Танцующий лепесток хайтана - YeliangHua
Однако его рука все еще удерживала руку Ваньнина, прижимая к груди так крепко, как если бы она была его единственным спасением.
— Почему ты об этом говоришь сейчас? — резко бросил Чу. — Что за вздор?!..
Он попытался отдернуть пальцы, но сделал это неуверенно, а потому выскользнул из хватки лишь наполовину.
Мо Жань вздохнул.
— Я снова подвел тебя.
— Ты идиот? — Ваньнин оборвал его на полуслове.
Их взгляды снова схлестнулись — и теперь уже Мо Жань ощутил на себе всю силу гнева балетмейстера. Тот смотрел на него так, будто собирался его ударить, невзирая на то что юноша находился на больничной койке и едва пришел в себя.
— Ты позволил Хуайцзую заманить себя в ловушку, — процедил Ваньнин ледяным голосом. — И, да, он понял, что в оранжерею приехал ты, потому что я очень хорошо знаком с этим местом — и никогда бы не вошел в теплицы с усыпляющим газом. Мне было бы очевидно, что что-то не так, с первого взгляда. Хуайцзуй знал, что ты приедешь. И он воспользовался моментом, накачав тебя чем-то психотропным, чтобы внушить тебе искаженное восприятие многих вещей. То, что ты сейчас говоришь, будто недостоин… это не твои слова. И позволь мне самому решать, кто достоин меня, а кто — нет.
Юноша явно не ожидал услышать такую хлесткую лекцию о своих похождениях, а потому только молча продолжал смотреть на Ваньнина, приоткрыв рот от шока.
— Единственное, в чем ты меня подвел — попал в неприятности за неделю до премьеры. Спектакль снова пришлось перенести на месяц, и я остался единственным балетмейстером в труппе. Что до твоего состояния, то на тебе сейчас швов больше чем на Франкенштейне — но, к счастью, прогнозы хорошие, и шрамов не останется. Сухожилия ты себе чудом не задел. Тебя зашивал один из лучших пластических хирургов страны. К слову… о хирурге и о нашем спасении — нас вытащили из этой передряги люди Наньгун Яня...
— Чьи люди?.. — теперь уже лицо Мо Жаня приобрело нездоровый оттенок.
— Твоего отца.
— Я… не совсем понимаю, — юноша потер виски свободной рукой. — Каким образом Жуфэн оказались той ночью в оранжерее? Что это за жест доброй воли?..
— Детектив, который вел мое дело о шантаже, был человеком из Жуфэн, который следил за мной все это время. Это был не Ши Минцзин, — тихо проговорил Чу. — Когда я сообщил, что ты в опасности, надеясь на вмешательство копов, люди из Жуфэн пришли нам на помощь намного раньше, чем мы могли бы ожидать. Возможно, только благодаря этому ты сейчас жив и говоришь со мной…
Мо Жань не знал, что на это ответить, а потому просто молча кивнул головой, хотя на самом деле все еще ничего не понимал.
Ши Мэй… разве он сам не признался Чу в том, что работал на Жуфэн?
Разве шантаж не начался с его появлением среди учеников Чу Ваньнина?
— Картель Жуфэн никогда не шантажировала меня, все это время за угрозами стоял Хуайцзуй, — оборвал его лихорадочный поток мыслей Чу Ваньнин, оставаясь внешне все таким же спокойным. — Это не отменяет того, что я никогда не смогу смириться с тем, что… что… — он замялся, а затем и вовсе поник.
— Ваньнин, — Мо Жань вздохнул, поглаживая ладонь Чу. — То, через что ты прошел, не искупить одним случайным аттракционом невиданной щедрости. Жуфэн продолжали слежку за тобой спустя столько лет не по доброте душевной. И они едва не погубили тебя — а ты мой мужчина, и я не собираюсь на это закрывать глаза. Я не забуду обо всем, что было раньше, только потому что Наньгун Янь внезапно вспомнил, что я его сын.
— Он твой отец, — Чу поморщился, а затем покачал головой, словно не собираясь продолжать тему, которая была, очевидно, ему крайне неприятна. — Что до Ши Мэя… мне до сих пор стыдно перед ним за то, что я подозревал его. Он действительно работал на Жуфэн в детстве — его мать была в картели, и у него никогда не было иного выбора кроме как исполнять все, что бы ему ни говорили, в обмен на ее жизнь. Мо Жань… правда в том, что любой из нас мог оказаться на его месте. Ты знаешь, что его мать сейчас находится в специализированном пансионате. Что до того, что именно он делал для Жуфэн — это касается лишь его и меня...
— Он все-таки продолжал путаться с ними даже спустя все эти годы, — процедил Мо Жань хмуро. — То, как с ним расправились… это было демонстративно. Я не верю, что все это в прошлом.
— Возможно, — уклончиво ответил Ваньнин. — Однако никто не вправе его осуждать.
Почему-то его лицо при этом снова превратилось в бесчувственную маску, что заставило юношу задуматься о причинах такой внезапной отстраненности. Было нечто, что Чу Ваньнин хотел бы сохранить в тайне — однако о чем именно молчал балетмейстер он не мог предположить, а потому ему оставалось только довериться ему.
В конце концов, Ваньнин, как оказалось, был не только прав в том, что доверял Ши Мэю, но и явно поступал намного разумнее самого Мо Жаня, ухитрившись раздобыть подкрепление по пути в оранжерею, тогда как сам Мо Вэйюй ломанулся туда вооруженный лишь своим гневом и кулаками.
Но, несмотря на это, Мо Жань не мог не ощутить отчетливый укол ревности.
— Тебе нужно отдыхать, — Ваньнин тихо вздохнул. — Ты едва очнулся. Врач запретил мне тревожить тебя — но… видимо, я неважно справляюсь.
— Я отдыхаю, зная, что ты со мной, — юноша улыбнулся, и тут же заметил, как уши Чу Ваньнина приобрели легкий розоватый оттенок.
Он, конечно же, мог только догадываться о причинах такого смущения — и, вероятно, решил, что Ваньнин так отреагировал на его слова.
Однако едва ли ему пришло бы в голову, что у балетмейстера перехватило дыхание, едва он увидел две до боли знакомые ямочки на щеках парня.
Все дни, что Мо Жань был в полубессознательном состоянии, Чу не был уверен, что сможет увидеть его улыбку снова — но в мгновение, когда он осознал, что Мо Жань после всего пережитого находит в себе силы улыбаться, его сердце словно заново разбилось.
Ради одной этой улыбки Ваньнин готов был пережить что угодно.
