Не развод, а война (СИ) - Вишневская Дана

— А хотел?

Длинная пауза. Слишком длинная.

— Хотел, — наконец признается он.

И вот эти слова добивают меня окончательно. Хотел. Значит, дело не только в скуке семейной жизни. Он действительно влюбился в эту девчонку.

— Понятно, — шепчу я. — Всё понятно. Ты влюбился.

— Злата...

— Не надо, — поднимаю я руку. — Не надо ничего объяснять. Ты влюбился в молодую красивую умную девочку и понял, что старая тебе надоела. Всё логично.

— Это не так!

— А как тогда? — кричу я. — Как, Руслан? Объясни мне! Если ты её не любишь, зачем тогда развод? Зачем эти адвокаты, раздел имущества, травмы для сына?

Он молчит, сжимает и разжимает кулаки. Я вижу, что он мучается, но мне всё равно. Пусть мучается. Я тоже мучаюсь уже неделю.

— Потому что мы с тобой мертвы, — говорит он, наконец. — Наш брак мёртв. Мы живём как соседи по коммуналке. Когда я познакомился с Виолеттой, я вдруг понял, что такое настоящий интерес к женщине. Что такое желание просто поговорить, провести время вместе.

— А со мной тебе неинтересно?

— Злата, мы уже три года почти не разговариваем. Только о бытовых вещах. Савелий, дом, деньги. А о чём ещё?

— А ты пробовал? — взвизгиваю я. — Ты пробовал со мной разговаривать? Или сразу решил найти замену?

— Пробовал, — устало отвечает он. — Но ты всегда занята. То студия, то клиенты, то ещё что-то.

— Потому что мне тоже надо зарабатывать! Потому у меня тоже есть своё дело! А ты мне говоришь, что я скучная!

— Я не говорил, что ты скучная...

— Говорил! Только что говорил! Борщи, котлеты и школьные оценки — это твои слова!

Он замолкает, понимая, что попался.

— Хорошо, — продолжаю я, и голос у меня становится ледяным. — Раз уж мы говорим честно, то давай до конца. Ты хочешь быть с ней?

— Я... не знаю.

— Не ври! Хочешь?

— Возможно, — шепчет он.

— А она? Она хочет быть с женатым мужиком, у которого одиннадцатилетний сын?

— Мы об этом не говорили.

— Ах, не говорили! Значит, ты ещё не предложил ей себя? Только разводиться собираешься, а предложений не делал? Какой ты джентльмен, Руслан!

— Злата, хватит...

— Не хватит! — ору я. — Ты знаешь, что меня больше всего бесит? Не то, что ты изменяешь. Не то, что влюбился в другую. А то, что ты трус! Обычный трус!

— Что?

— Ты боишься сказать мне правду! Боишься признаться, что просто нашел молодую замену! Придумываешь какие-то оправдания про мёртвый брак и отсутствие общения! А на самом деле ты просто хочешь трахать двадцативосьмилетнюю блондинку!

Руслан делает шаг ко мне, и лицо у него становится жёстким.

— Заткнись, — шипит он.

— А то что? Ударишь? Давай, ударь! Пусть все видят, какой ты герой!

— Я сказал — заткнись!

— Не заткнусь! — надрываюсь я. — Двенадцать лет я молчала, когда ты приходил домой злой и усталый! Молчала, когда ты неделями не разговаривал со мной! Молчала, когда ты забывал наши годовщины! А теперь не буду молчать! Теперь ты меня услышишь!

Он стоит передо мной, тяжело дышит, и я вижу в его глазах что-то страшное. Не ярость. Не злость. Что-то другое.

— Ты хочешь знать правду? — говорит он тихо. — Хочешь настоящую правду?

— Хочу.

— Я устал от нас. Устал от этой жизни, где мы играем в счастливую семью, а на самом деле живём как чужие люди. Устал просыпаться рядом с женщиной, которая воспринимает меня только как банкомат и отца своего ребенка.

— Я не воспринимаю...

— Воспринимаешь! — перебивает он. — Когда ты последний раз смотрела на меня как на мужчину? Когда последний раз хотела меня просто как мужа, а не как решение своих проблем?

Я открываю рот, но ничего не могу сказать. Потому что он прав. Чёрт побери, он прав.

— Вот именно, — усмехается он горько. — А Виолетта смотрит на меня именно так. Как на мужчину. Ей интересно моё мнение, интересны мои планы, интересно то, о чём я думаю. А не только то, сколько денег я принёс домой.

— Я тоже так смотрела, — шепчу я. — Раньше.

— Раньше, — кивает он. — Лет пять назад. А что сейчас?

Сейчас... Господи, когда я последний раз действительно интересовалась его делами? Не для того, чтобы узнать о деньгах или планах, которые касаются семьи, а просто так? Когда последний раз я хотела его как мужчину, а не воспринимала интимность как супружескую обязанность?

— Злата, — говорит он мягче, — я не хочу тебя обижать. Но мы оба знаем — между нами давно ничего нет. Мы живём вместе по инерции.

— А сын? — всхлипываю я. — А Савелий?

— Савелий останется с тобой. Я буду встречаться с ним, помогать материально. Он ничего не потеряет.

— Кроме отца.

— У него будет отец. Просто отец, который живет отдельно.

Я стою и плачу. Тихо, безнадежно плачу. Потому что понимаю — он прав. Мы действительно живём как чужие люди. И я действительно перестала быть для него женщиной.

— Так что теперь? — спрашиваю я сквозь слезы. — Ты уйдешь к своей Виолетте?

— Я не знаю, — честно отвечает он. — Может быть. А может, буду жить один какое-то время.

— А если она не захочет связываться с разведенным мужиком?

— Не захочет, так не захочет, — пожимает он плечами. — Это её право.

— Значит, ты готов рискнуть семьёй только ради самой возможности?

— Злата, у нас нет семьи, — устало говорит он. — У нас есть юридическое оформление отношений и общий ребенок. Это не одно и то же.

Он прав. Опять прав. И мне от этого ещё больнее.

— Я понимаю, что ты злишься, — продолжает он. — Понимаю, что чувствуешь себя преданной. Но подумай честно — разве ты счастлива в нашем браке?

Я молчу. Потому что ответ на этот вопрос мне самой не нравится.

— Мы можем развестись цивилизованно, — говорит он. — Без скандалов, без попыток уничтожить друг друга. Ради Савелия.

— А можем и не цивилизованно, — отвечаю я, вытирая слезы. — Ради меня.

Он смотрит на меня внимательно.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что если ты думаешь, будто я просто так отдам тебе половину всего, что мы нажили, то ты ошибаешься. Ты хочешь новую жизнь? Плати за неё.

— Злата...

— Я буду драться за каждый рубль, — говорю я твердо. — За дом, за машину, за твой бизнес. За всё. И если твоя Виолетточка думает, что получит богатого мужичка, то она просчиталась. Получит руины.

— Ты хочешь войны? — спрашивает он.

— Я не хочу, — отвечаю я. — Ты её уже начал. Когда решил изменять мне с молоденькой стервочкой. А теперь получай по полной программе.

Я разворачиваюсь и иду к своей машине. За спиной слышу его голос:

— Злата! Злата, подожди!

Я не оборачиваюсь. Стою у машины и думаю: всё, теперь я знаю правду. Мой муж, видите ли, влюбился — и теперь ради свежеотбеленной блондинки с интеллектом не тяжелее пузырька шампанского и моралью уличной кошки готов превратить двенадцать лет нашего брака в строительный мусор. Наверное, она обещала ему не только молодость, но и скидку на пластику его увядающего эго.

А в голове крутится мысль о том, что он готов ради неё разрушить всё. Даже сына, гад, не жалеет. Но почему-то в этот момент внутри меня растекается не только боль, но и странная холодная невозмутимость. Я не плачу. Не кричу. Просто стою и думаю: "Хорошо. Теперь я знаю, что делаю. И я сделаю это так, что он запомнит на всю жизнь".

Ну что ж, договорились. Война, так война. Только вот победителей в этой войне не будет. Мы все проиграем. И он, и я, и Савелий. И даже его драгоценная Виолетта.

Потому что любовь, построенная на чужих слезах, долго не живёт. А я позабочусь о том, чтобы слез было много.

В этот момент за спиной раздается звук шагов. Я оборачиваюсь — и вижу, как от офисного здания удаляется арендодатель моей студии. На лице у него такое выражение, которое я не могу расшифровать. "Он что-то знает. Или что-то скрывает". И где-то у меня внутри возникает необъяснимое беспокойство.

Глава 6: Я продам твою мастерскую

Телефон звонит в половине седьмого утра. Я хватаю трубку спросонья, думая, что это что-то с Савелием.