Вероника Кузнецова - Горбун

— Я так и предполагал, что вам не понравится, — сказал он. — Я тоже сомневался, поэтому, чтобы не терять времени, спросил ваше мнение.

— Почему, чтобы не терять времени? — не поняла я.

— Чтобы решить, подходит мне что-то или нет, мне нужно время. Иногда эпизод сам выпадает из сюжета. Но если в нём сомневаешься, а запишешь сразу, то потом бывает трудно выбросить его из текста. Приходится переписывать десятки страниц. Когда вы приступаете к новой повести, вы заранее знаете, что, когда и почему ваши герои сделают или скажут?

— Я… Мои конструкции не говорят, — ответила я. — И не всегда действуют.

— От вашей скромности можно потерять терпение, Жанна, — проговорил Дружинин, сдерживаясь. — Я верю, что вы не работали над своей повестью этой ночью, потому что были слишком взволнованы, но вы работали над ней позавчера, и перед этим, и ещё перед этим. Просто так на прогулки не берут рукопись. Вы постоянно думаете о ней. Почему вы боитесь мне её дать?

Я равнодушно глядела на незнакомую дорогу и делала вид, что не слышу.

Дружинин затормозил так резко, что меня швырнуло вперёд. Ремень и рука горбуна предотвратили близкое знакомство с ветровым стеклом.

— Извините, — пробормотал водитель. — Вы правы, остановки мне не даются. Но мы чуть не проехали мимо телефона, а мне нужно позвонить.

Я возликовала, решив, что, пока он будет звонить, я успею уйти. Однако он не спешил покидать машину.

— Как поживает горбатый знакомый тётушки? — спросил он, поворачиваясь ко мне и разглядывая меня пытливыми тёмными глазами.

Случись сейчас землетрясение, я бы его не заметила, так ошеломило меня крушение уверенности в том, что герой со злосчастной внешностью Дружинина не был ему известен.

— Чего вы испугались? — рассмеялся переводчик. — Ладно, припоминайте пока, что он у вас натворил и натворит ещё, а пока пойдёмте к телефону.

Он был предусмотрителен и не собирался оставлять меня одну. Когда мы шли к аппарату, у меня подгибались ноги, и я поневоле опиралась на предложенную мне руку. Теперь мне стало понятно, почему ненависть к оскорбившей его Ире переросла в жгучую ненависть ко мне, когда он познакомился с началом моей повести. Вряд ли я успела настроить его против себя при первой же встрече, хотя и приязни ко мне у него не появилось. Нет, сначала он хотел убить Иру, однако потом наткнулся на мою тетрадь, прочитал её и воспринял моего героя, ставшего теперь моим любимым героем, как пощёчину. А потом, раз за разом я всё больше унижала его, то словами, то рисунком. Наконец, когда я поняла, что убийца он, хотя ещё и не знала, что жертва давно переменилась, я не сумела скрыть своего отвращения к нему, а это лишь разжигало его ярость. И вот теперь час настал, и горбун готовился мне отомстить.

Как нарочно, вокруг не было ни души, а кричать, надеясь, что люди выскочат из домов, было невозможно, ведь это лишь ускорит мой конец. Но я собиралась бороться за свою жизнь и огляделась. Бежать было бы трудно, потому что угнать машину я не смогу, а улепётывать от автомобиля было бессмысленно.

Горбун отпустил мою руку, снял трубку и набрал номер. Разговор вёлся на датском языке, очень быстро, эмоционально, но я не слушала и лихорадочно искала выход, а он лежал у самых моих ног и представлял собой камень. Воспользовавшись тем, что горбун отвернулся, я подобрала его и сунула в карман юбки.

— Не думал, что сразу дозвонюсь, — удовлетворённо сказал Дружинин. — Вернёмся в машину.

Моя рука опять оказалась на сгибе его локтя, и мы вернулись к вишнёвому автомобилю. Моя блузка прекрасно подходила к нему по цвету, и в этом была своеобразная насмешка судьбы.

— Жанна, — обратился ко мне Дружинин, захлопывая дверцу с моей стороны и садясь на своё место, — вы всегда носите в кармане булыжники?

Значит, он заметил. Заметил, знает, что я вооружена и готова к самозащите, будет очень осторожен и нанесёт удар, когда я не буду об этом знать.

— Почему вы думаете, что у меня в кармане булыжник? — спросила я, пытаясь найти выход.

— Трудно не думать, — сказал он, посмеиваясь и включая зажигание. — У меня от этого камня останется синяк.

К сожалению, горбун шёл с правой стороны, очень близко от меня, так что камень в кармане широкой юбки вполне мог его задеть.

А горбун продолжал:

— Вы, наверное, изучаете «Минералогию»…

Имя я, конечно, не разобрала.

— Нет, Ферсмана, — отрезала я, прикидывая, помешает ли горб нанести сокрушающий удар в голову, пока Дружинин сидит за рулём, не ждёт нападения и мы едем на небольшой скорости. Выпрыгнуть из машины я бы сумела, но у меня не поднималась рука первой ударить человека, а тем более, человека, тёплое чувство к которому я до сих пор не смогла побороть, хотя и стыдилась собственной сентиментальности.

— Мне хочется показать вам интересное место. Я часто там бываю, — сказал горбун после долгого молчания.

Наша поездка продолжалась недолго, и вскоре машина остановилась в пустынном, странном и диковатом месте на берегу моря. Перед нами тянулись беспорядочные нагромождения камней. Зрелище было необычное, завораживающее и для убийства самое подходящее.

— Вам здесь не нравится? — сразу догадался Дружинин.

— Да нет… ничего…

Кругом не было ни души, и я сомневалась, чтобы сюда вообще кто-нибудь приходил.

Горбун засмеялся и повёл меня к берегу, поддерживая, чтобы я не споткнулась на обломках и не упала.

Развязка приближалась. Сейчас он задушит меня, пронзит ножом или пробьёт голову камнем. Я нервничала и следила за каждым его движением, ловя момент, когда надо будет незаметно достать камень из кармана и опередить его.

— Спускайтесь, только осторожнее…

Он помог мне сойти по узкой тропинке на берег, невидимый мне ранее. Теперь от воды нас отделяло всего несколько неровных глыб. Не здесь ли предназначено лежать моему телу, когда от него отлетит душа? Буду ли я изображать мёртвого парса или меня забросают сверху камнями? А может, горбун припас верёвку, и с камнем на шее я буду биться о дно?

— А здесь вам нравится? — спросил убийца.

Если он спрашивал не о выборе места преступления, то мне было не до красот. Если же он советовался с жертвой относительно её будущей могилы, то это было гнусно.

— Да, конечно, — нервно ответила я.

— Даже наверху почти никто не бывает, — рассуждал горбун. — И я ни разу не видел, чтобы кто-то спустился вниз. Я часто прихожу сюда, обычно с работой. Можно сказать, что здесь мой кабинет. Хотите, покажу, где я скрываюсь от дождя?

Он спрашивал, но не ждал моего согласия, а просто взял за руку и подвёл к чему-то вроде глубокой ниши в обрывистом берегу. Я двигалась, как во сне.