Мой неласковый Муж - Екатерина Ромеро
— Да пошел ты!
— Это ты пошла. На учебу. Собирайся, Никки, тебя отвезут.
У меня даже слов не находится, и все, что могу, — зарядить подушку в Марата.
— Дьявол!
— Ты меня и не так называла, — усмехается и уходит, а я опускаюсь на одеяло. Боже, он действует на меня как какой-то наркотик. И все знает обо мне и наших отношениях, а я что… мне понравилось, как Марат касался меня. И даже как шлепнул по попе — вот это особенно было приятно, хотя до встречи с ним я не замечала в себе подобных пристрастий.
* * *
«Девушка дрожала и боялась даже посмотреть на меня, прикрываясь бледными небольшими ладонями. Она была невышколенной и тряслась от одного только моего вида, протестовала и плакала, она меня совсем не слушалась.
К счастью, кнут привел ее в чувство, и я увидел первые ростки покорности. Рабыня должна меня слушать, не то умрет в первые же минуты пребывания на аукционе, и все пойдет насмарку. Все мои старания и больше десяти лет подготовки».
Данте
Арман отстранился от меня, впервые за все время я не чувствовал с ним больше такой связи. Нет, он по-прежнему звонил мне, но отвечал скорее на автомате, нежели из желания общаться.
Я очень хорошо его чувствовал всегда, так вот после потери той рабыни он закрылся. Еще больше, еще сильнее отдалился от меня.
Конечно, я никогда не был Арману отцом, я был гораздо больше для него, и он сам не раз мне говорил об этом, но теперь было что-то, чего я не понимал, чего я никогда не видел в нем. У него появилось свое мнение. Он стал отдавать предпочтение не моим приказам, а тому, что сам хочет делать, и это меня напрягало.
Да, я знаю, что Арман снова окунулся в ту обстановку рабства и это всколыхнуло его воспоминания, но спустя год я все еще не понимаю, что по-настоящему тогда произошло.
Почему Рокс не справился с управлением именно в день перевозки рабыни, почему все совпало именно тогда, когда девушку нужно было переправлять через границу.
Дьявол, у меня уже было все распланировано и готово, но планы рухнули в один миг. Арман не выполнил то, что я хотел от него, Шакир все так же жив и продолжает свой черный бизнес.
Я помню, как Арман тогда приехал ко мне. Прошло уже несколько дней после аварии, но он все время поддерживал со мной связь. Я хотел, чтобы он звонил мне, и он меня слушался. Как обычно.
Изначально я построил наше общение так, что я главный, а он подчиняется. Мне это было удобно, ведь рабы бывшими не бывают, и Арману было привычно подчинение.
Когда мы встретились, я пристально изучал его и не нашел ни одного слова, ни одного намека даже на то, что Арман меня предал. Этого не было.
Ему не было жаль той девочки, которая разбилась, он сожалел только о том, что наша цель не достигнута и придется отложить ее еще на некоторое время.
Более того, Арман знал, что в этом отчасти была и его вина, потому что это он выбрал такую слабую рабыню. С ней пришлось возиться, и в конечном итоге она погибла зря.
Было ли мне лично жаль ту девушку? Нет. Не потому, что я бессердечная скотина, на секундочку, я потерял точно такого же возраста дочь. Я просто понимал, что Еся — это инструмент и ее одна маленькая жизнь ничто по сравнению с тысячами остальных! И Арман это знал, я не воспитывал в нем жалость, потому что мне это было не нужно.
Я помню, что однажды Арман притащил домой котенка. Он тогда жил у меня всего полгода, был все еще диковатым и очень тянулся к любому теплу, заботе. Я это пресекал, это не входило в мои планы по отношению к нему.
Я вывез тогда того котенка и выбросил его на трассу. Арман не разговаривал со мной неделю, он даже ходил его искать, но в итоге я переубедил его, что жалость — это слабость, а после того, что с ним творили, он просто не имеет права быть слабым.
Я всячески ограждал своего мальчика от любых проявлений нежности. Мне не нужен был сочувствующий парень. Я хотел обладать ручным тренированным солдатом, и постепенно Арман стал именно таким, каким я и хотел его видеть.
Я хотел себе универсального бойца: сильного и умного, обучаемого, собранного, решительного. Арман стал именно таким. Он всегда меня слушался, но то, что он решил сам тогда выбрать рабыню, впервые пошатнуло отношения между нами.
Именно тогда я понял, что, несмотря на все же жуткие условия, забитость и издевательства, Арман все равно сохранил свою личность.
Как бы сильно Шакир и я ни ломали его, Арман сумел сберечь свое естество и характер и у него все же есть свое мнение (я до последнего сомневался в этом, считая его под корень сломленным еще в детстве).
А еще я видел в нем эти метаморфозы, он менялся. Арман больше не был тем забитым рабом, которого я встретил в одном из борделей Шакира. Он стал мужчиной и больше не зависел так сильно от моего мнения, теперь у него было свое. Особенно после того случая с рабыней.
Более того, Арман перестал со мной советоваться, как это было раньше, и это мне не нравилось.
Я чувствовал, что мой раб больше таким не является. Арман хотел свободы по-настоящему, но это означало, что я терял власть над ним, и с этим надо было что-то делать.
Глава 13
«Ты тяжелый. Ты такой тяжелый, Арман. Я не могу так больше. Я стараюсь, правда, но я не могу. Ты слышишь?! Я не могу так больше! Хочешь — избей меня, накажи, забей до смерти. Если моя боль тебя вылечит — просто сделай это.
— Прекрати. Дыши. Все нормально.
Усмехаюсь горько, вытираю слезы. Мне больше нечего терять.
— Я не жила еще, Арман, я ничего не видела, я не любила! Не успела просто. Ты забрал меня себе. Ты украл мою жизнь. Ты просто вор! И да, ты раб внутри, Арман. Все еще раб, потому что слепо подчиняешься еще какому-то мнению. Это же не твой план, правда? Тот, кто тебе звонит. Данте. Это все он! И пока ты будешь его слушать — ты будешь несвободным!
Арман молчит. И да, я впервые вижу, как отводит
