Не развод, а война (СИ) - Вишневская Дана
Набираю номер Руслана. На этот раз он отвечает сразу.
— Что еще, Злата?
— Ты звонил моим ученикам? — мой голос дрожит от ярости.
— Звонил. А что? Люди должны знать, что студия закрывается. Не хочу, чтобы они зря приезжали.
— Урод! — кричу я. — Это же дети! Ты напугал детей!
— Дети быстро забывают. Найдут другого преподавателя.
— Руслан, остановись. Пожалуйста, остановись... — голос срывается. — Это же низко даже для тебя.
— Для меня? — смеётся он. — Злата, ты меня не знаешь. Совсем не знаешь. Я только разогреваюсь.
— Что ты имеешь в виду?
— Имею в виду, что если ты думаешь, что студия — это всё, на что я способен, то очень ошибаешься. У меня есть ещё идеи. Очень интересные идеи.
— Угрожаешь мне?
— Предупреждаю. Отзови адвокатов, соглашайся на мои условия — и мы разойдемся по-человечески. Будешь дальше воевать — получишь войну. Настоящую войну.
— А что, это было не по-настоящему? — язвлю я.
— Нет, Злата. Это были цветочки. Ягодки будут потом.
Он отключает трубку. Я стою посреди студии, держа телефон, и понимаю: он не блефует. Руслан никогда не блефует. Если он что-то говорит, то обязательно это сделает.
Но и я не блефую. Если он хочет войну — получит войну.
Достаю телефон, набираю номер Тихона Аркадьевича.
— Златочка! — в трубке радостный голос моего адвоката. — Как дела, красавица?
— Тихон Аркадьевич, скажите, могу я потребовать компенсацию морального вреда за психологическое давление со стороны мужа?
В трубке раздается довольный смех.
— Златочка, можете. И я знаю, как это сделать максимально болезненно для его кошелька.
— Тогда встречаемся. Сегодня. Прямо сейчас.
— Что-то случилось?
— Он купил мою студию, — говорю я коротко. — Выгоняет меня. Звонил моим ученикам.
— Вот негодяй, — резко говорит адвокат. — Ну что ж, будем работать. Приезжайте в офис через час. Берите все документы, связанные со студией.
— Тихон Аркадьевич...
— Что, Златочка?
— Сделайте ему больно. Очень больно.
— С удовольствием, красавица. С огромным удовольствием.
Еду от студии к адвокату в каком-то остервенении. Руки сжимают руль так, что костяшки белеют. В голове крутится одна мысль: как же я его недооценила. Думала, что знаю Руслана, а он оказался способен на такую подлость.
Но знаете что? Пусть он думает, что сломал меня. Пусть считает, что я буду рыдать и умолять о пощаде. Как же он ошибается.
В приемной у Тихона Аркадьевича сижу, листаю какой-то юридический журнал, но буквы сливаются перед глазами. Весь мозг занят планами мести. Нет, не мести — справедливости. Пусть он заплатит за каждую мою слезу, за каждый испорченный день.
— Златочка, проходите! — Тихон Аркадьевич встречает меня в дверях своего кабинета. Пожилой мужчина с хитрыми глазами и располагающей улыбкой. За двадцать лет практики он повидал всякого, но моя история явно его заинтересовала.
— Ну что, красавица, рассказывайте всё по порядку, — говорит он, усаживаясь за стол. — С самого начала.
Рассказываю. О том, как я сменила замки и вызывала инспекторов, когда он утром приехал со своими рабочими. О найденной любовнице. И наконец — о студии.
— Мерзавец, — качает головой Тихон Аркадьевич. — Извините за выражение, но по-другому не скажешь. Психологическое давление в чистом виде.
— И что мы можем с этим сделать?
— Многое, Златочка. Очень многое. — Он потирает руки. — Во-первых, иск о возмещении морального вреда. Учитывая, что студия — ваш основной источник дохода, а он преднамеренно лишил вас возможности работать...
— Сколько можно требовать?
— При правильной подаче — миллиона два-три. Может, больше.
У меня перехватывает дыхание. Два миллиона? Это же четверть его годовой зарплаты!
— Вы серьезно?
— Абсолютно. У нас есть свидетель — арендодатель. Есть факт покупки помещения по завышенной цене именно с целью навредить вам. Есть доказательства вашей творческой деятельности, список учеников... — Он записывает что-то в блокнот. — А ещё мы подадим на возмещение упущенной выгоды. Сколько вы зарабатывали в месяц на занятиях?
— Тысяч сто пятьдесят-двести, в зависимости от сезона.
— Отлично. Умножаем на количество месяцев до конца договора аренды, добавляем проценты... — Он что-то считает. — Ещё полмиллиона минимум.
Господи, неужели всё так серьезно? Неужели можно заставить его заплатить?
— Тихон Аркадьевич, а он не сможет как-то увильнуть?
— Сможет попытаться. Но у нас железобетонное дело. Факт покупки недвижимости с целью прекращения вашей деятельности налицо. Цена завышена в разы — тоже доказуемо. Плюс его угрозы по телефону...
— Какие угрозы?
— Вы же записывали разговоры?
Я моргаю. Нет, конечно, не записывала. Кому в здравом уме придет в голову записывать разговоры с собственным мужем?
— Не записывала...
— Жаль. Но ничего, обойдемся. — Он задумывается. — А вот что: а если он еще что-то предпримет? Попытается навредить еще как-то?
— Он говорил, что это только начало...
— Тогда следующий разговор обязательно записывайте. На телефоне есть диктофон?
— Есть.
— Используйте. Любые угрозы, любое давление — всё записывайте. Это будет наше оружие.
Выхожу от адвоката с ощущением, что у меня появился план. Нет, не план — стратегия. Руслан думает, что может меня сломать? Посмотрим, кто кого сломает.
Еду домой и понимаю, что нужно срочно что-то решать с учениками. Нельзя оставлять людей в подвешенном состоянии. Особенно детей.
Дома сажусь за компьютер, составляю список всех, кто ходит на занятия. Двадцать три человека в четырех группах. Некоторые занимаются уже третий год. Они стали мне почти родными.
Начинаю звонить. Первой — Анне Михайловне.
— Злата Владиславовна! — в трубке радость. — Как хорошо, что вы позвонили! Я так переживала...
— Анна Михайловна, всё будет хорошо. Да, студия закрывается, но не навсегда. Через неделю у нас будет новое место.
— Правда? — в голосе надежда.
— Правда. Более того, новая студия будет ещё лучше. Больше, светлее, с современным оборудованием.
Это не совсем ложь. Милослава обещала, и я ей верю. А пока...
— А что с субботними занятиями? Дети так ждут...
— Занятия будут. Обязательно будут. Я перезвоню вам завтра и сообщу новый адрес.
Следующий звонок — Марине из взрослой группы.
— Злата, что происходит? — она сразу переходит к делу. — Мужчина звонил, говорил про закрытие...
— Марина, это временные трудности. Мы переезжаем.
— А, правда, что всё это ваш муж организовал? — в голосе любопытство.
Блин. Новости в нашем городе разносятся со скоростью света.
— Марина, это личные вопросы. Главное — что занятия продолжатся.
— Конечно, Злата. Мы все вас поддерживаем. И если нужна помощь...
От этих слов на глаза наворачиваются слезы. Люди готовы помочь. Незнакомые, в сущности, люди, которые просто ходят ко мне на занятия.
Звоню остальным. Реакция везде одинаковая — сочувствие, поддержка, готовность подождать. И злость на Руслана. Оказывается, половина города уже знает о наших разборках.
Последний звонок — Милославе.
— Златочка, как дела? Нашла помещение?
— Мила, а ты серьезно готова помочь? С деньгами, я имею в виду...
— Абсолютно серьезно. Уже звонила риелтору. Есть несколько вариантов. Завтра поедем смотреть.
— Я не знаю, как тебя благодарить...
— Не благодари. Лучше расскажи, что сказал адвокат.
Рассказываю про иск, про возможные суммы. Милослава слушает молча, потом выдаёт:
— Два с половиной миллиона? За студию? — И хохочет. — Господи, Руслан, ну и дурак же ты! Самый дорогой развод в истории города.
— Думаешь, получится?
— Думаю, что мой братец сейчас сидит в своём офисе и строит планы дальнейших пакостей. А надо бы юриста хорошего нанять.
Вечером прихожу забирать Савелия из школы. Сын выходит угрюмый, рюкзак волочит по земле.
