Татьяна Герцик - Трудная дорога к счастью
Сравнение было не в ее пользу. Глеб был облачен в светлые летние брюки из легкого, чуть шуршащего материала, плотно облегающие узкие бедра, свободную рубашку с короткими рукавами, открывающими крепкие накачанные предплечья. Ей до появления незваного гостя было вполне комфортно в коротких синих шортиках и стареньком, плотно обтягивающем грудь голубом топике, но под его жарким взглядом она почувствовала себя раздетой.
Лифчика на ней опять не было, и она мысленно взмолилась, чтобы грудь, немного более полная, чем полагалось при ее худосочной конституции, не бросилась ему в глаза. Опять заявит что-нибудь типа «Вы меня провоцируете»… Ей даже захотелось сложить руки на груди извечным защитным жестом, но она поймала себя на этом боязливом желании и оставила руки лежать там, где лежали, а именно на собственных коленях. Жестко посмотрела мужчине в лицо, приподняла одну бровь. Что ему надо?
Глеб и сам не совсем понимал, как здесь очутился. Просто наваждение какое-то. Еще совсем недавно он бодро шагал по областной выставке-ярмарке «Новые материалы и технологии в строительстве», намечая новых поставщиков. Обойдя все интересующие его стенды, поехал на работу, но вдруг развернулся и, подчиняясь неодолимому влечению, погнал к поселку, проклиная самого себя за несдержанность и отсутствие силы воли.
Бросил «лендровер» неподалеку от знакомого дома, подошел к двери, нажал на звонок. По домику разлился глас иерихонской трубы, слышный за квартал. Подержал кнопку пару минут, заставляя звонок неистово надрываться. Никто не ответил. Посмотрел по сторонам, скривился. На него пялилось по меньшей мере десять пар глаз. Дети, старухи, толстые тетки, сидевшие на скамеечках у соседних палисадников, – все наблюдали за ним с пристальным интересом. Домов через пять группа раскапывающих что-то крепких мужиков стала настороженно поглядывать на него.
Глеб отошел от двери, посмотрел на огород, раскинувшийся за низким заборчиком. Заметив, что калитка не заперта, открыл ее и деловым шагом, будто бывал здесь сотни раз, прошел в глубину участка по дорожке, посыпанной золотистым речным песком. Зайдя за дом, сразу увидел Ольгу, расслабленно откинувшуюся на спинку узкой скамеечки.
Встал рядом, привычно покачиваясь на носках. Со смешанным чувством радости и недовольства начал рассматривать сидящую перед ним на низкой скамеечке полуодетую девушку, вытянувшую длинные стройные ноги и утомленно прикрывшую глаза длинными ресницами. Она казалась слишком бледненькой для середины лета.
Глеб с сочувствием посмотрел на усталое лицо. Пепельные волосы влажноватыми прядками прилипли к шее и высокому лбу. Оля казалась слишком хрупкой, нежной, юной. По сердцу прокатилась волна сочувствия. Как бы он берег и лелеял ее, если б она позволила…
Почувствовав его присутствие, девушка встрепенулась, распахнула большие синие глаза, взглянула сначала вниз, на землю, потом подняла взгляд. Глеб выпрямился и вынул руки из карманов. Ольга бесстрастно смотрела на него, не выражая никаких чувств. Ему стало неловко под ее осуждающим взглядом. Чтобы скрыть замешательство, он присел рядом, втайне надеясь, что честная позиция «глаза в глаза» поможет при выяснении их нелегких отношений. Немного не рассчитал расстояние до низкой скамейки и, провалившись, оказался к девушке гораздо ближе, чем дозволяли приличия. К его удивлению, она не вскочила, не отодвинулась, а лишь раздосадованно взглянула на него и сумрачно произнесла:
– Опять вы!
Он кротко согласился, покосившись на нее:
– Опять я!
Чуть нахмурив ровные брови, Оля ждала продолжения содержательного разговора. Не зная, как корректно объяснить очередное свое появление, мужчина молча вдохнул ее аромат. Смесь хорошего шампуня и чуть заметного запаха пота так ударила по нервам, что он замер, крепко сцепив руки. Соблазн был дьявольски силен – он просто жаждал сжать ее в объятиях, почувствовать мягкость тела, упругость груди. Но, помня безжалостный удар, не стал провоцировать боевые действия.
Солнце спускалось ниже, заставляя тени от старых яблонь наползать на облупленный домишко. На скамейке, в легком сумраке, не меняя поз, сидела молчаливая парочка. Казалось, они играют в какую-то им одним известную бессловесную игру. Глеб безмолвствовал, не зная, с чего начать разговор – с обвинений или с извинений. Не хотелось ни того ни другого. Искоса поглядывал на девушку, кусая сорванную травинку, молчал, ожидая хотя бы минимальной поддержки.
Оля вообще говорить не хотела. О чем? Что бы она ни сказала, все будет истолковано превратно. Уж лучше помалкивать… Мужчина немного расслабился, обнаружив, что его совершенно не гнетет совместное продолжительное молчание. Но, сообразив, что сидит так уже больше часа, все же заставил себя произнести:
– Да, рука у тебя тяжелая… Но должен честно признать, что в этом целиком моя вина. Не стоило мне так агрессивно действовать. Теперь давай обсудим все спокойно… Поговорим…
Девушка медленно повернулась к нему.
– О чем поговорим? – Голос звучал опасливо. – Вы сказали все, что хотели… Выяснять нам больше нечего…
Он поморщился:
– Ничего мы не выясняли. Не до того было. До цивилизованного разговора у нас дело как-то ни разу не дошло…
Девушка скептически покосилась на него. Да уж, цивилизацией в их отношениях не пахло. Сплошные первобытные инстинкты, ничего более.
– Ну и чего вы от меня хотите?
Этот простой вопрос немало его раздосадовал. Если ей откровенно объяснить, что конкретно ему от нее надо, одним ударом под дых она явно не обойдется. Не желая развязывать войну, стал выяснять подробности ее личной жизни, дипломатично называя собеседницу на вы:
– Оля, вы здесь одна живете?
Признавать, что она живет одна, Ольга не собиралась, оставался же у нее здравый смысл, поэтому ответила уклончиво:
– Почти…
Глеб разочарованно усмехнулся, сразу помрачнел.
– Это я хорошо знаю. Но, если не учитывать одноразовых гостей, получается, одна? Так?
Не умевшая лгать девушка замялась, подтверждая его догадку. Не дожидаясь ответа, он уверенно предположил:
– Вы ведь нигде не работаете, Оля? – Голос прозвучал так, что ответа и не требовалось.
Ольга разозленно запыхтела, стараясь не слишком сильно взвинчиваться от его беспардонности, к которой пора было бы уже привыкнуть. Не впервой, как говорится.
– Я работаю, к вашему сведению! Много и упорно!
Где она работает, он слушать не стал. И так ясно: на панели. Только говорить об этом, естественно, не станет, не совсем же она дурочка. Сказал, прервав ее на полуслове:
– А сколько вам лет, Ольга Павловна?
Она выпрямилась и честно ответила:
