Тёплый сахар - Лубченков
— Ты веришь в любовь с первого взгляда? — спросил Хэвон.
Гёнэ рассмеялся и подавился пивом. Когда он прокашлялся, то с серьёзным, почти угрожающим видом спросил:
— Кто ты такой и где настоящий Хэвон?
Хэвона всегда раздражало, когда Гёнэ шутил таким тоном. словно был абсолютно серьёзен.
— Я понимаю, что это дурацкий вопрос, но…
— Не верю, — не дал ему договорить Гёнэ. — Бред какой-то. Можно влюбиться с первого взгляда в какое-то место, в машину… Потому что в этот момент ты узнаёшь о них практически всё, что тебе надо знать. Но с человеком так не работает. Тебя может сразить красотой какой-нибудь девчонки, но потом ты начнёшь её узнавать, и не факт, что тебе понравится. А ты что, влюбился, что ли?
— Типа того.
— Да ну? Серьёзно? — протянул Гёнэ. — С первого взгляда?
— Знаешь, я сейчас думаю, что, наверное, да. С первого взгляда было что-то такое, вроде предчувствия… Но я не понял, что это. А когда понял, было уже поздно.
— В смысле поздно?
— Я её упустил. Я даже не хочу рассказывать, настолько всё тупо получилось… Ты скажешь, что я дебил.
— Ты дебил. Потому что не бывает никакой любви с первого взгляда. Ты ничего об этой девушке не знаешь, ты не мог в неё влюбиться.
— Я многое о ней знаю, мы… Мы какое-то время общались. Но я не знаю, как её зовут. Она где-то в Сеуле, но там… — Хэвон ткнул бутылкой с пивом в сторону окна. — Там миллионы девушек.
— Это какая-то онлайн-знакомая? Общался с ней в чате, что ли?
— Нет, она настоящая… Но я не успел её спросить. Телефон не взял. Оставил свой, но она не позвонила.
Гёнэ удивлённо приподнял брови и понимающе покачал головой:
— Надо же… Кто-то устоял перед нашим золотым мальчиком! — Гёнэ потрепал Хэвона по голове. — А может, ты ей просто не понравился?
— Я ей понравился. Я это знаю. Просто произошла какая-то… путаница. Знаешь, когда только потом, задним числом понимаешь, что надо было сделать, как поступить, а изменить уже ничего нельзя и… И готов просто убить себя за это!
Хэвон отпил пиво из позабытого им стакана. Гёнэ отпил из своего.
— А что ты сделал, чтобы найти её? — спросил он.
— Её искали. Я никогда раньше не пользовался возможностями компании в личных целях, но на этот раз я… У нас есть люди, которые проверяют сотрудников, могут раскопать про них мельчайшие подробности, — у вас такие наверняка тоже есть. Они искали её почти два месяца, но не смогли найти. Главной зацепкой была её работа, но всё безрезультатно, — Хэвон подался вперёд и стукнул кулаком по стеклу. — Позавчера я сказал прекратить поиски.
— Я спросил, что ты сделал, чтобы найти её, — Гёнэ посмотрел ему в глаза.
Глава 7
После возвращения в родной город любимыми днями неделями у Су Джинён стали вторники. Это был самый выходной из её дней, а ещё ей почему-то нравилось отдыхать, когда большинство других людей работало.
Три дня в неделю она работала в магазине, где продавали канцтовары и открытки. Это была первая работа, которая ей подвернулась, — она увидела объявление, когда шла от станции домой. Не бог весть что, но для начала сойдёт. Несколько недель назад у неё не было никакой… По вечерам Джинён занималась английским со старшеклассниками; у неё было три ученика, и она могла бы легко увеличить их число — матери учеников хорошо о ней отзывались, и желающих было много, — но Суджин больше никого не брала. Она хотела если не совсем уж отдохнуть, то хотя бы перевести дух после нескольких лет работы на директора Ли. И после Бостона тоже. Три дня в этом городе, можно сказать, перевернули её жизнь. Она сообщила госпоже Ли о своём уходе через неделю после возвращения.
Это нельзя было назвать спонтанным, невзвешенным решением. Она дала себе эти семь дней на размышление, но и через семь дней ничего не поменялась. Она не желала больше вести такую жизнь, вернее не вести никакой: работа на госпожу Ли, её несоразмерные требования, её звонки в любое время дня и ночи, необходимость всё бросить и куда-то бежать по первому её требованию просто уничтожили жизнь самой Су Джинён, заполнили её, как вода заполняет сосуд, вытеснив всё прочее, вытеснив даже воздух.
Те три дня в Бостоне напомнили Джинён, чего она была лишена. Она не думала, что нечто подобное повторится, но была готова попытаться.
По вторникам у Джинён не было смен в магазине, а занятие с учеником было только одно, в семь тридцать вечера. Почти весь день был свободен, и Джинён проводила его вне дома. Дома был отец, который постоянно спрашивал, нашла ли она другую работу, ищет ли, почему так плохо ищет и что, получается, он зря столько лет оплачивал её обучение, что она бездельничает и работает в каком-то вшивом магазинчике.
Обычно по вторникам Джинён брала велосипед и ехала вниз по улице, пока не кончались дома и дорожка. Дальше было что-то вроде парка, за которым никто специально не ухаживал, просто жители ближайших домов сметали листву и собирали мусор. Если пересечь его, то оказывался на обрыве. Внизу, в бугристой чаше, изрезанной ручьями, находилось поле для гольфа. Здание гольф-клуба находилось дальше и было скрыто рощицей, видно его становилось только зимой, когда листья опадали.
Джинён могла сидеть тут часами, наблюдать за игрой и думать о своём. На краю обрыва стояла пара самодельных скамеек, однако она никогда не видела тут ни единой души. Возможно, те, кто здесь обычно сидел, не приходили сюда в декабре или январе. Было на самом деле холодновато, так что Джинён всегда брала термос с чаем.
Что удивительно, игра на поле шла даже зимой. Трава была песочно-жёлтого цвета, по краям поля под защитой деревьев лежал снег, но люди всё равно приезжали и махали клюшками несмотря на холод. Просто мячик брали не белый, а оранжевый. Единственный раз, когда Джинён пришла сюда и не застала игру, был вторник через два дня после снегопада. Играть было невозможно, зато по полю бегали служители и сметали и счищали снег. Наблюдать за ними тоже было довольно интересно.
Когда Джинён говорила, что думает о своём, это означало, что она думает о Хэвона. Столько времени прошло, а у неё не получалось его забыть. Он был слишком ярким, необычным, красивым, открытым, уверенным в себе, чтобы
