Инсинуации - Варвара Оськина
Ничего не ответив, Элис вышла из аудитории. Бесполезно. Не стоило и начинать. Выйдя на улицу, она на мгновение зажмурилась от крупных, словно ошмётки известки, хлопьев снега и в последний раз набрала номер Джеральда. Результат оказался всё тем же.
Вообще-то, она и сама толком не знала, что ему скажет.
«Извини, я не хотела?» Ага, настолько не желала, что целый день убила на взлом архива.
«Давай сходим вместе к психологу?» Бред!
«Я люблю тебя…»
Элис тряхнула головой и сжала зубы. Взглянув на погасший экран телефона, она натянула на голову капюшон, сунула озябшие пальцы в карманы и решительно направилась к автобусной остановке. А в три часа пополудни вышла на Коммонуэлс-авеню.
В этот час улица была полна снующего туда-сюда туристического люда. Небольшие группы разглядывали милые домики и любовались расположенными по всей аллее бронзовыми однотипными статуями вершителей истории Бостона и целой Америки. Вездесущие азиаты, громко переговариваясь и сверкая вспышками фотокамер, позировали на фоне заснеженных кустов и пустых мраморных вазонов, чем нарушали почтенную тишину. Бросив взгляд на припаркованные машины напротив знакомой чёрной двери, Элис поморщилась. Место длинноносого красавца пустовало. Можно было попробовать связаться с Дженни, но разговаривать с искусственным интеллектом не хотелось. И потому, оглядевшись по сторонам, Эл выбрала ближайшую скамейку, откуда открывался вид на нужный ей дом, отряхнула от снега и уселась ждать.
За проведённое в проклятом сквере время, Элис успела продрогнуть до костей, досконально изучить статую генерала Гловера и, кажется, перефотографировать половину населения Китая. Всё, о чём она могла мечтать, когда на город опустились ранние сумерки, – очутиться под тёплым пледом в компании чашки горячего шоколада. Но упрямство и крепнувшая необходимость поговорить заставляли и дальше заниматься вынужденной закалкой организма.
Нахохлившись, словно примёрзшая к фонарному столбу чайка, Элис гнездилась на своём обледеневшем насесте. Погрузившись в невесёлые мысли, она даже не сразу сообразила, что за деревьями напротив, поглощая чёрным матовым боком каждый дорвавшийся до него луч, замер Мерседес. Замешательство Эл длилось ровно секунду, прежде чем сломя голову она кинулась через заснеженный газон, то и дело оскальзываясь на торчащих корнях. Перебежав проезжую часть и каким-то чудом не столкнувшись с пронзительно засигналившей машиной, Элис выскочила на тротуар, где немедленно врезалась в прохожего. Джеральд уже шёл по дорожке к дому, когда шум и ругань перепугавшегося человека привлекли его внимание. Он обернулся, и дыхание перехватило. Она так скучала!
Риверс явно не ожидал её появления и настороженно замер, опасаясь то ли истерики, то ли прилюдной драмы – прохожих в этот час было много. Но Элис не собиралась делать ничего подобного. Мимо них проходили люди, чинная улочка наполнялась чинными жителями элитного района, что в эту ненастную погоду совсем не благородно спешили по домам. А она всё никак не могла отвести взгляд от высокой фигуры своего профессора, наслаждаясь каждой несовершенной чёрточкой его лица. Элис не предполагала, что способна на подобные глупости. Ещё три месяца назад фыркнула бы в ответ, заяви кто-то подобное, а сейчас впечатывала в память портрет. От неё не укрылось, как напрягся Джеральд, стоило сделать шаг. И тут она заметила. Линзы! Он снова был в проклятых линзах, прячась за привычным образом и жутким взглядом. Всё. Рождество прошло, волшебная шкатулочка закрылась. Вот он – главный ублюдок Бостона. И в эту минуту им обоим стало понятно, что разговор, если тот состоится, будет не просто тяжёлым. Неподъёмным.
– Привет, – спокойно поздоровалась Элис, а потом подошла вплотную и попыталась поймать взгляд. В голову моментально ударил любимый запах, горло сдавило невидимой удавкой непреодолимого желания уткнуться в жёсткую шерсть пальто и очутиться в объятиях. Но их глаза встретились на секунду, и вместо ответа Джеральд демонстративно посмотрел на экран смартфона, будто действительно интересовался который час. Элис мысленно чертыхнулась. – Нам нужно поговорить.
– Нам? – Голос звучал насмешливо, однако Риверс по-прежнему не смотрел на неё. Бездумно листать список писем – это так увлекательно! – Мне нечего тебе сказать, разве что ты пришла похвастаться новыми находками.
– Я хочу извиниться.
– Извинения приняты, – равнодушно бросил он, свернул почтовый клиент и открыл какую-то статью. Эй! Это ей по возрасту положено вести себя как обиженному подростку.
– Джеральд!
Элис не выдержала и взяла его за руку, чувствуя, как он дёрнулся то ли от неожиданности, то ли от того, какими ледяными были её пальцы. Но прикосновения не разорвал и медленно поднял взгляд, посмотрев прямо в упор. И она заговорила, судорожно проглатывая слова, боясь, что и в этот раз он не захочет слушать.
– Давай поговорим, пожалуйста. Ты избегаешь меня, но нельзя бросить всё вот так, даже не дав мне возможности объясниться. Я знаю, как виновата перед тобой. Моему грубому и наглому поступку нет оправданий, но прошу… Прошу, прости меня. Понимаю, ты вряд ли сможешь сделать это сразу, но я и не рассчитываю на такое великодушие. Просто дай мне шанс всё исправить. Пожалуйста. Всего лишь немного времени, и обещаю, что больше не подведу. Я… я не могу найти слов, чтобы описать, сколько ты значишь для меня. Сколько значит твоё доверие. Твоя забота. Твоя боль. Пожалуйста, не обрывай всё так, оставь хоть одну маленькую возможность собрать то, что я сломала из-за своей дурости.
Она прервалась, и тогда Джеральд резко сбросил судорожно стиснутые пальцы, а потом отступил. Какое-то время он разглядывал Эл сквозь чехарду падавших хлопьев, а затем легонько подкинул на ладони телефон, мерзко улыбнулся и убрал руки в карманы пальто.
– Патетично, но мимо, – холодно произнёс Риверс. – Ты глубоко заблуждаешься. Не было никакой воображаемой заботы или доверия.
– Нет?
– Нет.
Один маленький шажок, и вот она снова рядом. До визга хотелось схватить за волосы, притянуть этого упрямца и поцеловать, заставив выплеснуть все копившиеся в нём эмоции. Пусть сделает больно, пусть поквитается с ней. Даже безумная ярость лучше скупых фраз, которые он бросал, будто нехотя. Но Элис заставила себя успокоиться и ровно спросить:
– Тогда как это назвать? Ты приехал ко мне… Джеральд! Из всех людей ты выбрал провести рождественскую ночь со мной, отвёз в дорогое и важное для тебя место. А Хэллоуин, Вустшир и всё, что было после… Наконец, твои слова. Помнишь? Всего неделю назад ты говорил, что не хочешь ничего менять. Что же это тогда?
Голос упал до шёпота, но он услышал. Элис поняла это, заметив, как напряглась челюсть, а без того бледные губы стали почти невидимыми, точно чертёжник одним неловким движением смазал мягкую графитную линию.
– Не больше, чем обычная вежливость.
То, что он врал, Элис поняла сразу. Зная его извращённое правдолюбие, распознать откровенную ложь не составило труда. Но зачем? Для чего? Что он утаивал? Чёртов упрямец! Обиженный, преданный мальчишка! Она нервно облизала губы.
