, что в этот раз Матиас взял меня в гости к своему другу. И этот друг — американец из Калифорнии и писатель!
Мы сели в автобус, идущий в Остебро, престижный жилой квартал Копенгагена. Мы с тобой его почти не посещали, там редко происходит что-то интересное. Остебро пользуется популярностью у яппи и студентов, у которых богатые родители. Кстати, в этом районе живет Николай. Лично я — не фанат Остебро, всё здесь от съемных квартир до кафе и ресторанов претенциозно и необоснованно дорого. Не вижу большой разницы с районом Норебро, который находится ближе к центру города и намного интереснее Остебро, при этом не такой дорогой — ведь в Норебро живет много иммигрантов.
Американский писатель, которого зовут Томас, живет на тихой улочке с разноцветными старинными двухэтажными домами. Мы зашли в типичную квартиру обеспеченного студента. Маленькая, стены выкрашены в белый цвет, простой деревянный пол, непретенциозная мебель в стиле семидесятых и уютные настольные лампы.
Томас встретил нас в коридоре. Он — высокий симпатичный парень с умными теплыми глазами. Кажется, ему двадцать семь. Мы сели на мягкий диван за низким журнальным столиком. Томас открыл пиво Туборг.
Тут вошла девушка. Ее божественное тело было одето в стильное черное платье.
— Это моя жена Ханне, — представил ее Томас.
Так как он не говорил по-датски, мы общались с ним на английском.
Ханне была очень миловидной, но я бы не сказала красивой. Она принадлежала к типу датских девушек, в которых иностранцы влюбляются без ума, а через год с ними разводятся. На ее лице отсутствовало какое-либо выражение, а миловидная улыбка ничего не значила. В водянисто-голубых глазах не было ни искринки.
— А откуда ты? — спросила она меня.
— Из Узбекистана.
Естественно, она не имела никакого представления, где находится Узбекистан.
— Это страна в Средней Азии, которая входила в состав Советского Союза, — попыталась объяснить я.
— Как интересно! — промолвила она без эмоций. — А что ты здесь делаешь?
— Учусь в университете.
— О, ты проделала такой далекий путь, чтобы учиться в Копенгагене! Как это здорово! — сказала она, но в ее голосе и на ее лице было полное равнодушие. — Ты учишься на английском?
— Нет, на датском.
— А где ты его выучила?
— В лагере для беженцев. — Мне начал надоедать ее бессмысленный вежливый допрос.
Я поняла, что мой ответ ее шокировал и она ничего не сказала.
Томас спас нас от неприятной долгой паузы.
— Ты должна быть очень способной, если смогла выучить язык за такой короткий срок! Мне кажется, что произношение очень сложное. Когда пытаюсь сказать какие-то простые фразы на датском, люди обычно отвечают на английском, а это не особо мотивирует.
Ханне пошла на кухню, чтобы приготовить нам обед. Без нее мы почувствовали себя расслабленно и беседа оживилась.
Она приготовила типичное и очень вкусное датское блюдо: запеченный в духовке лосось с рисом и салатом. Во время еды мы пили итальянское вино, которое Матиас купил в Ирме[1]. Разговор у нас не получался особо искренним, пока Ханне сидела за столом.
Когда мы закончили обед, я хотела помочь Ханне убрать со стола и помыть посуду, но она настояла на том, что всё сделает сама. Так что мы остались в гостиной без нее. С таинственной улыбкой на красивом лице Томас начал забивать косяк. Мы полностью расслабились, начали смеяться и говорить по душам.
Время летело, мы даже не заметили, как стемнело. При неярком свете уютных датских светильников я вдруг заметила, как лицо Томаса стало грустным.
— Знаете, я был околдован красотой датчанок, — сказал он тихим голосом. — Я встретил свою жену в Калифорнии и влюбился с первого взгляда. Еще никогда не видел такую божественную женщину! Она пригласила меня в Данию, чтобы познакомить со своей семьей, и я влюбился в страну. Это было летом… А потом мы поженились…
— А через год понял какую непоправимую ошибку совершил. Не хочу жить в Дании и, мне кажется, я больше не люблю свою жену.
— А ты ей об этом говорил? — спросил Матиас.
— Нет еще. Она ожидает ребенка через шесть месяцев… У нас нет с ней ничего общего, — продолжал Томас. — Мы говорим на разных языках. Это трагично. Чувствую себя в ловушке.
— Может вам поехать вместе в Калифорнию? Возможно, ты к ней что-то почувствуешь в другой атмосфере? — спросила я Томаса.
— У меня нет денег. Я заканчиваю свою вторую книгу. Мою первую книгу никто не опубликовал…
Неприятная тишина парила в воздухе. Было уже очень поздно. Наконец-то Ханне закончила мыть посуду и вышла из кухни. Она улыбалась нам своей миловидной улыбкой, которая ничего не значила. Пора было возвращаться домой…
По какой-то причине Матиас не говорил со мной о Томасе. Мне кажется, Матиас никогда больше не встретится со своим другом. У Матиаса нет способностей решать проблемы. Если у его друзей проблемы, Матиас обычно исчезает из их жизни. Иногда навсегда.
Пожалуйста, пиши. На этот раз об Оливере!
[1] Ирма — дорогой супермаркет в Дании.
Что это? Мюзикл или драма?
Интересные наблюдения, моя дорогая Анара. Любопытно встретить писателя, которого собственная жизнь завела в ловушку. Это может стать его новым романом. Может, ему стоит об этом написать? Уверена, его напечатают. Томас напомнил мне чем-то Дон Жуана. Хотя Дон Жуан не курит траву и не грустит. Но он, как и Томас, не наслаждается компанией своей жены. Что же он тогда с ней делает?
Извини за одержимость Дон Жуаном. Всё о нем напоминает. Я перестану зацикливаться, обещаю. Ведь я планировала посвятить это письмо Оливеру. И твоему дню рождению.
Ты говоришь, что не отметила его вместе с Матиасом. Как странно! Но ведь мужчины не любят весь этот пафос, когда надо быть нежным и романтичным. Почему же тогда, у нас, женщин, романтичные нотки, когда это касается мужчин?
Если считаешь, что Матиас все-таки отдает тебе часть себя, не вижу в этом ничего плохого. Ты всегда была намного осторожнее меня. Уверена, ты поймешь, когда ситуация будет не в твою пользу.
Что касается трагичных ноток, я настолько к ним привыкла, что они меня больше не беспокоят. Это мой modus operandi. Я хочу жить настоящим, ни о чем не беспокоясь, ведь меня в любой момент могут депортировать. И тогда поеду в деревню к матери пасти овец или заботиться о козах. Хотя бы будет, что вспомнить, когда стану пастушкой. Наверное, мы не можем убежать от самих себя. Представляю, как съемочная группа приезжает в мою деревню снять репортаж о том, как бывшая модель из Лондона нашла свое настоящее призвание, а именно, пасти овец. Будет весело, а может и нет. Но не хочу сейчас об этом беспокоиться.
Оливер. О, Оливер! Лучший секс, который у меня когда-либо был! У нас с ним была такая гармония, что мы еле выдержали, пока дошли до квартиры. Мы сорвали друг с друга одежду, и он был весь во мне в буквальном смысле
