В плену убийцы - Каролина Дэй
— Что? — повышает голос мама. — Какой агент? Какая диета? Гарри, ты из ума выжил?
- Что тебе не нравится? — непонимающе отвечает папа. — У нас красивая дочь с модельными данными. Почему бы ей не попробовать?
— Она даже школу не закончила!
— Она закончит экстерном. Ничего страшного не случится. Ты же справишься, да, Элис?
— Конечно, пап!
Мой спаситель! Все время защищает меня от скептиса мамы. Она никогда меня не поддерживала. Ни раньше, ни сейчас.
— Потом будешь плакать, что не послушалась меня.
Нет! Никогда не буду! И ты узнаешь, на что способна Элис Ласки! У меня есть красота, ум и обаяние. Я покорю этот чертов мир!
***
— Элис, ты идешь? — холодный мужской голос внезапно просачивается вглубь разума, заставляя вынырнуть из воспоминаний трехгодовалой давности.
— Еще пара штрихов.
Стою перед зеркалом в гардеробной. Поправляю макияж, точнее делаю вид. И думаю, как бы обернулась моя жизнь, если бы я послушала маму. Где бы я сейчас училась? С кем бы общалась? Смогла бы зарабатывать так много, чтобы оплатить лечение отца?
Вряд ли…
Но в чем-то мама оказалась права. Я осталась у разбитого корыта. Одна. Без карьеры. Без друзей. Без поддержки. В полном одиночестве. Порой я возвращаюсь к ее словам, вспоминаю нотации, которые она читала, когда я надевала в школу чересчур короткую юбку. Вспоминала и проклинала свое существование. Сама виновата в том, что произошло. Оказалась ни в том месте и ни в то время.
Теперь я здесь. Во власти одного мужчины, который в состоянии вознести меня на небеса или опустить на самое дно. Хорошо ли это? Пока не решила. Нужно решать проблемы по мере их наступления. А моя следующая проблема заключалась в мероприятии, на которое мы идем.
— Прекрасно выглядишь, — произносит Уильям, стоя у дверей гардеробной.
Встречаюсь с холодными голубыми глазами в отражении зеркала. Они медленно пробегаются по телу. По черному элегантному платью от Дольче, по стройным ногам в черных лодочках. Мой пепельный блонд выделяется на фоне траура, но ничего. Вряд ли на меня кто-то обратит внимание.
— Спасибо. Ты тоже ничего, — осматриваю в ответ идеально сидящий черный костюм. Наверное, не стоило зацикливаться на его одежде — с его внешностью подошло бы все, что угодно.
— Ты взяла нож?
— Нож? — не отрываю непонимающий взгляд от мужчины. Он подходит ко мне, преодолевает расстояние между нами. Шаг за шагом. Только сейчас, когда он стоит прямо за моей спиной, замечаю через отражение в сильной руке небольшой карманный нож.
— Не двигайся, — приказные нотки невозможно не заметить. Клоун.
— Больно надо.
— И лучше помолчи.
Ха! Да запросто! Только зачем ты поднимаешь подол платья? Решил поиграться? Вряд ли это уместно на похоронах. Надеюсь, ты оставишь меня в трусиках. Дань уважения покойному я отдам иначе.
Но ничего из моих предпложений не сбывается. Уильям оттягивает резинку чулка, располагает мой ножик на внутренней стороне бедра аккурат со шрамом, и одергивает платье обратно.
— Выдыхай.
Я что, в этот момент не дышала? Но почему? Эти мгновения длились так долго, я бы задохнулась. А его прикосновения к обнаженной коже над чулком… Я не могла не вдохнуть побольше воздуха в легкие. Чисто физически не могла. Потому что эти касания, сравнимые с ощутимыми импульсами, выбили остатки кислорода.
— Поехали. Нам нельзя опаздывать.
— Где похоронят Аврору? — спрашиваю в надежде узнать хоть что-то о подруге. Я ничего не слышала о ней. Ни о теле, ни о родных, которые захотели бы похоронить ее на родине в Ирландии, ни о друзьях.
— Я не выяснял.
Жаль. А я так надеялась хотя бы навестить подругу. Положить цветы на могилу, постоять рядом с надгробием, поплакать. В одиночестве. Мне это необходимо как никогда.
В тишине мы доезжаем до церкви. Уильям молчал, а я не посчитала нужным общаться на «светские» темы. Вокруг припарковано много дорогих машин. От них пахло роскошью, изысканной жизнью. Показушностью. Где угодно эти люди готовы продемонстрировать свое величие, даже в траурный день.
— Ни с кем не общайся, держись рядом со мной. По возможности приглядывайся к другим. Если найдешь что-то подозрительное, немедленно сообщи.
— Мы точно приехали на похороны?
— Если включишь мозги, то поймешь, зачем я говорю тебе это.
— Нельзя повежливее?
— Нет, — спокойно отвечает мужчина. Подонок! — Не дуйся, играй свою роль. И открой бардачок, там будет…
— Откуда у тебя пистолет? — округляя глаза, спрашиваю мужчину, когда открываю бардачок возле себя.
— Я просил не задавать лишних вопросов, — произносит жестче, чем раньше.
— Я не хочу иметь дело с бандитом!
— Я похож на преступника? — поворачивается и впивается магнетическими голубыми глазами в мои. Будто собирается невербально убедить меня в обратном. Но я не вчера родилась.
— Есть немного.
— Твои глаза тебя подводит.
— Плевать! Я не имею дел с нарушителями закона!
— Ты уже имеешь с ними дело. И поверь, я не вхожу в их число.
— То есть? — зависаю на несколько секунд, пытаюсь понять, о ком он говорит. Обо мне? О моей незаконной эскорт деятельности? О чем? — Ничего не понимаю…
— Идем.
Уильям выходит из машины, обходит ее и открывает с моей стороны. Галантно подает руку, удерживает ее, пока не встану на своих двух. Подставляет локоть. Как мило. Как будто мы женаты лет двадцать. Остается только мне влюбленно смотреть на личную каменную стену. Я отлично умею притворяться, Уильям правильно заметил. Иначе не продержалась бы почти год в компании Виктора.
— Мистер Скотт, — раздается позади мужской сдавленный голос позади нас. Оборачиваемся одновременно с Уильямом. К нам подходит тот самый Картер, которого окучивала Аврора.
— Примите мои соболезнования, мистер Уайт, — пожимает руку Уильям. Мужчина напротив выглядит осунувшимся, подавленным. Темные круги под глазами выдают бессонную ночь, бледные тонкие губы сжимаются, превращаются в ниточку. Они словно сдерживают боль хозяина, пронизывающую насквозь.
— Спасибо, Уильям. Жаль, что эти слова не вернут мне брата.
Так,
