Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
Его собственная плоть уже давно пребывала в напряжении — теперь же он оказался на грани отчаяния.
Интересно, бывал ли Чу Ваньнин иногда возбужден? Трогал ли он себя вот так?..
Прижавшись лбом к холодному кафелю, Мо Жань обхватил член рукой и резко, грубовато задвигался. Дыхание сбилось, перед глазами все пылало — он словно переместился в некий причудливый инфракрасный мираж, в котором прежде размытые фантазии обретали отчетливую физическую форму.
Он думал о том, как бы отреагировал Чу Ваньнин, если бы увидел, чем именно Мо Жань сейчас занят — и от этой мысли его словно прошибло током. Выгнув спину, запрокинув голову назад, он теперь двигал бедрами, представляя, как глаза юноши бы расширились от удивления, и как сбилось бы его дыхание. Наверняка он бы ко всему прочему еще и покраснел…
Мо Жань глухо застонал, представляя, как румянец цвета лепестков хайтана заливает обыкновенно бледные скулы, и как поджимаются тонкие губы… Те самые губы, которые ему так часто хотелось попробовать на вкус, когда Чу Ваньнин забывался и все-таки подходил к нему на репетициях ближе обыкновенного, касаясь его напряженных плеч.
“Расслабься. Дыши глубже” — говорил ему Чу Ваньнин в ухо. Его мягкий голос далеко не всегда отдавал холодом. По крайней мере, так было прежде.
До того, как их индивидуальные занятия прекратились.
Мо Жань задвигался резче, яростней, думая о том, что мог бы… мог бы тогда поцеловать Чу Ваньнина. Просто накрыть его губы своими — и посмотреть, как тот отреагирует. Отстранится ли — или ответит на поцелуй… Возможно, он бы приоткрыл рот, позволяя языку Мо Жаня скользнуть внутрь. Возможно, его обыкновенно такое спокойное дыхание бы наконец сорвалось в хриплый стон...
Мо Жань кончил.
Его плоть пульсировала еще какое-то время, а затем медленно обмякла. Он тихо выругался, понимая, насколько глупо предаваться подобным фантазиям.
В ту же секунду его окатило отвращением к самому себе.
Чу Ваньнин никогда бы не стал ни целовать его, ни, тем более, ласкать себя в душе, думая о нем.
Он был холодным словно кусок льда, по какой-то нелепой случайности принявший человеческое обличие.
Даже краснел-то не как все люди, а лишь местами — пунцовыми становились кончики ушей и шея, но не само лицо.
Казалось, ничто не могло заставить его утратить контроль. Уж точно не Мо Жань, которого он воспринимал как потенциальный источник неприятностей, который нужно было всегда держать на коротком поводке, в пределах видимости.
Парень отдавал себе отчет в том, почему учитель Чу подселил его к себе. Здесь нечего было додумывать.
Дело было не в том, что они были знакомы не первый год.
Не в его особенном отношении к Мо Жаню.
Чу Ваньнину было плевать на него — Мо Жань это уяснил раз и навсегда, хоть и с опозданием…
А ведь когда-то ему казалось, что между ними было нечто большее.
Всего пару лет назад все было иначе… или, может, он все это себе придумал? Принял желаемое за действительное.
Раздражаясь все сильнее, парень грубо выругался. Он уже успел привести себя в порядок после временного помутнения.
Он и сам не понимал, что именно его так привлекало в учителе Чу, что, едва завидев его, он терял контроль.
А ведь потеря контроля в его случае была особенно опасна.
Нет, ему положительно не стоило соглашаться ночевать с Чу Ваньнином в одной комнате: он понятия не имел, как выдержит с ним в одном пространстве всю ночь.
То, что поначалу он посчитал благословением небес, внезапно каким-то непостижимым образом превратилось в пытку.
В насмешку.
А как еще можно было назвать необходимость спать всего в нескольких метрах от человека, один взгляд в сторону которого поднимал член колом?.. Никакая ширма не была способна его спасти от унизительного ощущения бессилия что-либо изменить.
Приняв решение, Мо Жань обреченно вздохнул.
Он собирался провести всю эту ночь в компании Ши Минцзина — плевать, что Чу Ваньнин угрожал, будто больше не возьмет его ни на какие конкурсы.
Пускай.
Даже это было лучше, чем всю ночь лежать без сна, сгорая от желания к человеку, который только и способен, что жалить ядовитыми словами и сыпать издевками.
К человеку, который настолько холоден, что способен выбросить печенье, преподнесенное ему учеником ото всей души.
К человеку, которого от Мо Жаня и его попыток стать ему хотя бы другом, видимо, воротило.
Он лежал в постели без сна уже пару часов. Поначалу не хотел гасить свет — все еще надеялся, что Мо Жань вернется в номер, пусть и с опозданием. Но он должен был признать, что сам спровоцировал юношу сбежать.
В конце концов, какой подросток в своем уме захочет, вырвавшись из дома, проводить Циси в компании человека вроде Чу Ваньнина? Глупый… он решил, что, если расселит Мо Жаня и Ши Мэя, они не найдут способ провести эту ночь вместе.
Глаза в который раз безбожно защипало — и парень раздраженно прижал прохладные пальцы к векам. Еще этого не хватало. В какой момент он утратил контроль и позволил себе влюбиться в своего ученика?..
Если подумать, у них не было огромной разницы в возрасте — он был старше Мо Жаня всего на пару лет. Вот только с таким же успехом это могла бы быть разница в полвека, потому что он был скучным, глупым, вздорным, абсолютно никому неинтересным. Некрасивым. И, ко всему прочему, больным.
Он начал преподавать лишь потому что приступы астмы в какой-то момент обострились, и ему пришлось уменьшить количество выступлений, опасаясь, что однажды нагрузка добьет его, и он подведет труппу. Все еще выступал на сцене время от времени — но и он, и Хуайцзуй знали, что так не будет вечно. И что однажды — возможно, через год, или шесть лет — ему придется закончить карьеру танцовщика.
На самом деле, он имел вполне четкое представление, почему астма внезапно начала так быстро прогрессировать. Если раньше приступ мог случиться раз в полгода, а то и реже — теперь он вынужден был таскать ингалятор с собой буквально всюду. Брать его с собой даже в ванную — и хранить под подушкой на случай, если начнет задыхаться среди ночи.
Все пошло под откос когда он принял решение прекратить индивидуальные занятия с Мо Жанем.
Это было тщательно продуманное и очень взвешенное решение, которое он принял в одностороннем порядке потому что знал, что дальше так продолжаться не может. Он либо сойдет с ума,
