Дерзкая (СИ) - Акула Ксения

— Звони, — тихо сказала я в спину удаляющемуся парню, открывая дверь и наталкиваясь на недобрый взгляд Ритки.

— Явилась, Аленушка, — она сложила на груди ручки с аккуратным маникюром и зло сощурила глаза, постуиквая ножкой в пушистой тапочке. — И где же ты была позволь узнать? Я позвонила родителям твоей так называемой подруги на несуществующий номер! — ее голос все возрастал, срываясь под конец на визг, поэтому я втянула голову в плечи и попыталась протиснуться мимо сестры, но не тут-то было. Ритка ухватила меня за плечи и начала трясти, пристально вглядываясь в лицо.

— Ты себя в зеркале видела? Бледная, как моль, с синяками под глазищами и с таким пришибленным видом, как будто передо мной призрак с того света. Если сейчас же не расскажешь всю правду, я звоню папе!

Этот аргумент всегда срабатывал безотказно, и я с тяжелым вздохом рассказала Ритке, что ездила с Жуковым к его другу Ромке на вечеринку в честь поступления в унивеер.

— Там было полно девчонок и парней с финансов, — устало закончила я рассказ, — но все скучно и до зубовного скрежета пресно, кроме ночного купания, — тут я позволила сестре представить все в красках и только после того, как она начала хмуриться, выдала:

— Но в ночных купаниях я не участвовала, предпочитая пораньше лечь спать.

Брови Ритки скользнули к светлой челке, и сестра недовольно фыркнула.

— Не Аленушка, а ангел воплоти. И чему прикажешь верить? — она обошла вокруг меня, посмотрела на мятый сарафан, поцокала языком и снова вернулась к моему лицу. — Ты с ним поссорилась?

— С кем? — не поняла я, удивляясь проницательности сестры.

— С тем парнем, который подвозил тебя до дома. Думаешь, я слепая и глухая? Нет, Аленушка, я старше и наблюдательнее, чем ты думаешь!

— Кто бы сомневался, — ответила я недовольным голосом, проходя в холл и падая прямо на пол в виде морской звездочки. Уж в чем в чем, а в наблюдательности моей сестре не откажешь. Чуть что и торчит у окна, выглядывая, кто там ко мне приехал или пришел. Хорошо, хоть в телефон не лезла.

— Так, что случилось? — голос сестры стал мягким и хитрым, а я отметила, что в своей деревне она практически не загорела, оставаясь такой же белоснежкой, как и раньше. Это у нас наследственное, от мамы.

— Встала не с той ноги, — попыталась я уйти от темы, а к щекам тут же прилила кровь, потому что в этот момент я вспомнила свое бесславное пробуждение. Голова лежала на подушке, а руки обнимали чьи-то ноги с таким обожанием, как будто это моя любимая мягкая игрушка — тощий зеленый крокодил с косыми злющими глазами, которого папа выиграл для меня в тире. Мне тогда только исполнилось четыре, но с крокодилом я не расставалась класса до пятого, и никто не решался отобрать у меня зеленое страшилище, потому что я закатывала истерики, всякий раз теряя из вида «моего крокодильчика».

Я растерла щеки и показательно зевнула, стараясь скрыть смущение, потому что следующее, что я увидела, открыв утром глаза, это возбуждение Жукова, которое свидетельствовало о том, что Костик все таки мужчина, а не насекомое. И такое яркое и запоминающееся доказательство стояло у меня перед глазами, напоминая о произошедшем после.

— Я сказала папе, что все в порядке, Аленушка, — интонация сестры мне не понравилась, и я напряженно слушала, что же последует дальше. — Скажи спасибо, что я вовремя вернулась в город.

— Спасибо, — быстро ответила я, прогоняя образ спящего Жукова, у которого оказался идеальный пресс и волосатые ноги. Странно, но обнимая его теплые и такие мягкие икроножные мыщцы мне даже не хтелось сказать привычное «фу».

— …ты поедешь со мной, — закончила сестра свое повествование, а яьвынырнула из собственных воспоминаний и уставилась на нее.

— Куда? — непонимающе посмотрела я на ее довольный вид, излучающий жделание сделать этот мир лучше.

— Ко мне, — Ритка покрутила пальцем у виска. — Домой! Проведешь в столице оставшиееся до учебы время с пользой, и я присмотрю за тобой, пока у отца аврал на работе.

Я ощетинилась, готовая выпустить все свои колючки, но сестра предупреждающе подняла руку.

— Из-за тебя я соврала папе, насочиняла таких небылиц, что самой до сих пор стыдно, поэтому поедешь, как миленькая, и спасибо скажешь еще не раз за то, что прикрыла твою сладкую аппетитную попку.

— Фууу, — скривилась я в ответ, а Ритка повертелась перед зеркалом и с сожалением посмотрела на свой тощий зад.

— Ты такая красавица, Аленушка, что на тебя парни, как пчелы на мед слетаются. Поскучают немного, ничего с ними не случится!

Я глянула в огромное зеркало и внимательно рассмотрела себя в зеркале. Правду говорит Ритка, бледная, как моль, и круги под глазами такие, как будто это не Ромка, а я отплясывала до утра. Сарафан мятый, а волосы в таком беспорядке, что ни одна расческа сейчас не поможет. И плечи слишком широкие, и веснушки противные на носу, и губы искусанные.

«Ты такая красивая, Аленка!» — вспомнила я жаркий шепот Жукова, от которого щеки вновь вспыхнули красным. Он проснулся оттого, что я начала возиться, судорожно двигаясь на край кровати от его горячего и возбужденного тела. Закрыв глаза, я сделала вид, что сплю, тихо и размеренно выдыхая воздух, которого вдруг стало так мало, а Жуков сел на кровати, выругался и натянул на себя покрывало. Прошла минута, другая, а я все не решалась открыть глаза и показать, что уже проснулась. И тут Жуков прошептал, да таким непривычным голосом, полным незнакомых мне эмоций.

— Ты такая красивая, Аленка!

И столько нежности и боли, столько искреннего желания, что я сбилась с дыхания, но Жуков в это время слез с кровати, одеваясь и чертыхаясь по поводу того, что время перевалило за полдень.

— Алена, — позвал он меня, и теперь я узнала голос Жукова, полный ледяного равнодушия. — Просыпайся, мне нужно быть дома через час. Мы уже не успеваем.

— Что за срочность? — выдала я привычным колючим и хриплым со сна голосом.

— Дела, — коротко бросил он мне и ушел в ванную, крикнув перед тем, как закрыть дверь. — Забери свои вещи из «стиралки».

И тот факт, что Жуков позаботился о моих вещав, брошенных на полу, о том, чтобы я спокойно и без его пристального внимания смогла одеться и собраться, о том, что он вообще весь такой чуткий, мне вдруг стало непривычно жарко. И весь путь до дома я сконфуженно молчала, а Костик недовольно хмурился и неотрывно следил за дорогой. До моего дома мы добрались слишком быстро, я не успела поговорить о том, что волновало меня — о нашем с Андреем недопоцелуе.

«Что видел Жуков? Что успел себе навыдумывать и почему оказался в том самом месте и в то самое время?»

Я хотела расспросить его, но не смогла подобрать слов, а Жуков, как на зло, молчал и сам не начинал разговор. Так мы и расстались, в полном молчании и непривыной напряженной атмосфере, и все говорило о том, что Костик больше не повторит предложения провести с ним оставшееся до учебы время в Питере.

Хотя, о чем я переживаю?! Разве мне хотелось поехать с ним? Нет и еще раз нет!

— Ритка! — крикнула я сестре, которая ушла на кухню и готовила какую-то вкуснятину, запах от которой распространился по всему дому мясным ароматом. — Я с удовольствием поеду с тобой!

Сестра вышла в холл с прихваткой, надетой на изящную руку и помахала мне ей, счастливо улыбаясь.

— Мы хорошо проведем время, Аленушка, — пообещала она, снова скрываясь на кухне. — Пойдем есть лазанью, скоро папа приедет и присоединиться к нам. Он сегодня обещал пораньше освободиться, а завтра сам отвезет нас в аэропорт.

— Завтра, — сдавленно пискнула я в ответ, но сестра не услышала. Мне же не оставалось ничего другого, как смириться с неизбежным.

Укладываясь вечером в кровать, я проверила мессенджеры, но Жуков не написал мне и Андрей, как ни странно, тоже. Я ждала от бывшего упреков по поводу очередного побега из его жарких объятий, но он молчал. Наверное, устал, что в самый последний момент я всегда говорю «нет» или решил, что этот раз все-таки последний.