Татьяна Герцик - Начнем всё сначала
Сев на кровати и печально повесив голову, жалостиво пошмыгала носом, надеясь, что дурная блажь пройдет. Это не помогло, и ей пришлось признать, что она отчаянно желает близости с Павлом. Причем ее не останавливают ни внушенные с детства порядочность и осторожность, ни девичья гордость, так старательно культивируемая в их семье.
Это было очень неприятно, и Жанна обескуражено вздохнула. Неужели взыгравшие гормоны заслонили для нее весь белый свет? Что это за любовь такая, если она умудрилась влюбиться в человека, который любви вовсе недостоин? Которому нужно только ее тело, да и то ненадолго? Ведь недаром она не слышала от него никаких слов даже об элементарной привязанности, и уж ничего похожего на предложение руки и сердца.
Что это с ней? Может, в ней взыграла разбуженная Павлом чувственность? Сравнивать-то не с чем, всё впервые. Хорошо взрослым женщинам – они бы легко разобрались, что это такое, похоть или и в самом деле непрошеная любовь. И посоветоваться не с кем. Что будет, вздумай она рассказать это любой из своих тетушек! А маме о своих проблемах говорить просто стыдно. Она же так гордилась собой и своей выдержкой, даже мамины слова об осторожности слушать не хотела, а тут такой пассаж!
Вспомнив, каким разочарованным от нее сегодня ушел Павел, тяжко вздохнула. Может, он отстанет от нее наконец-то? А то долго ей не выдержать. И тут же ей стало горько. Неужели всё закончится, так и не начавшись? Вконец измучившись от собственной раздвоенности, разогрела чай и выпила его, тупо уставившись в стол. Потом, несмотря на раннее утро, пошла гулять, стараясь как можно меньше вдыхать не слишком чистый воздух, пропитанный выхлопными газами, дымом от заводских труб, грязным городским снегом и запахом где-то прорвавшейся канализации.
Вспоминая легкий, напоенный сосновым запахом воздух своей родной Ивановки, сказала себе: нет уж, ни за какие городские коврижки она не будет здесь жить после окончания универа. И дня здесь не останется!
Утро прошло спокойно и скучно. Из чистого упрямства Жанна и в самом деле дошла до большого универсального магазина, расположенного в двух кварталах от общаги, но он, как и обещал Павел, был закрыт. Еще немного пошатавшись по пустынным улицам, замерзла и вернулась в общагу. Осторожно открыла дверь и была не на шутку разочарована, обнаружив комнату пустой. Чтобы немного развеяться, пошла в фойе, где стоял общежитский телевизор. Конкурентов у нее не оказалось, студентки разъехались по домам, и она просидела в одиночестве у телевизора до вечера.
Вечером позвонили родители, поздравили с наступившим праздником и спросили, почему она не брала телефон вчерашним вечером. Повинившись, что просто забыла сотовый в комнате, в превосходной степени описала выступление артистов и так впечатливший ее фейерверк. Успокоенные родичи еще раз пожелали ей счастья и отключились, а она еще долго не могла уснуть, гадая, какое оно – счастье.
На следующий день всё пошло по-прежнему. Когда она решила, что Павел внял ее категоричным словам и больше не придет, раздался робкий стук в дверь. Уверенная, что это кто-то из соседок пришел занять сахар или соль, не спрашивая, распахнула дверь. Воспользовавшись ее оплошностью, в комнату скользящим движением протиснулся Павел с большой коробкой в руках.
По-свойски чмокнул оторопевшую хозяйку в щеку и, как ни в чем ни бывало, заявил:
– Привет! Соскучилась? – и по-свойски прошел в комнату. Поставив коробку на стол, принялся выкладывать из нее бутерброды с икрой и красной рыбой, какие-то корзиночки с салатами, пирожные, завернутые каждое отдельно в пергаментную бумагу. – Это мне мамуля после сегодняшнего застолья презентовала. – Перехватив сомневающийся взгляд Жанны, заверил: – Всё свежее, так что не отравишься, не бойся.
Она и не боялась отравиться. Просто столько она и не ела никогда. Перевела на него вопросительный взгляд. Он пояснил, с удовольствием глядя на ее раскрасневшиеся от его появления щеки:
– Нам же с тобой не удалось встретить Новый год, так что давай повторим. На бис, так сказать.
Вынув с самого дна большую бутылку с обернутым золотой фольгой горлышком, пояснил:
– Настоящее шампанское. Французское. Бокалы есть?
Хозяйка с досадой следила за его непринужденными движениями. Какой же он всё-таки настырный! Или такими и должны быть настоящие мужчины? Нахальство как элемент брутальности? Отрывая ее от решения сего философского вопроса, Павел настоятельно повторил:
– Из чего пить будем?
Жанна скучно поинтересовалась:
– А разве я хочу? Я тебя ни о чем не просила.
Повернувшись к ней вполоборота, он широко улыбнулся, сверкнув ровными зубами.
– Хочешь-хочешь, я знаю. Новый год в одиночестве встречать нельзя. Так что давай сюда посуду, а то мне придется сгонять за одноразовыми стаканчиками. Это будет шик – французское шампанское из пластмассовых стаканов!
Признав его правоту, Жанна нехотя поплелась к кухонной тумбочке, в которой хранились высокие хрустальные стаканы, оставшиеся от предыдущих поколений жильцов. При необходимости они вполне могли сойти за фужеры. Оглядев поданную посуду, парень довольно кивнул:
– Нормально! – и ловко открыл бутылку.
Жанна ждала пены и хлопка, но ни того, ни другого не было. Осторожно выпустив из бутылки газы, Павел разлил вино по стаканам, не пролив ни капли. Окинув ее тем особым взглядом, от которого в ее крови начинали бурлить такие же возбуждающие пузырьки, как в шампанском, он протянул ей вино.
Подняв свой фужер, посмотрел ей в глаза и с намеком сказал:
– За исполнение тайных желаний, моя радость! Пей до дна!
Она с сомнением оглядела полный стакан. Он был слишком велик, чтобы осилить его за раз. Пробуя шампанское, приложилась к краю и сделала маленький глоток. Шампанское было вкусным. Даже очень. Она легко выпила половину и поставила на стол. Павел, уже проглотивший всё, что было, с упреком сказал:
– Ну и зря. Сейчас загаданное не сбудется.
Она небрежно пожала плечами.
– Да я ничего и не загадывала. Зачем? У меня всё есть.
Это деловое высказывание ему не понравилось. Оно подразумевало, что у нее есть и любовь, что было попросту досадно. Молча проглотив досаду, Новицкий подвинул стул поближе к столу и радушно пригласил:
– Давай присоединяйся. Ты сегодня ела?
Признаваться в том, что аппетита у нее нет исключительно по его вине, было категорически нельзя, и Жанна пробормотала:
– Чай пила.
Назидательно заметив, что чай – это не еда, он подвинул к ней тарелки с деликатесами. Решив не спорить по пустякам, она выбрала себе бутерброд с любимой ею красной рыбой. Он просто таял во рту. Запивать было нечем, и она незаметно для себя выпила весь бокал шампанского. Павел тут же налил ей другой, не забыв и себя.