Вера Колочкова - Сладкий хлеб мачехи
— Теть Дунь, ну не надо, пожалуйста! — жалобно протянула Бася. — И так на душе противно, и вы еще…
— Ладно, ладно, не буду. Прости.
Грустно замолчав, тетка посидела еще минуту, сердито поджав губы в складочку, потом, шлепнув сухой ладошкой по столу, соскочила с места, встала над Басей, уперев руки в бока.
— Нет, каков пижон этот твой Вадим, а? Так бы и убила на хрен… Я его как тогда увидела, прямо сердце оборвалось. Сразу поняла, что он тепленький, зараза.
— Какой-какой? Не поняла… Это что значит — тепленький? — удивленно моргнула Бася.
— Да то и значит! Именно про таких мужиков в народе и говорят — тепленький. Бабник то есть. Нет, убивать таких надо, и дело с концом.
— Да за что, теть Дунь? Он же не виноват в том, что природа его таким сделала? Таким вот… тепленьким? Не виноват, что женщины вокруг его тепла сами вьются. Причем женщины молоденькие, красивые. Девчонки совсем…
— Ага, давай, защищай его, как же! Вот он в одночасье возьмет и поменяет тебя на новенькую! Еще раз возьмет себе дурочку восемнадцатилетнюю. Что тогда делать станешь? Ни специальности у тебя, ни гроша собственного за душой… Думаешь, он с тобой своим поделится? Да на черта ты ему сдалась!
— А мне и не надо от него ничего! И вообще, теть Дунь, прекратим этот разговор! Понимаете, не могу я…
Она хотела продолжить, но отвлеклась на призывную мелодию мобильника. Нервно подскочив на стуле, выхватила его из кармана и, даже не взглянув на дисплей, ответила торопливо:
— Да! Слушаю, Вадим!
Однако звонил вовсе не Вадим. Из трубки поплыл незнакомый женский вальяжный голосок:
— Здравствуйте, Барбара. Ведь вы Барбара, верно?
— Да… Да, это я. А вы, простите…
— Нет, вы меня не знаете. Но нам с вами давно уже пора познакомиться. Как насчет того, чтобы нам, наконец, поговорить?
— А… Вы кто?
Глянув на озабоченно склонившуюся к ней тетю Дуню, она встала со стула, подошла с телефоном к окну.
— Меня зовут Оксана. Давайте встретимся… Ну, скажем, в кафе на Старом бульваре, около драмтеатра. Оно называется «Доктор Ватсон». Знаете?
— Да. Знаю.
— Придете?
— Хорошо, я приду. А… Как я вас узнаю?
— Я сама вас узнаю, Барбара. Мне ваше лицо знакомо.
— И о чем мы с вами будем говорить, Оксана?
— Не о чем, а о ком. О Вадиме конечно же. Часа в три вас устроит?
— Да. Устроит.
— Хорошо. До встречи.
Нажав на кнопку отбоя, Бася постояла еще минуту, глядя в окно и не смея обернуться к застывшей у нее за спиной тетке.
— Ну, чего застыла? — нетерпеливо тронула та ее за плечо. — Кто это тебе звонил?
— Не знаю, теть Дунь. Оксана какая-то. Говорит, о Вадиме со мной поговорить хочет, — тихим ровным голосом произнесла Бася, не поворачиваясь.
— И что, пойдешь?
— Пойду…
— А ты не ходи! Не ходи, и все тут!
— Нет, почему же, я пойду! Я… Мне тоже есть что этой даме сказать, между прочим. Вадим мой муж, и я вправе, вправе…
Голова ее сама собой непроизвольно вскинулась вверх, губы растянулись в холодной горделивой улыбке. Что такое происходит, в конце концов? Жена она своему мужу или нет? И вообще — давно пора ей научиться давать отпор всем наглым Оксанам, вместе взятым. Сейчас пойдет и даст ей такой отпор, что мало не покажется.
Резко развернувшись от окна, она решительно отодвинула от себя тетку, быстро зашагала в прихожую.
— Да постой, Баська… Куда ты? — опомнившись, виновато засеменила за ней тетя Дуня. — И не поела ничего… И чаю не выпила…
— Спасибо, не хочу. Кусок в горло не лезет, теть Дунь.
— Да погоди, Бась… Ты это… Ты шибко-то не нервничай! Держись с достоинством, поняла? А то хочешь, я с тобой пойду?
Коротко и нервно рассмеявшись, Бася натянула холодный, тяжелый от влаги плащ, придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Да уж, лицо для отпора сейчас не самое подходящее. Нехорошее лицо, уставшее, загнанное. Бледное до синевы, и глаза будто внутрь провалились.
— А чего ты смеешься? И впрямь — давай я с тобой пойду! — упрямо повторила тетя Дуня. — Ты ж опять растеряешься, реветь начнешь, я же знаю. Душа-то у тебя робкая, перепелиная. Для таких разговоров не приспособленная.
Оторвавшись от зеркала, Бася глянула на тетку, улыбнулась коротко и печально:
— Спасибо вам, теть Дунь.
— Ой, да за что, господи?
— Как — за что? Вы ж на поддержку так сильно сейчас поистратились… Причем на искреннюю поддержку. А вам нельзя, при вашем-то экономном режиме. Спасибо вам, теть Дунь!
Выскочив на лестничную площадку и отбивая дробь каблуками по ступеням, она успела-таки упрекнуть себя в несправедливости по отношению к тетке. Ну вот зачем, зачем она ее сейчас обидела? В чем тетя Дуня-то виновата оказалась?
До кафе она доехала быстро — такси поймала сразу, как только вышла от тетки. Вошла в зал, огляделась по сторонам, надеясь, что пришла первой. Все-таки было бы лучше, если б она пришла первой. Отдышаться можно, к месту привыкнуть. Однако зря надеялась. От дальнего столика у окна ей уже призывно махала рукой какая-то девица. Блондинка, молодая совсем. У Вадима всегда было особое пристрастие к блондинкам. А эта, по всей видимости, всем блондинкам блондинка — красивая, ухоженная от макушки до пяток. Лицо уверенное, нагловатое. Но улыбается вполне даже приветливо, будто подругу или родную сестру встретила.
— Это вы — Оксана?
— Да, это я вам звонила. Садитесь, пожалуйста. Очень приятно познакомиться. Вы что-нибудь есть будете? Здесь равиоли дают вполне приличные.
— Равиоли — это пельмени? — садясь напротив нее, насмешливо спросила Бася. Вернее, постаралась, чтобы ее вопрос прозвучал насмешливо.
— Ну да… Вроде того, — равнодушно пожала красивыми плечами Оксана.
— Тогда так и говорите — пельмени. Давайте называть вещи своими именами.
— Значит, вы любите, чтобы вещи назывались именно своими именами… Что ж, это уже хорошо… Это намного упрощает наше дело, Барбара.
— А у нас с вами есть какое-то общее дело?
— Да, есть. Только не смотрите на меня таким ежиком, умоляю вас. Наверняка вы и сами уже догадались, что ничего неожиданного я вам не сообщу. Ведь догадались, правда?
— Нет. Я сорочьи яйца не ем.
— Что? Какие сорочьи яйца? — в насмешливом удивлении распахнула на нее красивые глаза Оксана.
— Да это, знаете ли, поверье такое — кто ест сорочьи яйца, тот все наперед знает. И обо всем наперед догадывается.
— Надо же, прелесть какая… А вы это серьезно, Бася?
— Что — серьезно? Про сорочьи яйца?
— Да нет. Нет, конечно. Это все очень забавно, конечно, но я про другое. Скажите, Бася, неужели вы и впрямь не догадываетесь, что у вас в семье происходит?
