Клятва ненависти - Лайла Джеймс
Он уже дважды пытался сбежать.
Я снова повернулся к девушке и потер штаны потными ладонями. Я все еще носил свою офисную одежду, так как не должен был быть здесь сегодня, чтобы тренировать Угля, но это было решение, принятое в последнюю минуту. Возможно, я скучал по его упрямой и сварливой заднице.
Она внимательно посмотрела на меня, ее взгляд скользнул от моих начищенных кожаных туфель вверх по моим ногам, а затем по моему животу. Ее взгляд на секунду задержался на моей груди, где распахнулся верх моей белой рубашки; пуговицы были расстегнуты, а рукава закатаны до локтей, пока я работал с Коулом.
Я прислонился спиной к балке и скрестил лодыжки.
— Как только ты закончишь пялиться на меня, пожалуйста, не стесняйся представиться.
Она возмущенно выдохнула.
— Я не пялилась.
Я изогнул бровь, наблюдая, как она краснеет и что-то бормочет себе под нос.
— Как тебя зовут?
— Киллиан, — наконец представился я. — Киллиан Спенсер.
Ее челюсть отвисла, и она зашипела.
— Ты…
Она посмотрела налево и направо и заломила руки вместе. Ее широко распахнутые глаза выглядели бы комично, если бы она не была так чертовски… красива, хотя выглядела такой растерянной.
Ее круглое лицо. Бело-русые волосы. Серые глаза. Розовые губы и пышное тело. Обычно я выбирал брюнеток, но для этого определенно сделал бы исключение.
— Ты… Киллиан Спенсер. Сын Уильяма Спенсера? Что ты здесь делаешь, тренируешь лошадь моего отца? — пробормотала она, явно в шоке.
Ах.
Так что это подтвердило мои подозрения. Она была дочерью Бишопа.
И она, должно быть, подумала, что я какой-то конюх, которого нанял ее отец. Как чертовски весело.
Я засунул руки в карманы черных брюк, наблюдая за ней.
— Мне нужно идти, — выдохнула она, когда я не ответил ей достаточно быстро. — Эм, меня здесь быть не должно.
Она уже шла назад, и я смотрел, как она исчезает за углом конюшни. Она ушла, не назвав мне своего имени.
Я увидел ее снова на следующий день.
И на следующий день.
И на следующий день после этого.
У нее была привычка убегать, и каждый раз я позволял ей.
До того как…
Я стукнул стаканом с виски о столешницу. Ярость все еще гноилась, даже спустя три долгих года. Она копала во мне дыры, пока я не стал меньше человеком и больше монстром. И все это было из-за нее.
Я закрыл глаза. Воспоминания больше не огорчали меня и не причиняли мне боли, потому что я был чертовски в ярости.
Джулианна.
Моя жена.
Она украла единственное хорошее, что было в моей жизни.
Ее лицо, скрытое черно-кружевной вуалью, мелькнуло за моими закрытыми веками. Несмотря на то, что я увеличил дистанцию между ней и собой, она все еще была здесь. В моей голове. Издеваясь надо мной с каждым вздохом, насмехаясь надо мной каждую минуту дня.
Как могло случиться, что я думал о женщине, разрушившей мою жизнь простым движением запястья, больше, чем о моей Грейслин?
Разбитое сердце было давно забыто. Я больше не был разбит горем; Я был чертовски зол. На Джулиану. На отца… на всех и вся. Разозлиться было легче, чем обижаться.
Разбитое сердце сделало меня слабым.
Ярость дала мне цель.
Прошло шесть месяцев и две недели с нашей свадьбы, с тех пор как я оставил ее на Острове. Я думал, она вернется через несколько недель после нашего брака, требуя своих прав жены. Я думал, она ожидает, что мы останемся вместе — разделим гребаную постель и жизнь.
Но Джулианна потрясла меня тем, что не только осталась на острове, но и сделала его своим домом. Когда Бишоп попросил ее вернуться на материк, она просто отказалась.
Когда мой отец пытался убедить ее вернуться в поместье Спенсер, она сказала, что уже поселилась на острове Роза-Мария и что ей там нравится.
Сплетни распространились повсюду, но и мой отец, и Бишоп пытались их пресечь. Им это удалось, когда стало известно о болезни моего отца.
Фокус сместился с моего неудавшегося брака с Джулианой на малое количество времени, оставшееся моему отцу на этой земле.
Опухоль в мозгу, объяснил доктор. Она была неоперабельной. И что самое страшное, она была инвазивной и быстро росла. Один врач сказал, что моему отцу осталось жить меньше года. Другой дал ему оценку в восемнадцать месяцев. Они сказали, что он может попробовать лучевую терапию или химиотерапию, но я запомнил выражение их лиц - жалость и поражение.
Они сказали, что все зависит от удачи моего отца и Божьей воли.
Но к черту это. Что было причиной науки и эволюции, когда мы все еще должны были полагаться на «удачу» и «Бога»?
Мой отец умирал, и у меня было около десяти месяцев, чтобы исполнить его желание и выполнить наш контракт с епископом Романо.
Наследник Романо и Спенсеров.
Ребенок, чтобы соединить две семьи кровью.
Мой кулак сжал стакан.
— Блядь, — прошипел я себе под нос, потянувшись за бутылкой виски.
— Что ж, у тебя сегодня хорошее настроение. — Мой отец присоединился ко мне, подойдя, чтобы встать рядом со мной. Он схватил бутылку прежде, чем я успел, и налил виски в мой стакан.
— Ты уже собрался? — спросил он почти лениво, но я не упустил угрозы в его тоне.
— Ты буквально выгоняешь меня из моего собственного дома, — огрызнулся я, прежде чем поднести стакан к губам и сделать глоток.
— Твой дом с твоей женой, Киллиан. Если она не придет сюда, ты пойдешь к ней. — Он говорил так, как будто я пятилетний ребенок и все еще нуждаюсь в руководстве отца в жизни.
Да, нет. Я точно знал, что должен был сделать, и это не имело никакого отношения к Джулиане Романо.
— Тебе нужно выполнить контракт, — напомнил мне отец. — А мне недолго осталось жить. Я хочу увидеть своего внука до того, как я уйду.
Спасибо папа. Мне определенно нужно было это напоминание.
Моя мать путешествовала по Европе со своим любовником, а мой отец умирал. Я женился на сестре моей покойной женщине, которая также оказалась ее убийцей, и я ненавидел свою жену.
Вдохнуть ярость, выдохнуть все остальные эмоции.
Я бросил стакан на мраморную столешницу и ушел.
— Джулианна не та злодейка, которой ты ее выставляешь, Киллиан, — крикнул мой отец. — Это был несчастный случай.
Я сделал паузу. Огонь пробежался по моим венам, и я почувствовал искру ярости, исходившую из нижней части моего позвоночника, и мои кулаки сжались по бокам.
— У нее был выбор,
