Джеки Коллинз - Леди Босс
Он и раньше покупал Пейж подарки, обычно на Сорок седьмой улице, где у него были знакомства, позволявшие рассчитывать на скидку. Но с этим кольцом все обстояло иначе. Он купил его за полную цену.
Если Пейж захочет, она получит кольцо. Беда вся в этом «если». Если она захочет развестись с Вилером – хватит уж всяких отговорок – и выйдет за него замуж.
Бриджит считала недели, оставшиеся до каникул. Скорее бы наступило пятнадцатое июня – и она свободна до конца лета. Как хочется поскорее избавиться от этой душной, тоскливой школы. Она уже поговорила со своей бабушкой насчет того, чтобы провести большую часть каникул с Ленни и Лаки.
Шарлотта не возражала.
– Как хочешь, дорогая, – сказала она безразлично, хотя, наверное, была до смерти рада от нее избавиться.
Сидя на уроке английского, Бриджит мечтала, как здорово будет летом. Не надо вставать по утрам, общаться с глупыми, недружелюбными девицами и бесконечно слушать скучные лекции о том, что ее совершенно не интересовало. В Малибу-Бич вместе с Ленни и Лаки будет просто замечательно.
– Станислопулос! – прервал ее размышления учитель английского мистер Лоут, седой, с мелкими зубами хорька и обвисшими усами. – Что я сейчас сказал?
Бриджит непонимающе посмотрела на него.
– А?
Две ученицы передразнили ее:
– «А?» – и захихикали.
– Тихо! – прикрикнул мистер Лоут. – Останься после урока, Станислопулос.
Она внутренне застонала. Теперь опоздает на тренировку по теннису, единственное ее удовольствие. А мистер Лоут славился своими занудливыми назиданиями.
После урока она подошла к его столу. Учитель просматривал письменные работы и заставил ее прождать минут пятнадцать. Наконец он поднял голову.
– Станислопулос, – начал он, – я буду краток.
«Слава Богу» – подумала она.
– Ты умная девушка, красивая…
Господи, только не это! Он что, хочет за ней приударить? После Сантино Боннатти она никому не позволит до себя дотронуться, если сама этого не захочет.
– Но ты также крайне обособленна и антиобщественна.
«Премного благодарна», – подумала она с горечью.
– Жизнь так устроена, – продолжил мистер Лоут гнусавым голосом, – что за все нужно платить. И я имею в виду не деньги. Ты должна понять, что, несмотря на твои деньги и связи, ты не будешь счастлива, если на целые дни, недели и месяцы будешь замыкаться в своем маленькоммирке, как в коконе. Учиться у других, делиться, читать, общаться с другими, отдавать часть себя – все это приходит с возрастом. Нужно учиться расти, мисс Станислопулос, и тогда в твоей жизни появится смысл. Спасибо. Можешь идти. – Он снова принялся за работу.
Бриджит была в шоке. Да как он смеет с ней так разговаривать? Она умеет учиться, ей просто не хочется. И она умеет делиться – только зачем ей это делать? А насчет общения, так это они не хотят с ней общаться, разве не так?
Вернувшись в спальню, она продолжала возмущаться. И вообще, что он о ней знает? И какое ему дело?
Тупой кретин.
Тупой старый кретин.
Тупой старый кретин с идиотскими усами!
Неожиданно Бриджит заплакала. Казалось, с потоком слез уходили вся боль, недоумение и страдания последних лет.
Вдруг она осознала, что плачет впервые после смерти Тима Вэлза и тех ужасных событий.
Проплакавшись, она почувствовала себя лучше, но неожиданно заметила стоявшую в дверях Нонну, недавно переселившуюся в ее комнату. Господи! Теперь она, плюс ко всему, приобретет еще и репутацию плаксы.
– Ты в порядке? – вполне сочувственно спросила Нонна.
Она потерла глаза.
– Просто поперхнулась – ничего смертельного.
– Понятно, – заметила Нонна спокойно. – Со мной тоже постоянно такое случается. Особенно когда приходится выслушивать лекции Лоута.
– Да ничего особенного не было.
Неожиданно у них завязался разговор, чего Бриджит до этого всячески старалась избегать.
– Ладно, – сказала Нонна. – Я смываюсь. У меня пропуск в город. – Она взяла сумочку и, немного поколебавшись, спросила: – А ты не хочешь составить мне компанию?
В другое время Бриджит обязательно отказалась бы и на этом все кончилось. Сегодня, однако, было по-другому. С сегодняшнего дня она начнет заводить друзей.
– Я бы с удовольствием, – сказала она робко.
Нонна удивилась. Другие девчонки прибьют ее за то, что она притащила эту несчастную богачку, но она не могла иначе – Бриджит казалась такой потерянной и одинокой.
– Пошли, – сказала Нонна приветливо, хватая ее за руку. – Не знаю, как тебе, а мне хочется поскорее выбраться из этой тюрьмы.
10
Сделка была на мази, и Лаки чувствовала необыкновенное возбуждение. Сначала она быстренько слетала в Лондон повидать Роберто. Он находился в прекрасной форме – маленький, красивый и говорил с таким забавным английским акцентом. Джино лопнет от негодования.
После визита к сыну она полетела на пару дней в Лос-Анджелес, к Ленни. Прежде чем пуститься на эту авантюру и удачно исчезнуть на полтора месяца, следовало все хорошенько подготовить.
В снятом ими доме в Малибу-Бич Лаки встретил Мико, их маленький слуга-японец. Мико доложил ей, что мистер Голден должен прибыть к семи.
Лани была довольна. Она сказала Ленни, что до воскресенья не сможет прилететь, и надеялась, что сюрприз поможет еще больше поднять настроение. Теперь у нее были несколько часов, чтобы отдохнуть.
– Ладно, Мико, – сказала она, протягивая ему пачку банкнот. – Тут пять сотен, чтобы ты испарился. Хватит заплатить за гостиницу и прочее. Чтоб я тебя двое суток не видела. Мы друг друга поняли?
Мико взял деньги и вежливо поклонился.
– Меня уже нет, мадам, – сказал он на чистейшем английском.
Разделавшись с Мико, она распахнула двери, ведущие на пляж, взбила подушки на большой тахте, поставила пластинку Лютера Вандросса, позвонила в ресторан, чтобы к девяти вечера принесли любимые телячьи отбивные Ленни, и смешала крепкий коктейль «Маргарита».
Когда все было сделано, она не торопясь приняла душ и надела белые шорты и майку на голое тело. Лани редко носила белье: не видела смысла. Заколов длинные темные волосы на затылке, она слегка подкрасила губы и провела румянами по щекам, чтобы подчеркнуть скулы.
После тридцати Лаки стала еще красивее. Она относилась к своей внешности спокойно, так как не была тщеславна.
Пляж выглядел соблазнительно. Уже почти стемнело, несколько человек бродили вдоль линии прибоя с собаками, да одинокий отважный пловец рассекал прохладные воды Тихого океана.
Хоть она провела в этом доме всего несколько выходных, было в нем что-то, к чему она начинала привязываться. Так тихо и мирно. Не слышно шума машин, спешащих по близлежащему шоссе, только успокаивающие ритмичные удары волн о берег.
