Хозяйка города Роз - Юлия Гойгель

— С Мареком? Общаемся.

— Он никогда о тебе не говорил, — признаётся Артур.

Я пожимаю плечами и всё же ступаю на опасную территорию:

— Мы тоже с ним о тебе никогда не говорили. В его глазах мы с тобой не были близки. И о том, что у нас было в последний месяц до твоего отъезда он ничего не знает. Никто не знает. Если, конечно, ты сам ничего не рассказал, — произношу как можно легче и беспечнее. По-прежнему смотрю на удивлённое лицо Евы и мысленно ей отвечаю. — «Тебе я тоже об этом не говорила».

— Нет, не рассказал.

Я была готова к удивлению в его голосе, даже к вопросу о том, что же у нас было. Но он ответил обычным тоном. Значит, помнит. Возможно, не вспоминает, не воскрешает в памяти каждую минуту, но помнит. Я тоже помню. С точностью до каждой секунды. На самом деле, этих секунд было не так уж много. Но для воспоминаний достаточно. До конца жизни. У меня даже есть выбор: о чём именно вспоминать сегодня, ложась спать и что именно вспомнить, проснувшись утром.

— Эля, — вырывает меня из мыслей его голос. — Может, посидишь с нами?

— Нет, Артур. Возможно, в другой раз. Первого июля. Ведь десять лет будет. Или ты уже уедешь?

— Я пока не планирую уезжать. Более того, купил здесь квартиру. С Дюжевым виделся, даже с Комаровым. Он меня на семейный ужин пригласил. Только Марек со своими делами подкачал. Но мы с ним и так всё это время общались. Ты с кем-то из нашей пятёрки видишься?

Курю очень редко. Начала после рождения сына. Бывает, не чаще раза в месяц. Обычно здесь, на могиле Евы. Перед Артуром не собиралась. Но понимаю, что не выдержу, просто сбегу. Достаю тонкую ментоловую сигарету и зажигалку, быстро прикуриваю и глубоко затягиваюсь дымом. Пожалуй, сегодня одной не отделаюсь. Марек всегда мне делает замечания, говорит, что такие сигареты самые вредные для здоровья, особенно для сердца. Но от них почти нет запаха табака, как в воздухе, так и во рту. А моё сердце и не такое выдержит.

Уже проверено.

— Да. Со всеми вижусь. В основном по работе, — делаю очередную затяжку.

— Ты не курила, — замечает он. И на этот раз в его голосе хорошо слышится неодобрение. Но мне от этого ни холодно, ни жарко. И его мнение обо мне нам обоим уже неважно.

— Я мало курю. И ты раньше курил. Бросил?

— Нет. Но не злоупотребляю. Может и совсем брошу. Даже с собой сигарет нет. Дашь свою?

Я протягиваю ему пачку и зажигалку.

— Артур, наверное, мне лучше вызвать такси. Их у нас много. Они быстро приезжают. Теперь не час пик.

— Муж ревнивый?

— Обычный. И дома его сейчас нет, поэтому ревновать некому.

— Ты куда-то переехала? — он отодвигается ещё дальше, так как ветер в мою сторону относит табачный дым.

— Нет. Всё там же. В районе Роз. В доме, где родилась.

— Вы живёте с твоей мамой? — теперь в его голосе слышится удивление.

— Мама переехала в другой дом, — я поднимаюсь, и он тоже. — Артур, я вызову такси.

— Ты меня избегаешь, Эля?

Я смотрю в его лицо. Но в душу не пробиться. Какого ответа он от меня ждёт?

— Не избегаю. Слишком много времени прошло. Банально не хочу доставлять тебе неудобств.

— Ты — не неудобство для меня, — неожиданно отвечает он. Есть, где разгуляться моей фантазии. Но я не дам ей этого сделать. Он сказал, что всё помнит и, возможно, не хочет унижать меня равнодушием.

— Хорошо. Отвези.

Глава 8. Элина. Чужой

К его машине идём медленно и, снова, молча. Возле центральных ворот кладбища есть небольшой рукомойник. Я о нём знаю и показываю его Артуру. Мы по-очереди моем руки, затем мужчина достаёт из бардачка автомобиля пачку влажных салфеток, чтобы вытереть ладони насухо. Он сам открывает мне дверцу рядом с водительским сиденьем, чтобы я могла сесть. Порог у внедорожника довольно высок, а юбка моего платья слишком узка. Приходится прямо перед ним задрать подол значительно выше колен. Несмотря на то, что на улице больше двадцати градусов тепла, я ношу чулки. Это скрывает, как минимум отсутствие южного загара, да и нашего городского солярия. Но сейчас меня волнует не это. Артур, конечно же, видит резинку чулок. Я понимаю, что до этого он видел сотню, а, скорее всего, несколько сотен подобных резинок. Но мне не хочется, чтобы он думал, что я пытаюсь с ним заигрывать. Я много раз о нём вспоминала, но никогда не ждала. И теперь понимаю, что поступала правильно. Как бы каламбурно это не звучало, но на кладбище, рядом с могилой Евы умерла даже тень призрачной надежды, что мы с ним можем быть вместе. Я корнями вросла в этот город, стала его неотделимой частью, а Артур вернулся, чтобы снова уехать. Возможно, его задержит Сити, но ненадолго, лишь до того момента, пока он не потеряет своего интереса.

Закрыв за мной дверь, мужчина садится рядом. Его крепкая, сильная рука находится совсем рядом с моим бедром, на ручной коробке передач. Я первый раз рядом с ним, когда он за рулём. До отъезда из города машины у него не было. Я даже не знаю, были ли у него права.

— Почему ты не ездишь на машине? — спрашивает он.

— У меня нет прав.

— Сдать не смогла или что? — удивляется мужчина. — Теперь же много попыток дают. Да и у того же Марека столько полезных знакомств. Неужели не помог?

— Я никогда не училась на права, — уточняю.

— У тебя нет машины?

— У меня — нет, потому что она мне не нужна. У мужа есть.

— Наверное, ты первая из знакомых мне женщин, кому есть восемнадцать, и кто не умеет водить машину, — смеётся Артур.

— Машину водить я умею, — возражаю ему. Уже жалею о следующих словах, но так не хочется остаться в его глазах провинциальной простушкой. — Даже такую, как у тебя.

— Муж научил?

Мы всё ещё возле кладбища, а здесь я обещала не лгать.

— Нет, Марек.

— Марек тебя учил? — искренне удивляется Артур. — Еву он так и не смог научить.

— Потому что Еву он любил. И любой их конфликт заканчивался сексом на водительском сиденье. Ева сама мне об этом рассказывала. Она не позволяла ему командовать, а он не любил подчиняться, — отвечаю я. — У них всегда коса на камень находила.

— Это верно, — соглашается мужчина. — Они всегда,