Маргарет Уэй - Самая настоящая
— С превеликим удовольствием, мисс Бэлфор. Помнится, у вас там есть из чего выбирать, — парировал бизнесмен.
День выдался удивительный, абсолютно безоблачный. Было так чудесно, что Оливии даже стало казаться, она вполне может полюбить это местечко. Правда, в новостях постоянно сообщали о циклонах, лесных пожарах и наводнениях, однако местные жители относились ко всем природным катаклизмам с философским спокойствием: что же поделать, силы природы в действии, с этим можно только мириться. Абсолютно не волновало никого и то, что жить приходилось буквально бок о бок с жуткими монстрами — крокодилами, которые делали недоступными красивейшие, поросшие лилиями озера и лагуны. Всюду были расставлены предупреждающие знаки на нескольких языках. Чтобы не заметить их, надо было быть либо совсем дурным, либо обкуренным. Всю дорогу Мак-Элпайн рассказывал Оливии про места, которые они проезжали, и замечания его были занимательными и забавными. Общение шло в спокойном тоне, так как молодые люди договорились, по выражению австралийца, «сложить оружие», и Оливия по-настоящему наслаждалась прогулкой. Она была во многих уголках земного шара, но здесь все для нее было в новинку, все поражало и восхищало. Не последнюю роль в этом играло, конечно, и столь близкое присутствие Клинта.
— Места вокруг — естественная среда обитания крокодилов, это мы здесь пришлые, — рассказывал он. — Иногда, конечно, приходится идти на отстрел, когда они становятся слишком агрессивными. Но в целом мы наших крокодильчиков даже любим.
— И как представишь, что, возможно, вот эти же самые зверюги ползали тут, когда вокруг еще были доисторические джунгли. Прямо парк юрского периода получается. Ведь тогда именно рептилии были основными жителями Земли, а птицы только-только начали появляться.
Клинт кивнул:
— Да, эти земли знамениты и своими птицами. Если получится, свожу вас на нашу ферму в Ченнел-Кантри на юго-западе Квинсленда. Там небо желто-зеленое от мириад волнистых попугайчиков, их там просто не счесть! А насчет доисторических рептилий, они все вымерли, ну кроме наших любимцев — крокодилов, конечно. Но мы до сих пор можем наблюдать их, ведь ящерки — те же динозавры, только в миниатюре. Японские туристы просто без ума от них. Да и мне, признаюсь, нравятся некоторые особо шипастые. — Он со значением взглянул на спутницу и продолжил: — У нас кого здесь только нет: и бородатая агама, и плащеносные ящерицы, и рогатый дьявол, а еще гекконы, вараны, сцинки. Этот регион смело можно называть Землей ящериц. Вараны имеют иногда очень воинственный вид: когда злятся, встают на задние лапы. У нас водятся перенти, они же гигантские вараны, вторые по величине после самого большого варана на Земле — комодского. Перенти могут вырастать до двух с половиной метров в длину. Ну и змеи, конечно, попадаются.
Они ехали по поросшей самшитовым кустарником саванне. В небе проносились сотни ярких разноцветных птиц, наполняя воздух звонким гомоном. От красоты и масштабности открывающихся взору просторов у Оливии мурашки бежали по коже.
— В чем-то напоминает Африку, — поделилась она. — Особенно это бесконечное море желтой травы: когда дует ветер, она раскачивается, и получается, будто по поверхности бегут волны.
— Да, в таких «волнах» очень любят прятаться львы. Их грива сливается с этой травой, едва разглядишь. Мне доводилось видеть их в Южной Африке. Удивительные величественные животные, но все же хорошо, что у нас они не водятся. И без них проблем хватает! Австралия — страна крупного рогатого скота. Овец, например, здесь нет.
— Но ведь у вас на фермах есть и овцы тоже, если не ошибаюсь?
Когда австралиец был настроен миролюбиво, Оливия чувствовала себя вполне расслабленно и свободно, но никак не могла избавиться от мысли, что на самом деле его раздражает ее обычная манеpa общения. Ну Оливию-то он сам тоже раздражает. Или уже нет?…
— Я смотрю, вы потрудились навести о нас справки?
— Разумеется.
Опять этот его насмешливый тон. Оливия отвернулась и уставилась в окно.
— Тогда вы, должно быть, уже знаете, что всего у нас четырнадцать пастбищ, все они расположены в трех малонаселенных районах. Я планирую работу так, чтобы регулярно посещать все четырнадцать.
Оливия обратила внимание на то, что на особенно ухабистых участках дороги Клинт снижает скорость и ведет машину более осторожно. Несомненно, делалось это исключительно ради нее — чтобы не испугалась и не поранилась. Ну надо же, значит, он имеет представление о хороших манерах.
— Американцы, кажется, называют такие фермы ранчо? — Она повернулась к нему. Повернулась, так как ситуация просто это предполагала. Не потому ведь, чтобы лишний раз взглянуть на харизматичного красавца миллиардера! И вовсе он ее не интересует. Правда, все равно интересно, каков он в роли любовника. Все-таки Оливия — женщина, ей чисто по-женски любопытно.
Мак-Элпайн обернулся к пассажирке как раз в тот момент, когда она оценивающе разглядывала его.
— Здесь слово «ранчо» не в ходу. Первопоселенцы-англичане, среди которых были и Мак-Элпайны, ввели в обиход понятие «станция» в смысле «животноводческое хозяйство». Станция, то есть нечто стабильное, стационарное. Для пастбищ поменьше, тех, размер которых исчисляется не в миллионах акров, мы используем термин «ферма». По сути, Кала-Кури — станция. Это понятие вошло в обиход в самом начале девятнадцатого века и теперь очень широко употребимо, а «ранчо» мы не говорим.
— Ясно, даже под дулом пистолета не произнесу больше слово «ранчо». Я живу на станции Кала-Кури.
— Вот-вот. И как, вы уже свыклись с этой мыслью или все еще временами в дрожь бросает?
— Меня? В дрожь? О чем вы? — Все-таки, как Оливия ни старалась, от него не укрылись ее волнения.
— Да расслабьтесь. Со мной вам нечего опасаться.
Она пристально и со значением посмотрела на собеседника:
— Вы даже не представляете, как сильно я на это надеюсь.
— Тогда нечего подпрыгивать каждый раз, когда я к вам прикасаюсь.
— Я вовсе не подпрыгиваю! — возмутилась Оливия, негодуя, что и это не удалось скрыть от внимательных глаз.
— Еще как подпрыгиваете! И смущаетесь, как девица на выданье.
— Должна заметить, что не люблю, когда мужчины вторгаются в мое личное пространство, — с видом оскорбленного достоинства выдала англичанка.
— Успокойтесь, Оливия, — рассмеялся Клинт. — Что, если нам сделать небольшую передышку?
— Почему бы нет, — сухо согласилась девушка. На открытом воздухе она сможет наконец вздохнуть свободнее. Этот австралиец постоянно ее дразнит и, что еще ужаснее, явно получает от этого удовольствие.
