Джеси Бартон - Редкий дар
— Скажи мне, чего ты хочешь.
Она подняла взгляд и встретилась с ним глазами, увидела в них его настойчивость, голод и желание. Ну да. Он собирается возбудить её ещё до того, как закончится ночь.
— Я хочу чувствовать твои руки и губы на себе.
Он запустил руки под её спину и поднял, моментально расстегнул застежку и спустил лямки на плечи, затем снова уложил её. Он пристально смотрел на нее, не двигаясь и не прикасаясь.
— Ты прекрасна, Каллиопа.
Вспышка жара растекалась по её телу, пока он продолжал смотреть на неё так, словно она была богиней или кем-то, кто был близок к этому. Она никогда не считала себя особенно сногсшибательной, но она не была и отвратительной. Она была обычной привлекательной девушкой. Она поддерживала свою фигуру — уж самому Богу наверняка известно, сколько калорий в день сжигаешь, когда бегаешь за детьми. Но её сестра была настоящей красоткой в их семье, и Уайетт был на ней женат.
Но всё же, когда его взгляд так горел и она видела вожделение в его глазах — самую честную мужскую оценку, она знала, что он не сравнивал её с Кассандрой. Желание, которое он ощущал, было только для неё.
Она приподнялась и положила руку на его челюсть, возбуждаясь оттого, как его бородка щекочет ладонь.
— Я думаю, что ты тоже очень сексуальный, Уайетт.
Он обхватил её грудь ладонью, затем наклонился и взял сосок в рот. Она задохнулась от чистого удовольствия, смотрела, как он посасывает её сосок, лижет его, дразнит своим языком. Это чувство выстрелом отдалось вниз, в её киске, и она закусила губу, чтобы не начать стонать. Она слишком долго не была с парнями.
И вправду, с парнями. Вот кем они были, в то время как Уайетт был мужчиной. Мужчиной, который знал, как обращаться с женским телом. Мужчиной с бесконечным терпением. Он не стремился как можно быстрее сорвать с неё одежду, чтобы сразу перейти к действию. Он преклонялся перед её телом, ласкал её соски, дразня её так, что она впадала в абсолютное беспамятство, безумное до такой степени, что теряла голову, не могла дышать и извивалась без всякого стеснения.
И когда она подумала, что больше не выдержит, то он поцеловал её так сильно и страстно, что она забыла обо всём. Она потеряла себя, растворившись в поцелуе, в ощущении его губ. Она подалась вперёд, чтобы коснуться его нежных губ, провести рукой по линии его скул и зарыться пальцами в его мягкие волосы, разделяя их на пряди, чтобы потом из всех сил держаться за них, пока он ласкал и целовал её грудь до тех пор, пока она не потеряла счёт времени.
Каллиопа нашла забавным и сексуальным, как он провёл пальцами по её ребрам и животу, спустился к джинсам, легко расстегнул кнопку и молнию.
Он даже не потрудился стянуть с неё джинсы, а просто просунул руку в них и прикоснулся к её киске, чем вызвал у неё протяжный стон, который она не сумела сдержать. Она была горячей, влажной и с готовностью ожидающей секса... как все несколько последних недель. Каллиопа напряглась, выгнувшись под его прикосновением, встречая его взгляд, когда оргазм накрыл её, а он накрыл её рот своим, поглощая её стоны.
Уайетт обнимал её, пока она не успокоилась, потом, сняв её джинсы и трусики, он снова поглаживал её тело, прижавшись своими губами к её, возбуждая её снова и снова.
Она никогда не знала никого похожего на него, такого горячего, хотя она и понимала, что он уже долго сдерживает себя. Но она потеряла себя оттого, что он делал с ней, и, после того как он подарил ей второй оргазм, полностью расслабилась.
Когда он встал с кровати, чтобы снять джинсы и боксёры, она перевернулась на бок и, прикусив нижнюю губу, изучала его совершенное прекрасное тело. Повернувшись, она вытащила упаковку презервативов из прикроватной тумбочки.
Он выгнул бровь:
— Есть регулярно приходящие и уходящие мужчины?
Она засмеялась:
— Ха. Никогда. Но я надеялась на тебя, поэтому посчитала нужным приготовиться.
Он положил руки на бёдра, и, боже мой, он был великолепен. Сильный, суровый, красивый. Она вытащила презерватив из коробки, он надел его, подошёл и раздвинул её ноги.
Он замер, наблюдая за ней, пока его член входил в неё.
Это было прекрасней всего, что она могла представить себе: как он заполняет её, увеличиваясь внутри неё.
Они подходили друг другу во многих отношениях, особенно в этом.
На этот раз она не сдерживалась, вскрикивала от чистейшего удовольствия, от ощущения каждого движения.
Он откинул волосы с её лица, целуя скулу, нос, губы, поцелуй перешел в глубокий, такой же глубокий, как и его движения, когда он входил в неё. Она закинула ноги ему на спину и приподняла бёдра.
Они прижимались друг к другу, что-то бормотали и целовались, пока страсть разгоралась между ними. Сжимая руки, Каллиопа отдавала столько же, сколько и Уайетт, понимая, что, возможно, это единственный шанс показать ему, что он значит для неё, — сколько значит для неё то, куда их привело взаимное притяжение. Он двигался в ней, неустанный в своем стремлении доставить ей удовольствие. Она и не думала, что способна на такое, пока он входил в неё, сдерживая себя до тех пор, пока она не кончит, она, наконец, громко вскрикнула, и он следом за ней, скользнув рукой под неё, чтобы крепче прижать к себе, пока он вздрагивал, уткнувшись лицом в её шею.
Каллиопа провела рукой по его спине и волосам, не в силах поверить, что это произошло на самом деле. Когда он откатился в сторону, то потянул её вслед за собой, прижав к себе спиной.
Она подумала, не чувствует ли он неловкости. Уайетт был так тих, но он поцеловал её затылок, поласкал её руку и лениво и игриво обхватил её грудь, вызвав тем самым её улыбку.
Он молчал... и она чувствовала, что он не заговорит... так что она понимала, что ей придётся самой нарушить тишину.
— Что ж. Это было довольно хорошо.
Его рука замерла.
— Довольно хорошо?
— Да. Для первого раза, и вообще.
Он перевернул её к себе, и она улыбнулась ему.
— Не смешно.
Она засмеялась:
— Думаю, так и было. Уайетт, ты почти убил меня. Я кончила три раза. И не думаю, что может быть лучше, чем было.
Она поняла, что он борется с собой, но в конце концов его губы изогнулись в высшей степени удовлетворенной мужской улыбке:
— Еще рано. Доверься мне. Будет лучше.
Он наклонился и поцеловал её, и она вздохнула, потрясённо осознав, что готова снова.
Это могло продолжаться всю ночь.
Уайетт покинул дом Каллиопы рано утром до восхода солнца.
Она лежала на животе в кровати, зарывшись под одеяло. Её лицо горело, локоны рассыпались по подушке.
Он никогда не видел ничего красивее.
Она выглядела такой горячей. И он знал, что такой она и была. Он мог бы снова сбросить с себя одежду, забраться в постель и, разбудив, снова заняться с ней любовью.
