Клятва ненависти - Лайла Джеймс
— Действительно, — согласился Гидеон. Наконец, он посмотрел на мое закрытое вуалью лицо, его глаза задержались на моих глазах дольше. Я ожидала жалости, но было только легкое любопытство.
— Мистер Спенсер сказал, что она идеально подходит Церберу.
— Церберу? — спросила я, сбитая с толку.
Он кивнул в сторону высокого черного жеребца слева от меня. Раньше я его не замечала, так как все мое внимание было приковано к моей кобыле. Он стоял в стойле и с любопытством смотрел на мою лошадь.
— Цербер принадлежит Киллиану. Он немного сварливый и может стать агрессивным. На нем никто не ездит, кроме Киллиана, — объяснил пожилой мужчина.
Я усмехнулась. Конечно, у Киллиана будет сварливая лошадь, соответствующая его склонности к насилию. И, конечно же, он назвал своего жеребца в честь трехголовой гончей Аида. Как оригинально с его стороны.
— Ты боишься лошадей? Ты кажешься немного скованной. Она не причинит тебе вреда; она очень нежная.
— Я…
Изношенные нервы бежали по моим венам, и мои ноги дрожали. Я сглотнула тяжелый ком в горле.
— У меня был небольшой… инцидент, когда мне было десять лет. Я училась ездить верхом и упала с лошади.
Хотя это был не маленький инцидент.
Я пролежала в коме девять дней из-за черепно-мозговой травмы…
Очнулась я с судорогами.
И до сих пор...
— Так ты умеешь ездить верхом? — спросил он, с любопытством склонив голову набок.
Я напряженно кивнула.
— Немного. Научилась несколько лет назад.
Как только я оказалась достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться ее, я протянула вперед дрожащую руку. Мои пальцы коснулись ее длинной гривы, красивой и мягкой.
Гидеон взял меня за руку и помог погладить грудь кобылы. Я взвизгнула, когда она топнула копытами, немного взволновавшись.
— Она может чувствовать твои эмоции. Успокойся. Не нервничай. — Он отпустил мою руку и сделал небольшой шаг назад, позволяя мне и моей кобыле сблизиться.
Я держала руку на ее боку, медленно лаская ее. Она была такой мягкой; Мне понравилось, как она ощущалась под моими пальцами. Я гладила ее, казалось, долго, потерявшись в моменте с моей красивой белой кобылой.
— Привет, большая девочка, — прошептала я, приближая к ней голову. Я медленно прижалась щекой к ее боку. — Как ты думаешь, мы можем быть друзьями?
Она вздохнула в ответ.
Я шагнула вперед, и она опустила голову, уткнувшись носом в мое плечо. Ее дыхание было теплым на моей щеке. Я улыбнулась под черной вуалью.
— Это «да»?
Я нежно потерла ее нос.
— Боже, ты такая великолепная.
Она тяжело вздохнула, и я изобразила вздох.
— Ты только что согласилась со мной? Конечно, согласилась. Ты знаешь, что ты самая красивая на свете.
Я почесала ей бархатный нос.
— Рагна.
Она фыркнула в ответ, и наши взгляды встретились.
— Рагна — твое имя.
Прошло мгновение, в ее темном взгляде было что-то, совпадающее с эмоциями, сжимающими мое сердце, — что-то, что я не могла точно описать.
Одиночество.
Безнадежность.
Отчаяние в том, что кто-то увидит меня такой, какая я есть на самом деле.
Рагна увидела меня. Она не видела завесу или мои грехи. Ей было наплевать на мое прошлое или мое разбитое сердце. Она не осуждала. Она увидела меня – Джулиану.
Рагна откинула голову назад, ее грива развевалась, и впервые за очень долгое время я почувствовала, что улыбаюсь. Правда, от всей души.
— Я ждала тебя, Рагна. Мы станем лучшими друзьями.
Киллиан
Неделю спустя
Я вспомнил, как впервые увидел ее. Прячась за стогом сена, наблюдая, как я готовлю Угля, черного жеребца, которого я тренировал после того, как епископ Романо попросил меня об этом.
Уголь был упрямым.
Он просто никого не подпускал к себе, не говоря уже о том, чтобы ездить на нем. Он уже ранил двух других дрессировщиков лошадей, которых нанял Бишоп, и когда он попросил о помощи – я не мог сказать «нет».
Не тогда, когда мы должны были сохранить дружеские отношения. Не тогда, когда мой отец заранее предупредил меня, что Бишоп будет моим будущим тестем, и я должен сделать все, чтобы угодить ему, достаточно, чтобы он с радостью отдал мне свою дочь.
И особенно не тогда, когда я знал, что Уголь нуждается во мне.
Кто-то скажет, что у меня есть способность говорить с лошадьми, потому что я хорошо с ними обращаюсь.
Я до сих пор помню вспышку платиновых светлых волос, когда Грейс бросилась прятаться, когда мой взгляд поймал ее за сеном.
— Я знаю, что ты там, — крикнул я, проводя рукой по груди Угля. Он топнул каблуком и почти сердито повернул голову в сторону. — Ага-ага. Ты меня ненавидишь, — пробормотал я упрямому жеребцу.
— Тебе лучше выйти сейчас, — сказал я достаточно громко, чтобы девушка меня услышала. — Я не люблю, когда ко мне подкрадываются, а Уголь немного непредсказуем. В конце концов ты можешь пострадать.
Это сработало. Она издала небольшой писк, и боковым зрением я увидел, как она выходит из-за стога сена.
— А кто вы, мисс…?
Она ломала руки.
— Я должна ответить на это?
— Ты воровка? — строго спросил я. Но я уже знал, что это не так.
Во-первых, она не была ни одета, ни похожа на воровку. На ней было бледно-лиловое платье, доходившее до середины бедер. Ее волосы были распущены, с двумя крошечными косичками по обеим сторонам виска, но они были забраны назад и потерялись в ее волнах. Ее ботильоны были черными и кожаными, совсем новыми.
Во-вторых, она слишком много ерзала, чтобы быть воровкой.
И в-третьих, охрана Бишопа была жесткой, и такая маленькая девочка, как она, точно не смогла бы проникнуть внутрь. Итак, я уже пришел к одному выводу.
— Конечно, нет, — ответила она, явно оскорбленная таким суждением.
Внимание Угля было приковано к ней, и я очень хорошо знал этот взгляд. Он определенно не любил ее и чувствовал угрозу от ее присутствия. Я держал его, пытаясь успокоить большого зверя.
— Ты сделала что-то не так и теперь убегаешь?
Ее губы сузились.
— Нет.
— Тогда почему ты не можешь назвать мне свое имя?
— Потому что я не хочу.
— Неприемлемый ответ, принцесса, — прохрипел я.
Ее губы приоткрылись, и я увидел, как она резко вдохнула.
— Ты уже знаешь, кто я, — обвинила она.
Мои губы дернулись.
— Возможно, у меня уже есть идея.
Она скрестила руки на груди и на дюйм приблизилась ко мне.
— Скажи мне, — бросила она вызов.
— Ты мне скажи, — парировал я. Уголь откинул голову назад, топнул ногами и издал легкое фырканье. Он был хорошим мальчиком сегодня весь день, и я не
