Чувства навыворот - Людмила Сладкова
— Ну, Мария Константиновна!
— Без разговоров, Синицына! Живо за мной! Оба!
Глава 8
ИринаИзбежать нравоучений не удалось. Надежды на побег рухнули, так как Полякова передала их прямо в руки Николаю Васильевичу — директору школы. Сама же отправилась на урок. Тем более, звонок уже прозвенел.
Дверь за спиной стремительно захлопнулась, отрезая их от остального мира.
«О! Сейчас начнется! Экзекуции быть!»
Всего на секунду отвлекшись от просмотра документов, Мосолов красноречиво кивнул в сторону небольшого кожаного диванчика, расположенного у дальней стены прямо напротив его рабочего стола.
Пожав плечами, Славик небрежно развалился на вышеупомянутом диване в совершенно расслабленной позе, широко расставив ноги в стороны.
Все бы ничего, но таким образом он занимал две трети свободного места.
Как не крути, а ютиться у подлокотника Ирина точно не собиралась:
— Двигайся давай! — тихонько шикнула, пытаясь отвоевать хоть немного личного пространства. — Ты не дома вообще-то! Еще бы разлегся тут!
— А в чем дело? Пятая точка не помещается? — вторил ей таким же недовольным шепотом. — Так ты не теряйся! На колени ко мне прыгай!
— Я тебе сейчас так прыгну, что единоборства твои цветочками…
— Кхе-кхе! — прокашлялся Мосолов, напоминая о своем присутствии. — Закончили прения сторон!
Ира виновато уставилась на красный шерстяной ковер у себя под ногами:
— Извините!
— Да, Николай Васильевич, извините Синичку! Она малость не в себе!
— Ах ты сво…
— Прекратить пререкания немедленно! — дождавшись смирения и завладев их вниманием окончательно, директор продолжил: — Ну, рассказывайте, вредители! Чего натворили на этот раз?
— Кто? — с притворным изумлением возмутился Слава. — Мы?
— Мне напомнить тебе про окно в кабинете биологии, Вячеслав?
— Нет, спасибо!
— Значит, кривляния в сторону! Итак, что случилось?
Красницкий шумно выдохнул:
— Ничего не случилось, Николай Васильевич! Стояли себе тихо-мирно. Никого не трогали. Просто общались с Синицыной — она, между прочим, собиралась меня с победой поздравить… да?
— Да! — Ира усиленно закивала, подтверждая его слова. — Да, конечно! Собиралась. Почти поздравила…
— Вдруг в кабинет влетает совершенно взбесившаяся географичка…
— Мария Константиновна, — поправила одноклассника. — Он хотел сказать, Мария Константиновна!
— …и обвиняя во всех смертных грехах, тащит нас к Вам! Нет, ну нормально?
— В вашем случае, уважаемые, это не только нормально, но и крайне предусмотрительно со стороны Поляковой! Вот что значит педагог со стажем! Что до вас двоих…
Пламенную речь директора прервало настойчивое дребезжание мобильного телефона. Едва взглянув на экран, Мосолов нахмурился. Помрачнел.
А после схватил свой сотовый и направился в сторону выхода:
— Так, ребята, у меня очень важный звонок! Повторяю, как для первоклашек: сидите тихо, я скоро вернусь! Зинаида Павловна еще в приемной, и внимательно проследит за тем, чтобы вы не улизнули на этот раз!
Когда дверь за мужчиной захлопнулась, Синицына едва не застонала вслух от досады и отчаяния. Ну, все! Приплыли!
На окнах решетки. В приемной — секретарь Зиночка.
«Я будто угодила в ловушку. В ловушку вместе с ним».
И от подобной мысли стало действительно не по себе. Прямо в жар кидануло. Внутренности точно кипятком ошпарило. От простого осознания: еще никогда прежде они со Славиком не оставались наедине в замкнутом пространстве. Никогда. Ей бы отойти от него, да подальше. Как вариант, вообще пересесть на стул, стоящий подле директорского стола. Но она боялась даже шелохнуться. Дышала и то через раз. Не говоря уже о том, что ног своих совершенно не чувствовала — мышцы полностью онемели.
Словно атрофировались внезапно. И так не вовремя.
Зато Ирина прекрасно чувствовала на себе его пристальный взгляд.
Тяжелый. Долгий. Внимательный.
И ощущался он самым настоящим прикосновением.
Требовательным. Властным.
К лицу. К нежной коже. К оголенным до предела нервам.
— Чего дрожишь?
Девушка резко дернулась от неожиданности. Мягкий шепот раздался в непосредственной близости от ее виска. Слишком уж близко. «Непростительно близко…»
— Замерзла! — буркнула она, обхватывая себя руками, и всеми силами избегая зрительного контакта. Не могла. Не решалась. Трусиха.
Красницкий потянулся к небольшому журнальному столику, стоящему у дивана с его стороны, и стянул из прозрачной вазы несколько конфет.
— Будешь?
— Нет, спасибо!
— Ешь карамельку!
— Не хочу!
— Я кому сказал?!
— Отстань от меня! Сам ешь!
Секундная пауза. Тяжелый вздох.
И Слава раздраженно швырнул конфеты обратно в вазу.
— Правильно! Тебе их нельзя! А то отрастишь задницу необъятных размеров! — выдержав театральную паузу, добавил: — Ой, блин… опоздал с советом, да?
Скрипнув зубами, Ирина полоснула одноклассника разъяренным взглядом.
— Отчего же? Не опоздал. И весьма своевременно напомнил мне, каким козлом можешь быть!
Недовольно рыкнув, Вячеслав отстранился.
Очевидно, обмен любезностями на сегодня был завершен.
Но нет. Спустя несколько минут, прошедших в полнейшей тишине, он вновь подался вперед. Невесомым, едва заметным движением, заправил ей за ухо непослушную прядь волос, выбившуюся из хвостика на макушке.
— Ирин, — окликнул ее очень странной интонацией с легкой хрипотцой в голосе, — ну серьезно, ты чего такая лохматая?
«О, Господи! По ходу, не отстанет!»
Прикрыв веки, Синицына несколько раз глубоко вздохнула, дабы восстановить душевное равновесие. Хотя бы попытаться.
— Потому что утром торопилась и случайно схватила мамину резинку. А она слабая. Густоту и длину моих волос не выдерживает. Еще и ветер
