Мы сгорим вместе. Сводные. - Маргарита Аланина

Накупаю чипсов, попкорна, острого арахиса, фундука в шоколадной глазури, сока и возвращаюсь домой. Убиваю время болтовнёй по видеосвязи с Холодком и перепиской с Мате. Когда часы высвечивают одиннадцать, я спускаюсь вниз, захватив свой стратегический запас, и всё подготавливаю к просмотру. Включаю ужастик и отключаюсь от реальности.

Появление Демьяна чувствую каждой клеточкой кожи. Его запах будто проникает под кожу и включает какой-то внутренний датчик. Он становится позади меня. Дыханием рассекает воздух. Я сижу замерев, как зверек на которого нацелился хищник. Остается только дрожать...

- Она сейчас пошкрябается прямиком в лапы к страшиле. Это закон жанра, - рокочет Демьян.

Он находится слишком близко. Его запах перемещается ко мне с неимоверной скоростью, вызывая головокружение. Мне требуются дополнительные секунды, чтобы понять к чему относятся его слова.

- Я знаю. И еще она могла бы прихватить с собой стул или разбить лампочку и защищаться острым краем, всё равно ведь натыкается на всё подряд и шумит, - отвечаю почти шепотом. Горло будто чем-то резко обволокло изнутри.

- Зачем тогда смотришь? – не чувствую злобы в вопросе.

- А вдруг режиссер удивит? – специально шепчу, чтобы не сдать свою первую реакцию.

- Чем? Или это твой предел восприятия? – а теперь издевается.

- Танцем маленьких утят, - огрызаюсь в полную силу голосовых связок.

Сейчас уйдёт. Как вчера. По-другому не будет.

Неожиданно Покровский перепрыгивает через спинку и садится на другой конец дивана. Не уйдет. Ха. И что там он нёс про восприятие?

Покровский тем временем запускает руку в чашку с попкорном и, подбрасывая отдельно каждую штучку, закидывает в рот. Я ловлю его движения и легонько щипаю себя. Нельзя делать себе хуже. Опасно. Во всех смыслах.

- Третьесортный фильмец, третьесортная закусь, - проделывает такие же манипуляции с орешками.

Игнорирую его, пялюсь строго на экран. Я не понимаю, что происходит…

Больше никто из нас больше ничего не произносит. Покровский разваливается полулёжа, закинув одну руку за голову. Футболка обалденно облепляет выделяющиеся мышцы пресса. Он –ожившая картинка, на которую можно лишь глазеть искоса. Недосягаемый.

Я максимально контролирую себя. Дышу размеренно. Игнорирую жар на щеке, рождающийся от его редких взглядов и покалывание вдоль позвоночника. Запускаю руку в тарелку только после него, не допуская тем самым случайных прикосновений.

Я четко понимаю – у нас не равновесие. Мы каким-то чудом оказались на безопасном участке минного поля. Взорвать это хрупкое состояние может что угодно.

После развязки, когда плохой парень пойман, я решаю уйти. Небольшое послесловие о жизни героев спустя время не буду досматривать. Боюсь, что вместе с титрами опустится занавес между нами. Пускай будет вот так. Недосказанность и приятный небольшой осадок.

Встаю и подхватываю пустые тарелки. Спешу удалиться на кухню словно за мной гонятся. Не успеваю.

Покровский громогласно усмехается мне в спину:

- три.

Смеётся и уходит.

Эфемерный мир между нами с треском рушится. Холод вновь сковывает всё тело.

Зачем было это делать?! Неужели думает, что я решу будто мы подружились?! Или удерживает планку на уровне?!

Не знаю. Знаю лишь одно - теперь я буду проводить вечера у себя в комнате. Не хочу, чтобы он веселился за мой счет.

8 Хорошее расположение

8 Хорошее расположение

Пятница – лучший и худший день недели одновременно. Лучший, потому что последний и впереди два дня отдыха от университетского элитного маразма, а худший потому, что день только начался и его надо пережить.

Заставляю себя сползти с кровати и пойти в ванну, прихватив косметичку.

В коридоре навострив уши, понимаю – Покровский уже с кем-то разговаривает. Судя по частоте приглушенных стенами рыков, ему звонит кто-то с сайта знакомств. Демону поспать не дали.

Заглушаю смешок ладошкой и проскальзываю в ванную.

Мой фокус с анкетами мажориков на сайтах знакомств сработал как я рассчитывала. Звонки и сообщения не частят, но по слухам элита жутко бесится, а Март над ними угорает. Номер никто из них не сменил, меня не вычислил, но я всё-таки подумываю удалить анкеты. Мы с Танькой получили свою порцию удовлетворения и хватит. Ждать, когда они вплотную займутся этим вопросом, опасно.

Приведя себя в порядок, одеваюсь в заранее приготовленные футболку и джинсовые шорты с завышенной талией.

Спускаюсь на первый этаж, заглядываю в столовую и тут же отпружиниваю подальше. Там Вика с папой целуются. Я счастлива за них, но не при детях же!

Ладно, куплю питьевой йогурт в магазине возле университета.

- Обычно Появление Покровского в комнате импульсами растекается по коже. Это противоестественно, ведь он вырвал с корнем любое проявление тепла между нами. Но реакция неискоренима. Меня будто заклинивает в его присутствии, приходится заставлять себя двигаться. И сейчас не исключение…

Повернувшись, чтобы подняться наверх, я совсем не ожидаю, что врежусь в голую грудь парня. Он до одури горячий. Волна его жара резонирует томительным давлением в теле. Штампом запечатывается на коже. Это смехотворно, ведь внутренний полюс сбивается только у меня. Покровский – высеченное каменное изваяние.

Отступаю назад двумя крохотными шажками.

- Чего мнёшься? – Демьян добрый какой-то. Ещё не успел напитаться ядом с утра.

- Они не поехали в медовый месяц, а теперь компенсируют, - сконфужено улыбаюсь.

Покровский отодвигает меня, легонько прикоснувшись к плечу, и заглядывает в столовую. По-мальчишески кривится.

- И что?

- Ну, мне хватает такта им не мешать.

- Ты на диете, значит? А я нет, и хочу есть.

Отвечает за меня живот громким бульканьем.

- Хмм… - едко хмыкает Демьян. - Вы как закончите, маякните, - скандирует басом.

Я действительно голодная и, наверное, должна быть благодарна Покровскому, но он искоренил любые осознанные намёки на проявление тепла между нами. По-настоящему вырвал с корнем, поэтому ничего кроме облегчения я не испытываю.

- Ой Дёмочка, привет, - чрезмерно радостно восклицает мачеха. – И тебе, Юлечка, с добрым утром.

Папа здоровается с нами и виновато смотрит на меня. Улыбнувшись, подбадриваю его.

- С добрым, - бурчу и прошмыгиваю на кухню.

Демьян проскальзывает следом. Каждый сам себе готовит завтрак. Если отбросить простирающую бескрайнюю отчуждённость между нами и взрывы