Гейл Форман - Только один год
– Еще не проголодался? – спрашиваю я.
– Я вечно голодный.
– Так спустишься? Я пасту сделаю.
Он качает головой.
– У тебя что, голодная забастовка? – в шутку интересуюсь я. – Как у Сарсака?[29]
Брудье пожимает плечами.
– Может, я последую его примеру.
– И чего будешь добиваться? Дело, наверное, важное, раз уж ты от еды отказываешься.
– Ты мне важен.
– Я?
Брудье резко крутится на стуле.
– Вилли, мы ведь раньше всем друг с другом делились?
– Разумеется.
– И всегда были добрыми друзьями? Даже когда я уехал, мы остались близки. Даже когда ты уехал и не выходил на связь, я думал, что мы друзья, а теперь ты вернулся, и этого уже нельзя сказать, да?
– Ты о чем?
– Вилли, где ты был?
– Где был? С Аной Лусией. Боже мой, ты же сам сказал, что мне нужен секс, чтобы обо всем забыть.
У него вспыхивают глаза.
– О чем, Вилли?
Я сажусь на кровать. О чем мне надо забыть? Вот это вопрос, и сейчас он встал передо мной в полный рост.
– О папе? – предполагает Брудье. – Нормально, что ты еще из-за него переживаешь. Прошло только три года. Я Варкена столько же не мог забыть, а он был лишь псом.
Смерть Брама меня подкосила. Правда. Но это было давно, после этого мне стало лучше, так что я не понимаю, почему мне снова так хреново сейчас. Может, потому, что я в Голландию вернулся. Может, остаться тут было ошибкой.
– Я не знаю, что со мной, – говорю я Брудье. Даже это признать – уже облегчение.
– Ну, уже что-то, – отвечает он.
Я действительно не могу объяснить, потому что это бред. Одна девчонка. Один день.
– Что-то, – соглашаюсь я.
Он молчит, но эта тишина кажется приглашением, а я даже не понимаю, почему держу все в секрете. И я начинаю рассказывать: как встретил Лулу в Страдфорте. Как снова увидел ее в поезде. Как мы флиртовали, про весь хахелслах.[30] Как я назвал ее Лулу, о том, что это имя подходит ей настолько, что я даже забыл, что оно ненастоящее.
Я рассказываю основные события того дня, и в воспоминаниях он кажется просто идеальным, настолько, что я иногда начинаю предполагать, что все выдумал: Лулу идет в Виллет по набережной и размахивает стодолларовой бумажкой, подкупает Жака, чтобы он прокатил нас по каналу. Потом нас чуть не арестовали за езду на одном велике, но когда жандарм спросил меня, почему я сделал такую глупость, я процитировал ему строчку из Шекспира про колдунью, он ее узнал и отпустил нас, так что мы отделались всего лишь выговором. Потом Лулу вслепую выбрала станцию метро, в итоге мы оказались на Барбеса-Рошешуара, и казалось, что Лулу, уверявшей, что путешествия не доставляют ей удовольствия, весьма понравилась такая непредсказуемость. Про скинов я тоже рассказываю. О том, что я на автомате попытался их остановить, когда они полезли к арабским девчонкам в платках. Я ведь не задумался о том, что могут сделать со мной, и как только до меня начало доходить, что я, похоже, влип, появилась Лулу и швырнула в одного из них книгой.
Но даже по ходу дела я не уверен, что достаточно хорошо описываю. Тот день. Саму Лулу. Я же не все рассказываю, ведь есть такое, что я не умею объяснять. Например, когда она подкупила Жака, впечатление на меня произвела не щедрость. Я ведь не говорил ей, что вырос на барже, или что на следующий день должен был расписаться в ее продаже. Но она как будто бы знала. Откуда? И как мне это объяснить?
Так что когда история подходит к концу, мне не ясно, понятно ли было из нее хоть что-нибудь. Но по какой-то причине мне все равно становится легче.
– Ну, – спрашиваю я у Брудье, – что теперь?
Брудье принюхивается. Весь дом пропитался ароматом соуса.
– Готово. Пойдем есть.
Двенадцать
– Я тут подумала, – начинает Ана Лусиа. На улице снег с дождем, а в ее комнате тепло, и мы устроили на кровати небольшой пир из тайской кухни.
– Такое вступление никогда не сулит ничего хорошего, – в шутку говорю я.
Она швыряет в меня пакетик с соусом для утки.
– Про Рождество. Я знаю, что ты его особо не празднуешь, но, может, поедешь со мной в следующем месяце в Швейцарию. Отметишь в кругу семьи.
– Я и не знал, что у меня семья в Швейцарии. – Я продолжаю шутить и засовываю в рот спринг-ролл.
– С моей семьей, – говорит она, и взгляд ее становится неприятно пристальным. – Они хотят с тобой познакомиться.
Ана Лусиа – дочь обширного испанского клана, наследница судоходной компании, проданной китайцам до того, как кризис ударил по их экономике. У нее бессчетное число родственников, братьев и сестер во всей Европе, Штатах, Мексике и Аргентине, и она обзванивает их всех по кругу каждый вечер.
– Ведь никогда не знаешь, как жизнь повернется. Возможно, однажды и ты станешь считать их своей семьей.
Мне хочется сказать, что у меня уже есть семья, но теперь это уже едва ли правда. Кто остался-то? Я да Яэль. Ну, и дядя Даниэль, но он почти не считается. Ролл встает поперек горла. Я запиваю его большим глотком пива.
– Там очень красиво, – добавляет она.
Брам однажды возил нас с Яэль в Италию кататься на лыжах. Мы с ней все время сидели в комнате и кутались, чтобы не мерзнуть. Он урок усвоил. На следующий год мы отдыхали на Тенерифе.
– В Швейцарии слишком холодно, – говорю я.
– А тут очень хорошо? – иронизирует она.
Мы с Аной Лусией вместе три недели. Рождество – через шесть. Даже не надо иметь мозги, как у Вау, чтобы решить эту задачу.
Я молчу, она опять начинает.
– Или, может, ты хочешь, чтобы я одна уехала, и чтобы тебя мог погреть кто-то еще? – Ее тон меняется резко, как я понимаю, полезли наружу подозрения, которые она все это время вынашивала.
* * *На следующий день я опять ухожу на Блумштрат, там я застаю ребят за столом, заваленным бумагами. Брудье смотрит на меня с выражением виноватого пса, сперевшего обед.
– Прости, – сразу же говорит он.
– За что? – спрашиваю я.
– Я, кажется, рассказал им немного о нашем разговоре, – запинаясь, отвечает он.
– Но мы не удивились, – добавляет Вау. – После твоего возвращения видно было, что что-то не так. И я сразу понял, что шрам не из-за велика. Когда падаешь, такого не бывает.
– Я говорил, что на ветку дерева напоролся.
– Но тебя побили скины, – говорит Хенк. – Те самые, в которых накануне та девчонка бросила книжку.
– Думаю, он и сам знает, что с ним произошло, – напоминает Брудье.
