Инсинуации - Варвара Оськина
– Вот как? Тогда я хочу признаться тебе в своей безоглядной вежливости, потому что она – лучшее, что случалось со мной. Моя вежливость не знает границ, условностей и предрассудков. Я не ждала, не хотела, но теперь она есть, и в ней моё счастье. Так позволь разделить это с тобой. Позволь быть настолько вежливой, насколько ты сам этого захочешь.
Отчаянные слова тяжело упали в снег и рассыпались голосами проходивших мимо людей, но не вызвали даже тени эмоций на равнодушном лице Джеральда. Он молчал. Только глаза резко взметнулись вверх, и в свете жёлтых уличных фонарей на глубине их прозрачной зыбкости Элис померещилось что-то тревожное. Был ли то обман зрения или расшалившаяся фантазия, она не знала, но назад пути не было. Положив руки на грудь Джеральда, она встала на цыпочки и прошептала, мягко щекоча его рот дыханием:
– Я бы хотела дарить её только тебе.
Прикрыв глаза, Элис коснулась тёплых губ, ощутив привкус талого снега. Она ни о чём не думала, ничего не ждала, но… Ничего и не произошло. Гром не грянул с небес, ад не разверзся под ногами, а Джеральд Риверс не ответил на её поцелуй. Секунда падала за секундой, а он не шевелился. Не пытался приблизить или оттолкнуть, казалось, Джеральд окаменел. Наконец, почувствовав себя полной дурой, Эл отступила. Из последних сил собрав в кулак оставшуюся волю, она заглянула ему в глаза, а там не было ничего. Только равнодушие, что резануло похлеще острой бритвы. Сердце последний раз дёрнулось и ухнуло вниз, оборвав за собой нити, которыми Элис сшила свою надежду.
– Не неси чушь.
– Что?
– Элис, от бракованных программ надо избавляться сразу. Моё время стоит слишком дорого, чтобы я тратил его на бессмысленные исправления ошибок чужого кода, – словно несмышлёнышу бросил Джеральд и закатил глаза.
– Так… для тебя это всё как программа, и я в ней брак?! – Она не знала, с какой стороны подступиться к этой мысли, чтобы попытаться её понять. Господи!
– Ты начала забываться. Это игра, которую не надо путать с реальностью. Никаких личностей, исключительно обоюдное удобство. Мне казалось, что уж тебе-то дано понять настолько примитивное правило. Но ты перешла границу вопреки всем условиям, и вряд ли я испытывал большее разочарование от человеческого идиотизма. Хочешь извиниться за то, что влезла в архивы? Ох, да ради бога! Прекрасно понимаю твою жажду реванша. Можешь читать хоть мою биографию, хоть фейнмановские лекции – плевать. Главное, не вмешивай меня в свои эмоциональные потуги.
– Эмоциональные потуги? – чуть не взвизгнула Элис, но Джеральд не обратил внимания.
– Это умно и предусмотрительно иметь пару секретов в запасе, чтобы обезопасить свою репутацию. Не удивлюсь, если за эти дни ты разложила мой геном на красивые цепочки и старательно занесла в электронные базы программы. Я прав? Когда мне ждать иск о домогательствах? Или ты пришла поторговаться в досудебном порядке? Сколько ты хочешь?
Она в ужасе посмотрела на Риверса, который стоял и спокойно рассуждал о неприемлемых, диких вещах, точно говорил о расписании авиарейсов Бостон – Ад. И одним взмахом записал Элис в ряд ничтожнейших женщин, которые растопчут любого ради денежной компенсации. Ради суммы, которая могла бы её спасти. Но ведь она ни разу! Ни одним проблеском мысли, ни вздохом, ни тенью не давала повода так о себе думать!
– Нет!
– Тогда ты глупа и наивна. У тебя был отличный повод для шантажа.
А вот Джеральд, оказывается, мог. И шансов, чтобы сдержать рвущееся из самых потаённых уголков отчаяние, становилось всё меньше. Элис хотелось орать в полный голос от непереносимого отвращения к самой себе, своей простодушности и… наивности, да. Но гордо вздёрнув голову, отчего капюшон слетел с головы, она заговорила:
– Пускай! Пускай, я глупа, но взгляни. Я стою перед тобой и открыто предлагаю всю себя. Тебе удалось купить меня целиком, каково и было изначальное условие нашей игры! Так что же ты медлишь? В чём проблема? Бери, пользуйся, делай что хочешь. Не этого ли ты добивался долгие месяцы? И если нет, то зачем я вообще была нужна?
Да, задетое самолюбие и отвергнутое признание не самые лучшие советчики в диалоге. А потому голос сорвался на верхней ноте, но Джеральд молчал и лишь задумчиво разглядывал стоявшую перед ним растрёпанную девчонку с искусанными в кровь губами.
– А с чего ты решила, что была нужна? – наконец произнёс он. – Всё, чего я хотел, это посмотреть из-за кого настолько тронулся Хиггинс. Ничего больше. Ты была не нужна.
Элис подняла на него полный паники взгляд и отчётливо поняла – вот оно. Только что прозвучала полная, ничем не прикрытая и неприукрашенная правда. Мелочь, сказанная пренебрежительным тоном, словно и не было ничего. Отгадка, оказавшаяся намного больнее, чем можно вообразить.
Посмотреть и ничего больше.
О нет. Нет-нет-нет! Зачем он с ней так? За что? Тем жарким августом она ещё ничего не успела ему сделать, но уже была меньше, чем ничто. Это даже не игра Джеральда в быстрые и необременительные отношения, а хуже… много хуже. Паразитирование на неопытности, отвратительное в своей дотошности исследование, точно Элис лягушка для препарирования. Слишком жестоко для человека из её глупого воображения. И всё восхищение, всё уважение, что Элис когда-то к нему испытывала, упало под ноги, прямо в растаявший снег. Что же, так быстро с её пьедестала ещё никто не слетал. Господи, до каких же глубин мерзости ты смог опуститься, Джеральд Риверс? Сколько ступеней в ад перешагнул не глядя, чтобы стать таким? Впрочем, одного у него не отнять. Честный вопрос породил честный ответ. Только вот спрашивать надо было в самом начале, а не сейчас. А лучше – догадаться самой. Дура!
Элис сглотнула и ещё выше задрала подбородок. Всё, хватит идиотских эскапад, повеселились. Она медленно выдохнула и спокойно заговорила, старательно сдерживая глупые слёзы. Только их не хватало для завершения картины трагического фарса.
– Вот как. И какие впечатления?
– Довольно однозначные. На первый взгляд ничего особенного, да и на второй тоже.
– Вот как… – повторила она.
– Быстро стало понятно, что тебе нет равных в гордыне, ханжестве и нелепых попытках сыграть на иллюзии святости. Ты ограниченная, импульсивная, заносчивая и невероятно меркантильная личность, которая пытается строить из себя то ли святошу, то ли кающуюся грешницу. – Джеральд говорил сухо, словно зачитывал невидимый список её преступлений. В голосе не осталось ни одной живой эмоции, зато сама Элис кипела от гнева. Ей хотелось ударить. Бить до изнеможения это лицо со сжатыми в тонкую линию губами, пока он не заткнётся. Но Джеральд продолжил: – Удивлён, что, несмотря на твою невероятную лживость, Генри продолжает общение. Уж она-то должна
