Сердце офицера - Марина Анатольевна Кистяева
Мама, конечно, примет и поддержит. В том, что поддержит, Оля не сомневалась. Вопрос в другом: как они жить будут? Оля не собиралась её обременять, даже с учетом того, что у неё сломана рука.
Обязательно что-нибудь придумает. Наверное… В конце концов, подаст на алименты. Если потребуется — направит на тест ДНК.
Справится.
У неё нет другого выбора.
После обеденного сна возникла новая задача, которая встряхнула Ольгу настолько, что та вылетела из палаты. Уйти далеко она не могла — Саша спала. И девушке крупно повезло, потому что мимо её палаты как раз проходил Григорий Маркович. Увидев Олю, тот остановился и демонстративно вскинул брови кверху.
— Голубушка, и куда это мы так резво направляемся?
Кровь прильнула к лицу Ольги.
— Григорий Маркович, — она надеялась, что правильно запомнила имя хирурга, — вы мне можете уделить две минуты? Я понимаю, вы очень заняты. Пожалуйста, две минуты. Больше я вас не задержку.
Мужчина усмехнулся по-доброму.
— Ольга, в палату кыш. И задавайте ваши срочные вопросы. Волнения вам ни к чему. Чего так разволновались, спрашивается?
Мужчина едва ли не втолкнул её назад в комнату. Сразу же осмотрел палату, увидел, что Саша спит, и кивком головы распорядился: говори.
— Чего шумим?
Оля несколько раз порывисто втянула в себя воздух и затараторила, преодолевая стеснение:
— Григорий Маркович, это военный госпиталь. Мой полис медицинского страхования не покрывает расходы в вашем учреждении. То есть за все, что тут…
— Тихо.
Одуров вскинул ладонь ребром, останавливая её словопоток. У Ольги распахнулись глаза от неожиданности. Она заморгала, уставившись на жилистую, загорелую руку хирурга.
— Чего мельтешим, Ольга?
— А как же не волноваться… Я не потяну…
— Ой, вот чем забита ваша хорошенькая головка, Ольга? Вот о чем вы сейчас беспокоитесь?
— Вы не можете говорить серьезно. Я знаю расценки в частных клиниках и…
Она замолчала, натолкнувшись на снисходительный взгляд врача. Тот смотрел на неё, как на нерадивое дитя.
И молчал.
— Что? — не выдержала Оля, не замечая, как от волнения начала комкать здоровой рукой больничный халат, кстати, не имеющий ничего общего с теми фланелевыми застиранными, затасканными халатами, что выдают в муниципальных больничках.
— Голубушка, вас привез товарищ Громов. Ничего вы платить не будете, успокойтесь уже.
— Не могу. У меня дебет с кредитом не сходятся, — честно призналась она, готовая снова расплакаться от бессилия.
Врач осуждающе покачал головой.
— Не о том думаете. Честно. У вас сотрясение, перелом. Дочку вашу ещё дообследуем. Вы в курсе её проблем?
— Да, — подтвердила Оля.
— Завтра встретимся у меня в кабинете. Вас позовут. Пока ждем анализов. И! — он вскинул указательный палец кверху. — Какое главное правило любой больницы? Частной, муниципальной, военной? Постельный режим и меньше волнений, суеты. Поэтому марш в кровать отдыхать.
Слова главврача должны были успокоить Ольгу. На деле получилось с точностью наоборот.
Она кивнула, понимая, что задерживать Григория Марковича более нет необходимости.
— Ещё один момент… Пожалуйста. Вы не можете мне дать телефон Петра Михайловича? Мне надо с ним связаться. Правда. Знаю, это некрасиво спрашивать его номер у других людей, но… Он заходил утром, разговора не получилось и…
Оля оборвала себя. Сегодня весь день говорит обрывками, не в состоянии до конца сформулировать мысль. Хотя нет! Стоит вспомнить, как она выступала перед Громовым. Целую речь толкнула.
— Так, понятно, — мужчина задумался. — Ольга, давайте я ему сообщу, что вы с ним хотите связаться.
— Спасибо. Буду благодарна.
И правда, чего это она? Простая смертная телефон настоящего генерала осмелилась попросить? Ещё потом названивать, навязываться будет!
Одуров взялся за дверную ручку, остановился, обернулся и хитро прищурился. По-мальчишечьи озорно, точно задумал какую- то пакость. Или веселье.
— А хотя знаете что, голубушка. Записывайте.
Оля записала.
Звонить Громову она не собиралась. Элементарно не представляла, как можно взять и позвонить человеку, который занимает столь высокий пост. С ней случился ступор, из которого девушка никак не могла себя выдернуть. Ругала, обзывала слабачкой. Говорила, что она, прежде всего, отстаивает свои интересы. И сразу же наталкивалась на внутренний голос, который сегодня не на шутку активировался и страстно вопрошал: что она там собралась отстаивать? Свою причастность к ДТП? Ещё поинтересуйся, дура, на какой машине ехал товарищ генерал и покроет ли твоя страховка нанесенный ущерб.
Гелендваген. Гелик — в простонародье.
У Оли не возникало сомнений, что машина личная, принадлежит Громову, никакая та не служебная. Опять же, не надо даже загугливать и связываться со страховой, чтобы понимать, что та ничего не покроет, и если Громов докажет, что Ольга причастна к аварии…
Удостоверившись, что Саша по-прежнему спит, обняв новую игрушку в виде замысловатого зверька, с которой отказалась расставаться даже во время кормления, Оля вернулась на кровать. Легла и прикрыла глаза. Ей бы тоже не помешало отдохнуть, пока её хулиганка спит.
Сна не было, и неудивительно.
Оля взяла телефон, повертела его в руках.
И едва не выронила, когда увидела, как на экране на беззвучном режиме пошел вызов с номера, который она вбила в телефонную книжку пару минут назад.
Оля облизнула губы и нажала на «принять вызов».
— Да? — осторожно и стараясь говорить максимально тихо, но не шепотом, ответила она.
— Ольга, это Громов, — четко и по-деловому проговорил мужчина. Голос его звучал добро и собранно.
— Здравствуйте ещё раз, — Оля выпрямила спину, пытаясь сесть удобнее, и поморщилась от прострелившей в плече боли.
— Ты как?
Этого вопроса она не ожидала.
— Относительно нормально.
А что она могла ещё ответить? Что в панике? В отчаянии? Что влипла по самое не балуй? Что у неё голова трещит не от травмы, а от мыслей?
— Ответ, конечно, так себе. Мы не договорили, Оль. Я заеду к тебе после восьми.
Он не спрашивал. Он ставил перед
