Вероника Кузнецова - Горбун
Он спрашивал, но не ждал моего согласия, а просто взял за руку и подвёл к чему-то вроде глубокой ниши в обрывистом берегу. Я двигалась, как во сне.
— Вы не устали, Жанна? — заботливо спросил горбун.
— Нет.
Наверное, у него были остатки совести, потому что он старался сделать мои последние минуты как можно приятнее. Если бы я не знала, что сейчас погибну, мне, пожалуй, было бы очень хорошо от его внимания. Я бы упивалась его нежным обхождением, а потом вдруг перестала бы воспринимать окружающий мир, потому что обаятельный убийца незаметно нанёс бы мне удар. Всё произошло бы настолько быстро, что, не почувствовав боли, я просто в какой-то момент перестала бы существовать. Может, он и хотел для меня такой лёгкой и приятной смерти? Откуда ему знать, что мне давно всё известно, и я измучила себя переживаниями и страхом.
— Извините, — сказал Дружинин, — я выбрал не лучшее время для экскурсии. Вчера был тяжёлый день, и ночью вы совсем не спали…
— Вы тоже всю ночь караулили полицейских, — напомнила я, засовывая руки в карманы и делая вид, что это сделано не из желания сжать в кулаке камень, а из современной свободы поведения.
— Вчера с Петером было веселее, — заметил горбун.
Мне не нравился тон, каким это было сказано, и во мне вновь проснулось желание говорить вещи, которые придутся ему не по нраву. Подлый убийца, погубивший троих ни в чём не повинных людей! Пусть же он думает, что прогулка с датчанином оставляет приятные воспоминания, а его общество способно вызвать лишь скуку.
— Петер — очень славный человек, — сказала я. — К тому же, с нами была Марта. Вот вы с кем я никогда не расставалась!
Он посмотрел вдаль.
— По-моему, Петер не будет против, если вы с ней не расстанетесь, — предположил он, поворачиваясь ко мне. — Разве он не говорил с вами?
— О чём?
Он слишком долго не спускал с меня глаз. Я чувствовала, что его переворачивает от моего признания в любви к девочке, и знала, что ещё больше он разозлится, если я скажу, что без ума от её отца. По-видимому, горбун относился к тому сорту людей, которые болезненно переживают, если доброе внимание распространяется не только на них, но и на кого-то ещё. Я с таким удовольствием встречала его, когда он приходил к нам, с таким интересом выслушивала, что он вообразил себя единственным, кто способен завладеть моими чувствами. Как не вспомнить первоначальный замысел роковой повести, когда проклятый горбун заставляет девушку полюбить его, а потом убивает? Дружинин хотел добиться любви от Иры, и, не получив желаемое, возненавидел её. Может, он то же хотел проделать и со мной, а когда я стала встречаться с Петером и, как ему показалось, оказывать ему предпочтение, он окончательно взбесился? Интересно, смягчился бы его нрав, если бы он решил, что я в него влюбилась. Искупило бы это оскорбление, нанесённое рисунком и повестью? Едва ли. Его чувства были бы удовлетворены моим, как бы ему казалось, унижением, но первое оскорбление он забыть бы не смог. Так пусть же теперь получит по заслугам.
— Ну, если вам интересно, то я вам всё расскажу, — объявила я, пытаясь улыбнуться. — Только учтите, что об этом не знает даже Ира. Вчера Петер сделал мне предложение, и я его приняла.
На всякий случай, во избежание неприятностей, я окутала всё тайной. Если попытка горбуна убить меня сорвётся, его не арестуют и у него будет возможность встретиться с Петером, он не заговорит на эту тему.
— Вы рады за меня? — победоносно спросила я.
— Да, рад. Конечно.
Он сделал шаг назад, а я наполовину вытащила из кармана руку. Сейчас я или буду убита, или смогу оглушить горбуна и убежать. Вот он стоит словно в раздумье, а сам готовится к нападению. Вот он поворачивается ко мне…
Наверху послышались голоса, и горбун поднял голову.
— Сюда редко приходят, но всегда некстати, — сообщил он, улыбнувшись вымученной улыбкой.
Я разжала пальцы и вынула из кармана пустую руку. Сердце бешено стучало, ощущалась неприятная дрожь.
— Наверное, если бы это место избрал своим кабинетом Ларс, то его бы отрывали от работы как раз в момент описания какого-нибудь убийства, — предположила я.
Горбун дико взглянул на меня, и я поняла, что, ободрённая присутствием свидетелей, перегнула палку.
— Вроде, вы говорили, что у него и детективы есть?
Моя жалкая уловка не была успешной. К Дружинину вернулось хладнокровие, но озадаченность и тяжёлое раздумье остались.
— Побудём здесь или уйдём? — спросил он.
Люди наверху не видели нас и могли в любую минуту покинуть мрачную сцену, где немедленно совершится преступление. Если я буду взывать к ним, они решат, что я сумасшедшая и выкрикиваю бессвязные слова на несуществующем языке.
— Отвезите меня домой, — попросила я.
Каким он казался печальным! Поглядеть со стороны, так он погружён в благородную скорбь, а заглянешь в душу — отшатнёшься.
Мы молча прошли мимо счастливой парочки, не подозревавшей о существовании спуска и проводившей нас изумлёнными взглядами. Перед тем, как сесть в машину, я оглянулась: девушка и юноша всё ещё смотрели на нас. Конечно, они принимали нас за любовников, устроивших встречу в надёжно скрытом от посторонних глаз убежище.
У знакомого телефона Дружинин сравнительно плавно затормозил. Он оставил меня в машине, потому что остановил её у самого аппарата и сбежать мне было бы нелегко.
— Извините, я на секунду, — сказал он.
Звонил он в три места и под конец напал-таки на нужного человека, но не получил ожидаемой информации, потому что лицо его стало очень тревожным. Потом он в четвёртый раз набрал номер, переговорил с кем-то, причём видно было, что его терзает затаённое горе, и повесил трубку.
— Куда бы вы хотели попасть? — спросил он, вернувшись.
— Домой.
Совершенно необъяснимо, но в моей душе всплыло чувство острого сожаления за всё, что я ему наговорила. Если мне суждено погибнуть, то радости его унижение мне не принесёт, а если я выживу — тем более.
— Подарите мне этот день, — попросил горбун. — Послезавтра я улетаю в Англию, и больше у меня не будет возможности куда-нибудь с вами съездить.
Он меня убьет и уедет в Англию. Ищи его, свищи. Только как бы он не просчитался.
— Я бы с вами с удовольствием поехала, но, не забудьте, что я ушла из дома внезапно, когда на веранде спали сторожевые полицейские, а когда они проснутся, то поднимут тревогу.
— Не поднимут, — хладнокровно сказал горбун. — Об этом не беспокойтесь.
Как объяснить его утверждение? Что полицейские не спали, а были умерщвлены?
— Так куда вы хотите поехать? — спросил Дружинин, приветливо улыбаясь.
