Моя идеальная - Настя Мирная
Тёма появляется за маминой спиной, и я бросаю на него умоляющий взгляд. Он ухмыляется одним уголком губ, явно забавляясь моим замешательством.
Блядь, он бы хоть футболку натянул, чтобы прикрыть красные длинные царапины от моих ногтей на спине, плечах и грудине.
Заливаюсь краской до кончиков ушей, когда мама утыкается глазами в засосы на моей шее.
— Мама, пожалуйста. — выталкиваю, прикрывая их рукой.
— Евгения Сергеевна, выпейте пока кофе, а мы присоединимся к вам через десять минут. Уверен, что ваша информация может подождать несколько минут. — режет парень, кладя ладонь на её плечо, перетягивает внимание на себя.
Но и от того, что родительница оценивает его внешний вид, мне легче становится не особо.
Бегом срываюсь с места и залетаю в ванную, хлопнув дверью. Дыхание срывается, а сердце с силой колотит по рёбрам.
Вот надо было ей явиться именно сейчас? Да ещё и увидеть нас в таком виде. Какой бы независимой от чужого мнения я не стала, это же моя мама.
Тёма входит, прикрывая за собой дверь, и тянет лыбу, а мне хочется зарядить ему пощёчину, чтобы хоть как-то спустить напряжение. Вот только он не позволяет мне этого сделать. Подходит и крепко прижимает меня к груди.
— Всё нормально, родная. Успокойся. Мы не маленькие дети и нам нечего стыдиться, и твоя мама это понимает. А то, как мы трахаемся, её не касается. Всё, выдыхай, малыш. Расслабься.
— Как я ей в глаза смотреть буду, Артём? Мне так стыдно. — шуршу тихо.
Он цепляет пальцами мой подбородок и поднимает голову, пока не сталкиваемся взглядами.
— Спокойно и прямо, Насть. Ничего ужасного не произошло. А сейчас я быстро обмоюсь и пойду развлекать тёщу. Выиграю тебе немного времени. Хорошо? — киваю и отпускаю его в душ, пока сама чищу зубы.
Север и правда занимает душевую всего пару минут и становится за моей спиной, беря зубную щётку и выдавливая на неё пасту. Слежу за ним в отражении, как и он за мной. Наши взгляды перекрещиваются в зеркале, и я решаюсь задать мучающий меня вопрос:
— Ты правда смог простить мою маму и принять её?
Он замирает с зубной щёткой за щекой и тяжело вздыхает. Наклоняется над раковиной и сплёвывает пену.
— Прощать её должен не я, а ты. Но да, маленькая, принимаю. Вот только меня уже конкретно напрягает то, что она едва ли не поселилась у нас. Я не хочу заниматься сексом и думать о том, когда она явится. — толкает предельно честно.
Поворачиваюсь к нему и обнимаю за торс.
— Солидарна, Тёма. Я с ней поговорю.
— Хорошо.
Едва собирается отстраниться, крепче сжимаю руки на его пояснице.
— Артём, я…
Блядь, я понятия не имею, как преподнести ему эту информацию. Что если он разозлится и психанёт из-за моих действий? Кому, как не мне, знать, как сильно он не любит, когда кто-то лезет в его жизнь? Что же мне делать? Наверное, это была глупая затея, но я просто не могла поступить иначе. Ещё немного, и молчать уже не будет смысла, он и так всё узнает. Но у меня просто нет права отступать от своей цели.
— Что, Настя? — внимательно вглядывается в моё лицо.
Знаю, что он замечает мои сомнения, поэтому растягиваю губы в улыбке и говорю:
— Спасибо, любимый. Для меня это очень важно.
Он ничего не отвечает, но кладёт ладонь на щёку, поглаживая большим пальцем, целует, натягивает штаны и выходит, а я привожу себя в порядок. Ну как привожу… Смываю следы нашей бешеной страсти, придаю волосам относительно приличный вид, и на этом мои полномочия закончились, потому что замазывать засосы тональником нет никакого смысла.
Погружаюсь в свои мысли, придумывая, как преподнести Северову новости, но ни одной чёртовой идеи на этот счёт у меня нет. Он меня убьёт. Точно убьёт. Голыми руками шею свернёт. Определённо.
Глухо выдыхаю и нагребаю кислорода с запасом, потому что должна признаться своему будущему мужу, что в тайне от него…
Мои мысли прерывает мамин убитый взгляд, который она бросает на меня, едва заметив.
— Что случилось? — спрашиваю обеспокоенно, входя на кухню и занимая место за столом напротив родительницы.
Любимый молча ставит передо мной чашку с горячим кофе, а посредине стола тарелку с бутербродами. Несмотря на испытанную ранее неловкость и мамин серьёзный вид, понимаю, что голодна, поэтому тянусь за бутербродом и откусываю большой кусок, которым и давлюсь, когда мать прискорбно выбивает:
— Твой папа в тюрьме.
Едва удаётся откашляться, выпиваю стакан воды, который мне даёт Север.
— Всё серьёзно?
Она утвердительно кивает головой и отпивает из своей кружки. Любимый занимает место за моей спиной и кладёт ладонь мне на плечо, выражая поддержку. Сжимаю его пальцы и сосредотачиваю всё своё внимание на маминых словах.
— Оказывается, он погряз куда глубже, чем я могла представить. Несмотря на некоторые аспекты, — так она называет отмывание денег через их адвокатскую контору, — я всегда вела дела честно и думала, что и твой папа тоже. Но оказалось, что у него было достаточно большое количество "купленных дел". Когда выяснилось, что он подкупает судей, чтобы выиграть дело, прокуратура инициировала проверку всех процессов, которые он вёл, и вскрылось слишком многое.
— И ты ничего об этом не знала? — высекаю с сомнением, ведь они столько лет вели дела вместе. Она выражает отрицание, снова качнув головой. — И что ему грозит?
— Подкуп, взятки, фальсификация судебных процессов…
— Сколько, мама? — выталкиваю с дрожью, которую не удаётся спрятать, как ни стараюсь.
— От десяти до семнадцати лет. Но срок может и увеличиться, если вскроется новая информация.
Зажимаю рот ладонью, сдерживая крик. Тёма только крепче сжимает пальцы на плече.
И пусть отец так и не смог смириться с моим решением уйти из дома и отказаться от всего ради того, чтобы быть с Северовым, он всё равно мой папа и я не желаю ему такой участи. Решение принимаю мгновенно.
— К нему пускают?
— Нет.
Вскидываю голову вверх, вкладывая во взгляд молчаливую просьбу. Артём кивает.
— Позвоню Тохиному отцу. Возможно, он сможет помочь. — с этими словами выходит, а мы с мамой сохраняем напряжённое молчание.
Сжимаю ладонями чашку, чтобы скрыть нервную дрожь в пальцах. Делаю глоток, потому что просто не знаю, что мне теперь делать. Как вести себя? Я и до этого
